он, капитан, не имел понятия, шли они на восток или на запад, что он не
знал, куда же направлялся корабль?Мысли его вернулись к вчерашним событиям, если они действительнослучились вчера. Он отчетливо представил свое успешное нападение наБарбадос. Все детали этой удачной экспедиции были свежи в его памяти вплотьдо самого возвращения на борт корабля. Здесь все его воспоминания внезапно инеобъяснимо обрывались.Его уже начали терзать различные догадки, когда открылась дверь и он судивлением увидел, как в каюту вошел его лучший камзол. Это был на редкостьэлегантный, отделанный серебряными позументами испанский костюм из чернойтафты, сшитый около года назад в Кадиксе. Командир "Синко Льягас" настолькохорошо знал все его детали, что никак не мог ошибиться.Камзол остановился, чтобы закрыть за собой дверь, и направился кдивану, на котором лежал дон Диего. В камзоле оказался высокий, стройныйджентльмен, примерно такого же роста, как и дон Диего, и почти с такой жефигурой. Заметив, что испанец с удивлением рассматривает его, джентльменускорил шаги и спросил по-испански:
– Как вы себя чувствуете?
Ошеломленный дон Диего встретил взгляд синих глаз. Смуглое насмешливоелицо джентльмена обрамляли черные локоны. Склонив голову, он ожидал ответа;но испанец был слишком взволнован, чтобы ответить на такой простой вопрос.Незнакомец прикоснулся рукой к затылку дона Диего. Испанец поморщился изастонал.
– Больно? – спросил незнакомец, взяв дона Диего за руку повыше кисти
большим и указательным пальцами.Озадаченный испанец спросил:
– Вы доктор?
– Да, помимо всего прочего, – ответил смуглый незнакомец, продолжая
щупать пульс своего пациента. – Пульс частый, ровный, – наконец объявилон, опуская руку. – Большого вреда вам не причинили.Дон Диего с трудом поднялся и сел на диван, обитый красным плюшем.
– Кто вы такой, черт побери? – спросил он. – И какого дьявола вы
залезли в мой костюм и на мой корабль?Прямые черные брови незнакомца приподнялись, а губы тронула легкаяусмешка:
– Боюсь, что вы все еще бредите. Это не ваш корабль, а мой. И костюм
этот также принадлежит мне.
– Ваш корабль? – ошеломленно переспросил испанец и еще более
ошеломленно добавил: – Ваш костюм? Но… тогда… – Ничего не понимая, оногляделся вокруг, затем еще раз внимательно осмотрел каюту, останавливаясьна каждом знакомом предмете. – Может быть, я сошел с ума? – наконецспросил он. – Но ведь этот корабль, вне всякого сомнения, "Синко Льягас"?
– Да, это "Синко Льягас".
– Тогда…
Испанец умолк, а взгляд его стал еще более беспокойным.
– Господи помилуй! – закричал он, как человек, испытывающий сильную
душевную муку. – Может быть, вы скажете мне, что и дон Диего де Эспиноса –это тоже вы?
– О нет. Мое имя Блад, капитан Питер Блад. Ваш корабль, так же как и
этот изящный костюм принадлежат мне как военные трофеи. Вы же, дон Диего,мой пленник.Как ни неожиданно показалось дону Диего это объяснение, все же онослегка успокоило испанца, так как было более естественно, нежели то, что онуже начал воображать.
– Но… Значит, тогда вы не испанец?
– Вы льстите моему испанскому произношению. Я имею честь быть
ирландцем. Вы, очевидно, думаете, что произошло какое-то чудо. Да, так оно иесть, но это чудо создал я, у которого, как можете судить по результатам,неплохо варит голова.И капитан Блад вкратце изложил ему все события последних суток. Слушаяего рассказ, испанец попеременно то бледнел, то краснел. Дотронувшись дозатылка, дон Диего нащупал там шишку величиной с голубиное яйцо, полностьюподтверждавшую слова Блада. Широко раскрыв глаза, испанец уставился наулыбающегося капитана и закричал:
– А мой сын? Где мой сын? Он был со мной, когда я прибыл на корабль.
– Ваш сын в безопасности. Как он, так и гребцы вместе с вашим
канониром и его помощниками крепко закованы в кандалы и сидят в уютномтрюме.Дон Диего устало вздохнул, но его блестящие черные глаза продолжаливнимательно изучать смуглое лицо человека, который стоял перед ним. Обладаятвердым характером, присущим человеку отчаянной профессии, он взял себя вруки. Ну что ж, на сей раз кости упали не в его пользу. Его заставилиотказаться от роли в тот самый момент, когда успех был уже у него в руках.Со спокойствием фаталиста он смирился с новой обстановкой и хладнокровноспросил:
– Ну, а что же дальше, господин капитан?
– А дальше, – ответил капитан Блад, если согласиться со званием,
которое он сам себе присвоил, – как человек гуманный я должен выразитьсожаление, что вы не умерли от нанесенного вам удара. Ведь это означает, чтовам придется испытать все неприятности, связанные с необходимостью умиратьснова.
– Да? – Дон Диего еще раз глубоко вздохнул и внешне невозмутимо
спросил: – А есть ли в этом необходимость?В синих глазах капитана Блада промелькнуло одобрение: ему нравилосьсамообладание испанца.
– Задайте этот вопрос себе, – сказал он. – Как опытный и кровожадный
пират скажите мне: что бы вы сделали на моем месте?
– О, но ведь между нами есть разница. – Дон Диего уселся прочнее,
опершись локтем на подушку, чтобы продолжить обсуждение этого серьезноговопроса. – Разница заключается в том, что я не называю себя гуманнымчеловеком.Капитан Блад пристроился на краю большого дубового стола.
– Но ведь я тоже не дурак, – сказал он, – и моя ирландская
сентиментальность не помешает мне сделать то, что необходимо. Оставлять накорабле вас и десяток оставшихся в живых мерзавцев – опасно. Как вамизвестно, в трюме моего корабля не так уж много воды и продуктов. Правда, унас малочисленная команда, но вы и ваши соотечественники, к большому нашемунеудобству, увеличиваете количество едоков. Сами видите, что из благоразумиямы должны отказать себе в удовольствии побыть в вашем обществе и, подготовивваши нежные сердца к неизбежному, любезно пригласить вас перешагнуть черезборт.
– Да, да, я понимаю, – задумчиво заметил испанец. Он понял этого
