Они подошли к небольшому ручью. Понтер подхватил Мегу на руки и перемахнул через ручей, потом протянул руку Мэри и помог ей перебраться. Вессан перешла ручей вброд.
— Вы знаете, я тоже занимаюсь химией жизни, — сказала Мэри. — Нас интересует ваш кодонатор.
— Он запрещён, — ответила Вессан, поживая плечами. — Запрещён кучкой недалёких уродов.
Понтер жестом заставил их притихнуть. Впереди были олени. Мэри залюбовалась прекрасными созданиями.
— Вессан, — прошептал Понтер; Кристина, однако, воспроизвела перевод её слов на нормальной громкости, поскольку лишь Мэри могла её слышать. — Вам хватает еды? Я с удовольствием добуду для вас одного из тех оленей.
Вессан рассмеялась, потом ответила в полный голос:
— Вы очень добры, Понтер, однако мне всего хватает.
Понтер склонил голову, и они двинулись дальше; олени разбежались, давая дорогу. Вдали показалась хижина Вессан.
— Мой интерес к кодонатору не только академический, — сказала Мэри. — Мы с Понтером хотим завести ребёнка.
— У меня будет младшая сестрёнка! — обрадовалась Мега. — Старшая у меня уже есть. Но мало у кого есть и старшая, и младшая сестра, так что я буду особенная.
— Правильно, дорогая, — сказала Мэри. — Ты правда особенная. — Она снова повернулась к Вессан.
— А что с вашей партнёршей-бараст? — спросила Вессан, обращаясь теперь к Понтеру.
— Её больше нет, — ответил он.
— Ах, — сказала Вессан. — Простите.
Они добрались до хижины. Вессан открыла дверь и жестом пригласила всех внутрь. Там она сняла с себя шубу…
…и Мэри увидела безобразный шрам на внутренней стороне её левого предплечья, в месте, откуда она удалила компаньона.
Понтер присел с Мегой к столу. По дороге она подобрала еловую шишку и пару красивых камней, и теперь непременно желала показать их отцу.
Мэри посмотрела на Вессан.
— Итак, — сказала она, — прототип всё ещё существует?
— Зачем он вам? — спросила Вессан. — Кого-то из вас стерилизовали по суду?
— Нет, — сказала Мэри. — Ничего подобного.
— Тогда зачем вам мой прибор?
Мэри взглянула на Понтера, который внимательно слушал Мегу, рассказывавшую о том, что они проходят в школе.
— У барастов и глексенов, а также шимпанзе, бонобо, горилл и орангутанов общий предок, — сказала Мэри. — У этого предка, по-видимому, было двадцать четыре пары хромосом, как и у всех его потомков за исключением глексенов. У глексенов две хромосомы слились в одну — таким образом, у нас их всего двадцать три пары. В целом геном имеет практически одинаковую длину, но разница в числе хромосом делает натуральное зачатие проблематичным.
— Поразительно! — сказала Вессан. — Да, с помощью кодонатора можно легко получить диплоидный набор хромосом, в котором комбинировалась бы ДНК Понтера и ваша.
— Мы на это и надеялись, — сказала Мэри. — Почему я и спрашиваю, существует ли ещё ваш прототип.
— О, он существует, разумеется, — сказала Вессан. — Но я не могу позволить вам его забрать. Это запрещённый прибор. Как бы я ни ненавидела этот факт, это реальность. Если он будет у вас, вы понесёте наказание.
— Он запрещён здесь, — сказала Мэри.
— Не только в Кралдаке и окрестностях, — возразила Вессан. — По всему миру.
— По всему этому миру, — сказала Мэри. — Но не в моём мире. Я увезу его к себе; мы с Понтером зачнём ребёнка там.
Глаза Вессан под изогнутым надбровьем округлились. Несколько секунд она молчала, и Мэри предпочла не прерывать её раздумий.
— Полагаю, это возможно, — сказала, наконец, Вессан. — Почему нет? Лучше он послужит хоть кому-нибудь, чем вообще никому. — Она помолчала. — Вам всё равно понадобится медицинская помощь, — продолжила она, — чтобы изъять яйцеклетку из вашего тела. Ваш природный гаплоидный набор хромосом будет удалён из неё, и вместо него доктор поместит внутрь полный диплоидный набор хромосом, созданный с помощью кодонатора. После этого яйцеклетка будет снова имплантирована в ваше тело. С этого момента у вас будет совершенно обычная беременность. — Она улыбнулась. — Тяга к солёным корнеплодам, тошнота по утрам и всё такое.
Мэри испытывала энтузиазм, пока речь шла о некоем абстрактном решении, магически появляющемся из чёрного ящика. Однако теперь…
— Я… я не думала, что придётся удалить мою природную ДНК. Я думала, мы просто реструктурируем ДНК Понтера так, что она станет совместимой с моей.
