пышнотелая, грудастая, руки свои в бока как уперла, перекрывая своим телом доступ к дому, я аж остановилась у крыльца, не решаясь подняться.
Оглянулась на Михаила. Тот тоже подбоченился и стоит.
Эй, люди-и-и, я почти сутки проторчала в лесу, можно как-то свое “личное” решать лично, а? А меня бы в душ…
Гуляю взглядом с одного на другого. Держу в поле зрения обоих. И все равно подпрыгиваю от неожиданности, когда слышу звучный рык Михаила:
– Таня, уйди с дороги, пропусти девчонку.
Да!
– Нет, – фыркает Танька. – Не место этой городской в доме! Пусть собирает свои манатки и шуршит обратно в свою Москву. Неча!
Я откашливаюсь:
– Я бы, конечно, и рада “пошуршать” обратно, но не могу.
– Чего это?
– Конкретно в этот момент потому, что вы меня в дом за “манатками” не пускаете.
– Еще и языкастая! – охает Танька. – Огрызается! Да я тебе сейчас… – взмахивает рукой, переступая через три ступеньки, гром-баба.
Я резко подаюсь назад и ныряю за спину дикаря, пихая его в бок:
– Ваша женщина, Миша? Вы и разбирайтесь!
– А ну иди сюда, профурсетка городская! – рычит Татьяна, нацелившись на мою бедную, за три дня в деревне поседевшую шевелюру. Я уворачиваюсь и оббегаю Мишаню. Тот с грозным:
– А ну, хватит, развели тут балаган! – перехватывает свою любовницу фигуристую за ту самую фигуру. – Милка, в дом, быстро. А ты со мной пошли.
В дом, так в дом. Быстро перебирая ногами, залетаю по ступенькам и ныряю за дверь, закрывая ее за собой. С улицы доносится возмущенный визг Татьяны и грозное бурчание Мишани. Прислоняюсь ухом к дверному полотну, прислушиваясь.
О да, я знаю, что подслушивать нехорошо, неприлично и бла-бла-бла. Но меня распирает любопытство.
– И где ты был всю ночь? – прислушиваюсь к шуму за дверью, еле разбирая слова.
– А давно я должен перед тобой отчитываться? – рычит в ответ дикарь. Вернее, Михаил Русланович.
– Я волновалась. Эта мамзель пропала, и тебя нет, – звучит уже четче голос Татьяны. – Что я должна подумать?
– А ты должна думать? – слышу усмешку Михаила.
– Мы вообще-то с тобой…
– Крысишь? – вздрагиваю от неожиданности.
Мальчишеский голос перебивает голос Татьяны, и я не слышу концовку. Чего они там?
– А подкрадываться, знаешь ли, тоже так себе, – фыркаю в ответ, стараясь не обращать внимание на то, что щеки у меня пылают. Гребаное воспитание! Здесь, в таких диких местах уж оно явно лишнее.
– Кто бы говорил, – усмехается дьяволенок.
Копия Михаила. Темненький, с такими же темным пронзительным взглядом. Он даже хмурится, как его папаня.
– Ну, – складываю руки на груди и смотрю на Димаса. – Шантажировать будешь? – хмыкаю.
Черт! Попала же. Главное, виду не подавать, что мне неудобно. Лучшая защита – это нападение!
– Ну, почему сразу шантажировать, – хмыкает Дима. – Может, сделку предложу заключить.
– Я уже раз заключила, ага. В лесу заблудилась.
– Короч, я тебя в лес не гнал, сама пошла. Ты вроде девочка большая, а ведешь себя, как детсадовская, – ухмыляется пацан. Ну, реально вылитый дикарь! – Если не хочешь, чтобы я отцу рассказал о твоем подслушивании, – пожимает плечами. – Мне-то что?
– Ну, – жду от него условий.
Но за моей спиной открывается дверь, и в помещение входит Миша. Я оборачиваюсь. Кажется, Татьяны-то и нет. Чем же закончился их разговор? Она мне выдала в первую же встречу, что они в отношениях. Миха же ведет себя так, что… ну, не так это. Вот теперь меня распирает любопытство, как же обстоят дела на самом деле.
Михаил
Татьяну удалось спровадить. Правда, и выслушать пришлось немало. Эта бабенка напридумывала себе ванили и теперь права предъявляет. Да вот только не на того напала. Связывать себя узами я впредь не собираюсь. Мне женушки бывшей по самые гланды хватило. Хлебнул я с ней сполна за годы совместной жизни. Ну, и думать теперь будет, в каком тоне со мной разговаривать.
А зайдя в дом, застукал этих двоих переглядывающихся друг с другом.
– И чего начудили? – хмыкаю, замечая, как раскраснелись щеки Милки.
Да и мой парень стоит, странно поджав губы.
– Чего задумали?
– Ничего, – первой отвечает девушка.
– Раз ничего, – пересекаю гостиную и вхожу в кухню. Надо бы пожрать нормально. – Значит, собирай свои манатки и в путь, в дорогу, – заканчиваю свою мысль.
Боковым зрением вижу, как она замирает в дверном проеме.
– Я без вас, Михаил Русланович, никуда не поеду, – отвечает упрямо. И как меня называет по имени отчеству называет, аж слух режет. Внутри все колбасит только от мысли, что она уедет. Но это единственный правильный вариант. Нечего ей здесь крутиться.
– А я, Милка, никуда не собираюсь ехать, заруби себе это на носу, – поворачиваюсь в ее сторону.
– Жрать в этом доме дадут сегодня или нет? – из-за девушки выглядывает мой отпрыск.
– Как будет готово, позову, а теперь дуй к себе, нечего тут уши развешивать, – рыкнул в его сторону.
– Больно надо, – фыркает пацан и скрывается из виду.
– Вы слишком строги с сыном, – вставляет свои пять копеек коза.
– Давай ты меня учить не будешь, и я тогда тебя не буду посылать в пешее эротическое, – хмыкаю и направляюсь к холодильнику.
Танька злая, жрать нечего. Придется самому готовить.
– И все же, Михаил Русланович, – подходит ближе. – Давайте обговорим все? – голос звучит неуверенно. Правильно, Милка, бойся меня.
– Я уже все тебе сказал, – отвечаю, а сам рыскаю по холодосу.
– И все же, вы…
– Хватит мне выкать, мы уже обсудили с тобой этот момент. То Мишаня, то Михаил Русланович, – огрызаюсь. – И вообще, – оборачиваюсь резко, а девчонка отпрыгивает от меня на шаг.
– Что?
Я хренею, разве можно так краснеть? Вот просто, от взгляда?
– Есть умеешь готовить? – спрашиваю.
Застывает. Заламывает руки и жует нижнюю губу. Щеки заливаются краской по новой, и она перетекает на шею.
Та-а-ак! Да не может быть!
– Да ладно, – усмехаюсь. – Не умеешь?
– Я не то чтобы не умею, – тушуется под моим взглядом. – Практики, так скажем, почти нет.
– А теории?
– Интернет
