Он улыбнулся и кивнул в сторону "Рапида".
- Ваш друг?
Внезапно я протрезвел.
- Встречал его как-то раз.
Анастасиадис кивнул, не придав значения моим словам.
- Мне кажется, я тоже знаю его. - Вот болтун! - А как его зовут?
- Килрой, по-моему. Продает запчасти для двигателей.
"Будь осторожен, Джек, будь осторожен".
- Да-да, мне кажется, я вспомнил. - Анастасиадис просиял. - Я могу предложить вам подбросить вас до Триполи? Боюсь, мисс Бёрт забрала единственное такси.
- Это очень любезно с вашей стороны.
Мы забрались в маленький "рено", взятый напрокат, который стоял под солнцем достаточно долго, чтобы вполне стать похожим на духовку, опустили стекла и двинулись в путь по бетонному шоссе.
Я закурил, а он отказался. Когда мы повернули в направлении Триполи, Анастасиадис сказал:
- Я полагаю, вы встречали много полицейских, много раз, во многих городах и странах, командир.
- Это неизбежно, когда колесишь по свету.
- Не совсем в том смысле, в каком я говорю, командир. Человек, который привык иметь дело с полицейскими, умеет скрывать, что он знает. Но он никогда не сумеет скрыть, что он что-то скрывает.
- У каждого есть что скрывать. Поэтому мы и носим одежду.
Анастасиадис весело засмеялся.
- И что же необходимо скрывать вам, командир? Вы же говорите, что не убивали Микиса. Но может быть вы знаете что-нибудь о том, почему он был убит?
- Мне известна его репутация как агента. Знаю я о его репутации в женском вопросе. В Афинах и окрестностях должно было быть немало мужей, которые хотели бы всадить в него нож, пулю или что-то еще. А как он был убит?
Он пожал плечами, и машину чуточку повело.
- А, мне не сказали. Надо было бы.
Я усмехнулся.
- Я встречал множество полицейских в разных городах и странах - как вы говорили. Они отличаются друг от друга. Британский - не такой, как швейцарский, швейцарский - не как греческий, греческий - не как ливийский. Но хороших полицейских отличает одно и то же во всех странах: он обязательно чего-то не досказывает. Всегда.
- Всегда, - довольно согласился он, - Как вы сказали - у нас у всех есть что скрывать. Но всегда наступает день, когда мы говорим все.
- Только, пожалуйста, не Судный день. По крайней мере, не в отношении меня.
- Приношу извинения. Это мой английский. Я имею в виду - когда вы приедете в Афины. Вы же пилот. По вашей работе вы должны располагать возможностью бывать везде. В один прекрасный день вы очутитесь в Афинах. И тогда мы скажем вам все.
Я швырнул окурком в козу на обочине.
- Запугивание? Это очень жестокое оружие.
Он улыбнулся.
- Хороший полицейский использует не весь арсенал. Он использует только необходимое оружие. Применительно к вам запугивание - это самое верное оружие. Да, в какое место вас подкинуть?
- В мой отель. Вы наверняка знаете.
Он кивнул. Остаток пути мы ехали молча.
Мне сказали, что на мое имя получена телеграмма от Хаузера, но Роджерс вскрыл её. Роджерса в гостинице не было. Было сообщение и от Хертера. Они с навабом хотели бы видеть меня в номере наваба в два часа.
Сейчас был час. Я позвонил и попросил, чтобы к телефону пригласили личного секретаря наваба. А если он в это время сидит у своего корыта и ест, то пусть его оторвут от этого занятия, потому что ему нужно поговорить со мной.
В конце концов Хертер подошел к трубке.
- Вам сообщили о моей просьбе? - спросил он.
- Да. Но ни в какие номера я не пойду. Встретимся в два часа в баре.
- Но не можем же мы обсуждать этого на публике! - возразил он.
- А я не собираюсь говорить с вами наедине. Если вам захочется обсуждать наши дела на улице, я согласен. Но я подумал, что вы предпочтете бар.
Он скрипнул зубами, но затем решил:
- Буду ждать вас в баре в два часа. Не могу сказать, состоится ли обсуждение.
- И это хорошо. Только вы, ребята, как следует все взвесьте. Имейте в виду, я предварительно осмотрю все там и, если увижу где-то на улице вас, Юсуфа или кого еще, я не приду в бар.
Хертер повесил трубку.
В номере может случиться всякое, когда тебе есть что терять. В баре же они вряд ли начнут размахивать пистолетами, нападать на меня, вырывать у меня драгоценности из карманов.
Я пошел в комнату, помылся, затем разложил драгоценности на кровати и в последний раз осмотрел их, попрощался с ними в интимной обстановке.
Потом я спустился вниз, пообедать. Телятиной, конечно.