Вессан вскинула бровь.
— Мэре, вы ведь сказали, что вы специалист по химии жизни. Вы должны знать, что в дезоксерибонуклеиновой кислоте, произведённой вашим телом, нет ничего особенного по сравнению с такой же кислотой, полученной синтетически. Вы, в сущности, не сможете отличить естественную цепочку от искусственной. Они химически неразличимы.
Мэри задумалась. Она частенько ворчала на сестру за то, что она переплачивает за «природные» витамины, химически неотличимые от произведённых в лаборатории. Но…
— Но одна из них выходит из моего тела, а другая — из машины.
— Да, но…
— Нет-нет, вы, разумеется, правы, — сказала Мэри. — Я годами твержу своим студентам, что ДНК — это не более, чем закодированная информация. — Она улыбнулась Понтеру и Меге. — И коль скоро это наша закодированная информация — ребёнок тоже наш.
Понтер посмотрел на неё и кивнул.
— Разумеется, придётся секвенировать наш генетический материал.
— Проще простого, — сказала Вессан. — Это может сделать и сам кодонатор.
— Чудесно! — воскликнула Мэри. — Ваш прототип здесь?
— Нет. Нет, я его спрятала. Закопала. Но я завернула его в пластик и металлическую фольгу, так что он не пострадает. Это недалеко отсюда; я могу его достать в любой момент.
— Это очень много для нас значит, — сказала Мэри. И тут её осенило. — А вы не хотите вернуться вместе со мной? В мой мир? Я могу гарантировать, что в нашем мире не запретят ни сам прибор, ни дальнейшие исследования в этой области.
— Замечательная идея! — обрадовалась Вессан. — А на что похож ваш мир?
— Ну, он сильно отличается. К примеру, население у нас существенно больше.
— Насколько большое?
— Шесть миллиардов.
— Шесть миллиардов! Я думаю, в этом случае вам вряд ли нужен прибор, облегчающий зачатие…
Мэри согласно кивнула.
— И мужчины и женщины живут вместе постоянно.
— Безумие! И они не действуют друг другу на нервы?
— Ну… я думаю, нередко, но… Как я сказала, наш мир сильно отличается. И в нём есть много замечательных вещей. У нас есть орбитальная станция — обитаемый аппарат, постоянно летающий вокруг планеты. У нас есть здания, которые упираются в небо, — хотя, с грустью подумала Мэри, недавно двумя из них стало меньше. — И наша кухня гораздо разнообразнее.
— Понтер, вы были там?
— Мой папа был там три раза! — гордо заявила Мега.
— На что это похоже? — спросила Вессан.
— Смотря для кого, — ответил Понтер. — Вот вам, к примеру, нравится жить вот так, на природе?
— Очень. Я уже совсем свыклась с такой жизнью.
— Вы чувствительны к запахам?
— Запахам?
— Да. Для получения энергии они жгут уголь и нефть, так что все их города пропитаны вонью.
— Звучит не очень привлекательно. Я, пожалуй, останусь здесь.
— Конечно, если вам здесь лучше, — сказала Мэри. — Но вы научите нас работать с кодонатором?
Вессан взглянула на Понтера.
— А что вы об этом думаете? Я-то добровольно удалилась от цивилизации, так что Серые — и Верховные, и Низшие — не имеют надо мной власти. Но вы…
Понтер посмотрел на Мэри, потом снова на Вессан.
— Я уже выступал против Верховных Серых; я принял решение проигнорировать приказ вернуться сюда, в наш мир, чтобы они смогли закрыть портал навсегда. Я бы и до сих пор оставался в мире Мэри, если бы посол не убедила других отправиться туда. И…
— Да?
— И, в общем, иногда людей стерилизуют без вины, так что…
Понтер умолк, и Мэри заговорила вместо него.
— Он говорит о своём партнёре, Адекоре Халде. Когда Понтер провалился в мой мир, кое-кто подумал, что Адекор убил его и избавился от тела. Его собирались стерилизовать. — Она повернулась в Понтеру. — Так ведь, Понтер?
— Что? — переспросил Понтер странным голосом. — О, да. Да, конечно, я об этом и говорил…
— Хорошо, — сказала Вессан, — раз вы считаете, что у вас из-за него не будет проблем, то я готова его отдать. — Она сделала жест в сторону двери. — Я пойду принесу его. Только не говорите никому — по крайней мере, в этом мире — что он у вас.
Глава 22
Точно так же некоторые из наших родственников-барастов, уроженцев Европы, приходили на её южную оконечность, на Гибралтар с его знаменитой скалой, символом постоянства и стабильности. И с её высоты они видели на юге неизвестную землю — Африку…
