не понять. Я могу сделать что угодно в каком хочешь жанре, стиле, виде искусства – и это будет, как минимум хорошо.
– Что же – и проза? – внезапно для себя ухмыльнулась Инна.
– А я тебе щас продемонстрирую! – заявил Руслан, сбегал в свою комнату, вернулся с блокнотом и начал писать, положив его на плиту. Марина решила не заполнять паузу и начала, наконец, есть остывающую пиццу. Через 10 минут, во время которых Тема завел разговор о московских ценах на жилье (а Инна только хмыкала), Руслан провозгласил:
– Готово!
И прочел:
«Перед мальчиком стояла вся остальная очередь. Большая сумка с бутылками давила в левый бок, шел 90-й год, он читал Владислава Крапивина, а по субботам ходил в магазин сдавать молочные бутылки. А когда мальчик вырос, он всеми силами просил, чтобы в старости ему не пришлось ждать, когда какой-нибудь пролетарий допьет свои пол-литра и бросит в урну.
Техника молодежи
предполагает практику
выдумывания кратких маршрутов,
комбинаторику,
вычисление среднего коэффициента,
дефрагментацию мозга,
сидение перед преподавателем
с бутылкой темного,
вычитание из бюджета
каждый месяц
неизвестной суммы,
наблюдение за нечеткими неизвестными,
которые, по сути, твое реальное и ближайшее будущее.
Все люди старше 20 -
смущенные крысы,
слушающие сплошной звук,
исходящий из группы сверстников.
У меня есть кольцо на пальце,
штамп в паспорте,
место на кладбище,
семь поколений, которые не отрицали
влияние хмеля.
По сравнению с ними
я развиваюсь еле-еле,
нет силы в 25-летнем теле,
но я хотел бы умереть
за стойкой,
по крайней мере,
когда я упаду под воздействием чей-то шутки,
кто-то обернется и возьмет мое пиво
в дрожащие руки».
– Господи, и ради этого ты нас тут мучил? С трех шагов видно, что это только про тебя лично. Давайте уже без жалоб хотя бы сейчас, – Инна нарочно начала протирать глаза и уже собралась зевать. – Давайте в карты поиграем, что ли…
– Ну, хорошо-хорошо! – Руслан вышел из себя. – Расскажи нам о чем-нибудь радостном и позитивном! Скажем, том, кто тут у кого самый близкий, надежный. Товарищ и друг, ага! Не все же знают, сколько раз я тебя уже видел в своей жизни. И как ты мне уже надоела! И про истории твои идиотские не знают! Как там бабушка? Не тяжело ей с правнуком? Как тетя поживает?
– Да ты… Ты… – Инна не ожидала, что дальний, и, честно говоря, не особо напрягающий ее братец начнет контратаку настолько прямо. Ей совсем не улыбалось оказаться в униженном положении, в котором ее наверняка еще никто и не пожалеет.
– Ну да, товарищи, это вот моя сестра. Двоюродная. Всю жизнь ее знаю. Всегда была притворой. Хочешь, Инночка, расскажу что-нибудь еще?
– Не надо, – Инна несколько побледнела, отошла к двери и потупила взгляд.
– Я не терплю родственников, – скажет Руслан через несколько лет Даше, – потому что это другая форма памяти, нежели фото. Понимаешь?
И хотя Инна гневно ушла в свою комнату, а Тема смотрел исключительно в телевизор, у Руслана настроение быстро пришло в норму. И он наклонился к Даше и высказал буквально следующее:
– Как ты думаешь, я похож на алкоголика?
– Ты похож на алкоголика, – насмешливо протянула Даша.
– Ну, почему? Мне только в 16 налили на самом донышке водки, которую я, естественно, даже не поморщившись, выпил,. До этого пробовал только домашнее красное вино, от двух стаканов розовел и добирался через два квартала домой, поскольку тусовался со взрослыми (по сравнению с мной) дядями и тетями, которые занимались на досуге искусством и умеренным пьянством. Они читали стихи и рассказы, целовали меня на прощание в щеку и крепко обнимали. А потом я бежал в ночи и озирался по сторонам. Мама чуть вздыхала и отправляла меня спать.
Ну, а потом я поступил на истфак. А я не говорил, что у меня три курса законченных – и что потом меня просто выкинули оттуда за неуспеваемость? Нет. Ну, так знай, так вот. И началась иная жизнь. С двориками, ларьками, выпиванием на последней парте на спор – кто сколько продержится после одной бутылки в одно лицо. И блевание в открытую дверь такси, и ползком по лестнице наверх, и сон в летнюю ночь в детском саду. Но все это – не часто, все это – иногда, просто – запомнилось, чтобы потом рассказать так вот и устыдится. А далее немного страшнее, ибо я устроился в газету фотографом, должен был приходить в 9 утра на работу и потом до 11 вечера мог бегать по объектам в разных концах города. Так что, когда ближе к утру субботы образовывалась дыра в расписании, решалось всем миром отпустить вожжи – и взять их обратно к понедельнику, ибо даже в измененном состоянии можно в воскресение работать. Потому что ты находишься на волне с остальными творческими работниками, которые все прелести твоего мира и создают.
– Так ты, значит, тоже учился на этом истфаке? А ты с Артемом давно знаком? – Даша все не могла понять, симпатичен ли ей Руслан или глубоко отвратителен.
– С ним-то? Да чуть больше, чем с тобой, милая. Квартира на этой замечательной улице Союза Печатников – не первое мое личное жилище. До этого я несколько месяцев прожил с программистом Василием и его случайными корешами, которые каждый начинали день с похода в магазин. А день у него стартовал после обеда. Как мне удавалось избегать общения с ним – богу ведомо, но не мне, – сказал он последнюю фразу Теме, зашедшему пожелать им спокойной ночи. – Да, пока-пока… Только помню, как один раз напоил он меня до такого состояния, что я стал иссиня-желтого цвета, весь наполненный одной лишь жидкостью, не костей, ни совести. Это зимой произошло, я распахнул окно в спальной комнате, положил голову на подоконник и все ждал, когда рама от порыва ветром понесется в мою сторону и как следует даст по дурной башке. Желания поддерживать в себе равновесие, стабильность, не прилагая при этом усилий, потому что любое напряжение – почти смертельно. И в таком состоянии я находился почти три часа, застудил горло, но потом выгнал Васо куда-то в гости, вскипятил себе воды, прогрел ноги, выпил чаю на самовар, а еще долго пел военные песни, которых, как выяснилось, успел где-то, как-то выучить в огромном количестве. А потом, уже около шести утра, заснул счастливым сном ободренного своими успехами человека. Пришел мой сосед, долго шаркал на кухне, а потом лег на соседней койке. И тогда я понял, что хочу жить хотя бы один. Но не так, чтобы кто-то заявлялся позже меня и при этом совершенно не старался проявлять участие к людям, делящим с тобой крышу. Захотелось, наоборот, внимания и кооперации.
– Интересно, – Даша слушала рассеянно, но ей хотелось проявить именно это внимание. Радовал ее этот человек, хотя и не превращался он в глаза девушках