22
До "Уаддана" я доехал на такси. Все это вызывало дополнительные расходы, но если мне предстояло быть целью, то уж лучше движущейся. Наружный вход в "Уаддан" представлял собой обычную дверь на почти плоской стене. Там на расстоянии выстрела не спрячешься. Я расплатился, быстро вошел внутрь и без пяти два был в баре.
Это было высокое, прямоугольное, тихое помещение между вестибюлем отеля и ресторанным залом. Бар находился по одну сторону главного прохода в отель, на небольшом возвышении. Там стояли маленькие столики, стулья, вдоль противоположной стены шли покрытые темной кожей скамьи. Окон в помещении не было. В баре царила атмосфера трезвости клуба избранных, в которой не слишком выделялся американский промышленник в клетчатой рубашке и пиджаке, в одиночку пивший виски в своем углу. В другом углу сидели наваб, Хертер и мисс Браун.
Я внутренне подготовился к встрече с ней - но, видать, недостаточно. Она подняла на меня глаза - и внезапно все в баре перестали существовать для меня. Была лишь одна Даира, высокая, миловидная, с длинными черными волосами и золотистой кожей - все это вместе составляло большую ошибку в моей жизни.
Потом она опустила глаза - и вновь стала мисс Браун. Такая же высокая и миловидная, но уже не моя.
Я подошел и сел на скамью у стены, спиной к стене.
Хертер взглянул на меня, на свои часы и обратился к навабу.
- А теперь не угодно ли вашему превосходительству, чтобы мы пошли в номер?
Их превосходительство кивнули.
- А теперь все прощайте, - сказал я.
Хертер резко вскинул на меня глаза. Мисс Браун медленно повернула голову, и я увидел удивление в её глазах. Она была снова одета в белое длинное платье простого покроя, простого, как лист машинописной бумаги. Я отвел взгляд в сторону.
Бармен суетился поблизости, ловя наши взгляды. Вот он поймал мой взгляд, и я заказал "cтрегу". Хертер подождал, пока он уйдет, а затем спросил, резко, но тихо:
- Здесь, на людях, мы не будем заниматься делами.
- Нет, в другом месте мы не будем этого делать. У меня с собой драгоценности, и у вас это первый и последний шанс получить их. Я слишком стар, чтобы затеивать игрища за запертыми дверями.
Хертер поднял голову и что-то прошипел. Я повернулся и увидел, что наша компания получила усиление в лице Анастасиадиса.
Он с улыбкой посмотрел на нас и сел к нам за столик, прежде чем кто-то успел пригласить его.
- Как приятно встретить вас здесь. А то эти дни в Триполи то и дело натыкаешься на этих невоспитанных нефтепромышленников. Вы не выпьете со мной?
Бармен принес мне "стрегу". Я спросил Анастасиадиса:
- Что будете пить?
- Сейчас моя очередь, я думаю, командир. Вы уже проявили любезность сегодня утром.
Он заказал пива.
Все молчали. Наваб разглядывал свой бренди, мисс Браун вообще никуда не смотрела, Хертер крутил в руках стакан, и по его виду можно было сказать, что ему не по себе в состоянии ниже точки кипения.
Анастасиадис улыбнулся.
Принесли пиво, он приподнял бокал, отпил и произнес:
- Тут, кажется, ещё один из ваших друзей, ваше превосходительство, прибыл в Триполи. Капитан Клей был настолько любезен, что представил меня этим утром очаровательной леди - мисс Бёрт.
Наваб поднял глаза. На лице у него я не заметил никаких эмоций.
- Со своими фотоаппаратами? - спросила мисс Браун.
- Я так думаю, - ответил Анастасиадис.
Он снова отпил пива, достал "Честерфилд" и положил в рот сигарету. Потом он вспомнил о своих манерах и предложил сигарету мисс Браун. Она взяла сигарету, остальные отказались.
Анастасиадис сказал:
- Для мисс Бёрт это большая честь - иметь объектом своего фоторепортажа такое известное лицо. Я думаю, она наделала очень хороших фотографий на Кире, с разбившимся там самолетом.
Хертер пристально смотрел на Анастасиадиса. Тот несколько раз безрезультатно щелкнул своей большой хромированой зажигалкой, потом, как бы извиняясь, предложил зажигалку мисс Браун, одновременно шаря у себя по карманам.
Мисс Браун взяла зажигалку, высекла огонь, зажгла сигарету и затем пренебрежительно бросила её на стол. По-моему, Анастасиадис почувствовал себя посрамленным. Он нашел наконец спички и закурил. Затем спросил:
- Вы давно знаете капитана Клея, ваше превосходительство?
Наваб, кажется, вздрогнул.
- Недавно.
- А-а. - Анастасиадис с досадой покачал головой. - Тогда вы не много знаете о нем. Странно. Никогда не подумал бы, что он так тесно связан с вами. Загадочная личность.
