…Хозяин «Равноденствия» мог бы оказаться родным братом Тверика, владельца «Золотой овцы». Тот же настороженный взгляд, повадки отставного вояки, та же неторопливая уверенность в движениях. Но там, где Тверик расслаблен и равнодушен, этот скорее суров, и взгляд его излучает явную недоброжелательность, когда он оборачивается к вошедшей. Соня, впрочем, делает вид, что ничего не замечает, улыбаясь ему самой приветливой их всех имеющихся в арсенале воительницы улыбок.
— Я приезжая в вашем чудесном городе, месьор, — обращается она к нему. — Хотела бы остановиться здесь на пару дней.
— Почему именно здесь, медина?
Из всех самых неправдоподобных ответов на подобную просьбу этот мог бы считаться наиболее удивительным. Соня округляет глаза.
— А почему бы и нет?.. Приятное заведение, насколько я могу судить, — она окидывает взглядом небольшую, но довольно уютную обеденную залу. Почти все столы оказываются занятыми, и, как она и ожидала, посетители сплошь мужчины, не торговцы, не крестьяне и не мастеровые. Тут и там виднеются мечи в потертых ножнах, луки и колчаны со стрелами… Соня вновь оборачивается к владельцу постоялого двора. — Опять же, название привлекло меня, месьор. Я слышала, что равноденствие в вашем городе — это совершенно особый день.
У хозяина взгляд оценивающий, точно у гробовщика.
— Особенный, медина, это верно, Хотя иные и жалеют, что встретили его в Коршене,
Терпением рыжеволосая воительница никогда не отличалась, да и мягкость не входит в число ее добродетелей. Она хмурит брови, уже готовая ввязаться в драку, если этот недоумок и впредь будет продолжать перечить ей в том же тоне,
— Месьор, вы содержите постоялый двор, или служите здесь цепным псом, призванным отпугивать постояльцев? Для псов у меня имеется плетка, но если вы все же добрый хозяин, то будьте столь любезны проводить меня за столик, а пока я ужинаю, приготовьте мне комнату.
— Свободного стола предложить вам не могу, медина. — Мужчина не реагирует на оскорбление и продолжает сверлить воительницу жестким взглядом темно-карих глаз. — А что до ужина и ночлега, сожалею, но я подаю только вино. В этом заведении нет кухни и нет комнат для ночлега. Сожалею, медина.
У Сони уже готов сорваться с языка резкий ответ, но она осекается. Если сейчас затеять ссору с хозяином, ей неминуемо придется уйти, однако сие заведение не могло получить столь странное название просто так, за этим что-то кроется… возможно лишь испытание на пути того, кто пытается отыскать дорогу в схолу Шакала. Если так, то стоит проявить изрядную долю терпения и подождать, чем все это закончится. Тем более, что последний человек, с кем достойно и прилично вступать в спор наемнице, это какой-то хозяин постоялого двора.
— Ну, хотя бы вина вы мне нальете? — с ледяной вежливостью осведомляется воительница. — Или и здесь есть какие-то затруднения? В таком случае я согласна и просто на кружку воды.
Хозяин отвечает ей по-военному сухим поклоном:
— Как будет угодно медине. Располагайтесь, где пожелаете. Я принесу вам вина.
По счастью, их негромкий разговор в дверях таверны не привлек излишнего внимания Мужчины, а их здесь не менее двух десятков человек, продолжают пить в свое удовольствие, за несколькими столами идет оживленная игра в кости, за другими кто-то громко спорит и рассказывает походные байки… словом, все как в тысячах других заведений, облюбованных наемниками и искателями приключений…
Соня медленно движется по проходу между столами, взглядом пытаясь отыскать местечко поспокойнее, как вдруг кто-то трогает ее за локоть. Она оборачивается рывком, — только для того, чтобы упереться взглядом в сияющую добродушную физиономию здоровяка, напоминающего скорее разбуженного от спячки медведя. Широкая ухмылка на грубом, точно вырубленном топором из дерева лице кажется неуместной, но взгляд не таит злобы, и Соня решает что тут, судя по всему, прямой угрозы нет.
— Чего тебе? — бросает она, впрочем, не слишком любезно. У нее своя тактика общения с подобными типами, и обычно она срабатывает. Увы, но женщине, которая вынуждена большую часть времени проводить в окружении мужчин, причем самых грубых и отвратительных представителей этой породы, приходится забыть о вежливости и хороших манерах…
На физиономии здоровяка отражается искреннее смущение.
— Прошу извинить, коли помешал, да вот приятель мой утверждает, что вы поможете наш спор разрешить. — Соня переводит взгляд на соседа медведя, и обнаруживает еще одно улыбающееся лицо, которое также не кажется ей слишком враждебным. Решив, что хрен редьки не слаще, и все собравшиеся здесь вояки друг друга стоят, она опускается на край лавки и окидывает обоих собутыльников взглядом.
— Буду рада помочь, если смогу. За это расскажете мне, какое вино лучше заказать в этой забегаловке, а то, судя по кислой физиономии хозяина, я не удивлюсь, если он в свои кувшины добавляет уксус.
Медведь хохочет над незамысловатой шуткой, и приятель его также с довольным видом улыбается. Он, впрочем, выглядит поприличнее своего товарища. Худощавое лицо с аккуратной черной бородкой, не лишенная изящества походная одежда, хотя изрядно потертая. Судя по черным бровям и носу с горбинкой, должно быть, аргосец или зингарец…
— Возьмите лакешское, — советует ей парень с повадками мессантийского гранда. — Кстати, позвольте представиться, мое имя Игла. А этот монстр из преисподней — Барсук. Он родом из Бритунии. Впрочем, по его манерам, в этом не может быть сомнений. Большей деревенщины, клянусь Митрой, вы не сыщете по всей Хайбории.
— Забавные у вас имена, — Соня не может удержаться от комментария, хотя обычно подобное не принято в среде наемников. И все же редко кто представляется кличками.
Зингарец разводит руками.
— Как выяснилось, здесь так принято.
— Здесь? — Соня, вопросительно подняв бровь, обводит рукой таверну. На что Барсук, улыбаясь, трясет головой.
— Не-е, — басит он. — Не в таверне, конечно, а среди тех, кто хочет учиться в схоле Шакала.
Вот так, сразу в яблочко. Впрочем, остается еще опасность подставы, какого-то хитроумного обмана, но… а с какой стати, собственно? Соня и без того знает, что она не единственная прибывшая в Коршен с подобной целью. Чего удивляться, что эти двое здесь за тем же самым. И разумеется, где, как не в заведении под красноречивым названием «Равноденствие», им всем собраться за пару дней до этой торжественной даты?..
— Остальные… тоже? — она многозначительно обводит взглядом прочих пирующих.
— Ну, разумеется, — Игла пожимает плечами. — Хотя должен признать, что из дам вы — первая и единственная. Поговаривали, впрочем, еще об одной, но я ее своими глазами не видел. Возможно, конечно, что речь шла о вас…
