мы, чего от мальчиков ждать.
Она зашла в квартиру, о чем-то задумалась. Тут одна из дверей открылась и мимо нее скоро прошла девушка в высоких красных сапогах, с красной же сумкой, в полосатой безрукавке, натянутой на попу, которую в свою очередь закрывали мужские джинсовые шорты – длинные, до колен.
– А-а, привет! Я Марина. Добрая соседка. Извини, спешу!
– До свидания…
Инна постояла минуты две в коридоре, потом долго искала деньги по комнате, пошла на кухню ставить чайник, и размышляла о превратностях судьбы.
Руслан взял себе экспрессо, потому что на самом деле он не хотел ничего пить. Но не умел он знакомиться с девушками, которые гуляют с блондинками в деловых костюмах, пусть и с невыспавшимися лицами. Поэтому он решил потратиться по минимуму. Даша, напротив, подумала, что сейчас она ляжет спать и завтракать не будет, поэтому взял сок и бутерброд с ветчиной. Руслан взял свою чашку и отправился подальше от окон.
– Куришь?
– Иногда.
– Тогда сядем в курящей зоне. Здесь свободнее, – он сделал небольшой глоток из чашки и решил перехватить инициативу. – Значит, Даша?
– Точно, – это вечерами девушка была стеснительной хипстершей, а с утра, после ночи в полупустом магазине, куда заходят одни чудаки, она могла бы вести ток-шоу. – Она самая. Как и заказывали.
Девятая, вуайеристская
Автор желает пошутить в качестве эпиграфа. Такая вот реплика на закрытой вечеринке азербайджанской молодежи: «Миха, следи за репортером, угощай его!» – «Дорогой, этот бутерброд с колбасой и сыром – всю душу в него вложил! Кушай!». Готовьте вилки, учитесь самообороне.
– Гуляш, все будет жюльен!
– Чего? – и Тема постучал Марине по макушке. Наступил вечер, у него сложилось хорошее настроение, потому что начальник Корней не дал ему сегодня по башке – только поворчал для порядку. Они выпили пива в конце его смены – и Тема доехал на 450-й маршрутке практически до дома.
– Я теперь только так выражаюсь. Узки для меня стали исторические сложившиеся выражения. Вот такой словарик теперь у Марины:
ништяк – жюльен,
облом – катык,
кошмар – шашлык,
забей! – гуляш.
И вообще. Даже если я к кому-то сажусь на колени, это не так ужасно. Я же ничего не чувствую, для меня это все пустое, ненастоящее, мне просто нравится танцевать, чтобы каждая клеточка дрожала от взглядов, это как океан, как холодная соленая вода. И если я и ухожу с деньгами в трусиках, но очень красиво ухожу, потому что я всех одурачила.
– Я думал, твоей профессии люди менее эмоциональны.
– Да потому что я другая. Я открыто признаю, что все клабберы – страшные зануды, которые не могут завести себе нормальных друзей, они превращают клуб в культ, заставляют других считать, что это невероятно круто – развлекаться в закрытом помещении среди незнакомых людей. А я веду себя, как вредная, настырная, чужая. Они, правда, этого не знают, а я тут причем?
– Но ведь на тебя там западают, наверное…
– Наверное, да. Но знаешь…
– Вот есть такой концерт у «Rolling Stones», в Альтамонте. На котором байкеры избили до смерти человека.
– Да, я слышала.
– Так никто ведь не говорит, что сначала это он достал пистолет, а байкер достал нож. У ребят, мне кажется, уже выбора не оставалось.
– Я – как раз такой человек, то есть эти мотоциклетные чуваки. У меня нет выбора, я делаю свою работу, под которую придумана хитрожопая теория. У всего есть свое оправдание хотя бы на пять секунд.
Инна открыла дверь прошла. Сняла ботинки. День выдался тот еще – молчаливый шеф, разборки с бухгалтерией, постоянные переговоры. Лечь и упасть.
Но тут она увидела напротив, у комнаты Темы, те самые красные сапоги.
Сняла плащ, кинула пакет с продуктами в комнате и решила поставить кастрюлю, сварить супчик. Прошла по коридору и застыла в проеме.
Марина сидела за столом и демонстративно медленно гладила руку Теме, в то время как он наблюдал за вторым таймом футбольного матча. Инна невольно залюбовалась этой картиной, но потом громко хмыкнула, прошла в сторону конфорок, не поздоровавшись, чиркнула спичкой и удалилась. Даша посмотрела на нее с не пониманием. Она собиралась ложиться спать – до второй смены оставалось еще три часа.
– Да что это вообще происходит!? Ненавижу этих двоих! – сказала Инна, входя без стука к Дарье. Та лежала на кровати и дремала, слушая радио. Даша приоткрыла глаза, повернула голову в сторону подруги и удрученно спросила:
– Прямо-таки ненавидишь?
– Еще знаешь что? Не верю я, что у них реально что-то происходит. Ну, чтобы не только поцелуи, а звуки, скрипы, хихиканья. У нас тут целая коммуна художников и офисных планктоноведов – так почему бы им не попозерствовать. Нет, ты видела этих двоих? Это же настоящая пара. Представляешь. Не прошло и нескольких дней и уже шашни…
– И ты – художник? Ну, знаешь… Вообще – какая разница! – для Даши это была вторая чашка кофе за утро. – Я спать хочу. А ты пьяна наверняка.
– Я понимаю, что меня это мало касается, – Инна допила банку коктейля и поставила ее на подоконник. – Точнее, по правилам, вообще не касается. Но вот ты же или этот, Руслан, ведете себя прилично. Если у бы у них происходило что-то по-настоящему, реалистично, так, чтобы я бы поверила и приняла… Ну, ты понимаешь, да? Я же не синий чулок, ясно, что людям надо общаться.
– Через стенку и через столик, – ответила Даша..
– Я говорю, ммм, о натуралистичности. Когда им хорошо, мне тоже должно быть хорошо.
– Ну, может, у тебя просто не все в порядке?
– Вполне, вполне. У меня чувства собственничества, зависти нет. Я вполне могу делиться. Мне просто не по душе весь этот театр. Да они же будут вопить тут по ночам! Специально, чтобы досадить остальным. Тебе это понравится? Все должно быть по-деловому. В меру, конечно. Никаких романтических флюидов в этой квартире. Какая-никакая, а дисциплина.
– Но ты их совсем не знаешь.
– Зато я знаю, что это такое.
– Я тебя, Инна, не понимаю… Ты где, кстати, гуляла? Я же вроде бы позже тебя пришла.
– Я ходила в магазин. Ну, что ты меня сбиваешь! Будешь со мной заодно или нет?
– Инна, давай позже. В таком виде войну – и даже переговоры – не начинают. Как скажешь, только потом, давай, а? – Даша встала с постели и включила телевизор, стоящий на холодильнике. Помимо основных каналов, он ловил несколько иностранных. Видимо, от тарелки за окном справа. По BBC шли, как всегда, новости, явно – из России.
– О, смотри, Екатеринбург. Спецрепортаж. А вчера показывали Челябинск, добрались и до нас, – отвлеклась Инна. – С чего бы это они? Выборы же закончились… Да что они там понимают, да? Сейчас будет моралите. Опять буду бабок опрашивать. И людей рабочих – в будний полдень. На остановках и в магазинах.
– Оно везде так, –
