— Мисс Трефусис? Да, это верно… И ни единого промаха. Просто замечательная особа. И полна решимости спасти его. Она приспособила этого журналиста — Эндерби и, будьте уверены, использует его как следует. Она, правда, слишком хороша для этого Джеймса Пирсона. Я бы не назвал его мужчиной с характером, разве только внешне привлекателен.
— Ну если она такая энергичная, то ей это должно импонировать, — сказал шеф полиции.
— А, ладно, — сказал инспектор Нарракот. — О вкусах не спорят. Вы согласны, сэр, что мне следует незамедлительно проверить алиби этого Деринга?
— Да, да, займитесь не откладывая. А что четвертая заинтересованная в завещании сторона? Ведь есть четвертая, верно?
— Да, сестра. С ней все благополучно. Я уже навел справки. Тут полный порядок, она в шесть часов была дома, сэр. Итак, я займусь Дерингом.
Примерно пять часов спустя инспектор Нарракот снова оказался в маленькой гостиной «Уголка». На этот раз мистер Деринг был дома. «Его нельзя тревожить, он пишет», — сказала горничная, но инспектор предъявил свою карточку и предложил безотлагательно вручить ее хозяину. В ожидании он расхаживал взад и вперед по комнате. Мысль его напряженно работала. Время от времени он что-нибудь брал со стола, рассматривал невидящим взглядом и снова клал на место. Сначала это была сигаретница из австралийского скрипичного шпона[34], вероятно подарок Брайана Пирсона, потом — потрепанная книга «Гордость и предубеждение»[35]. Он раскрыл ее и увидел на форзаце неразборчивую выцветшую надпись: «Марта Рикрофт». Фамилия показалась ему знакомой, но сразу он не мог вспомнить, в какой связи. А потом открылась дверь, и вошел Мартин Деринг.
Романист роста был среднего, тяжелые каштановые волосы его были довольны густы. Выглядел он неплохо, но уже имел склонность к полноте, и губы у него были полные, красные. Он не произвел на инспектора благоприятного впечатления.
— Добрый день, мистер Деринг. Извините, что снова беспокою вас.
— Ничего, ничего, инспектор. Только, право, я не смогу вам ничего рассказать, кроме того, что вам уже известно.
— Ваша жена уверила нас, что ваш шурин Брайан Пирсон в Австралии, в Новом Южном Уэльсе. А мы установили, что он уже два месяца здесь.
— Брайан в Англии! — Деринг, казалось, был искренне удивлен. — Поверьте, инспектор, я и понятия об этом не имел. Я убежден, что и жена не знала.
— Он не поддерживал с вами связи?
— Разумеется, нет. Правда, мне известно, что Сильвия писала ему раза два в Австралию.
— В таком случае приношу свои извинения, сэр. Естественно, я думал, что он мог дать знать своим родственникам, и я был несколько возмущен, что вы скрыли это от меня.
— Нет, нет, как я уже сказал, мы не знали об этом. Не хотите ли сигарету, инспектор? Между прочим, вы как будто поймали этого беглого каторжника?
— Ночью во вторник. Ему не повезло из-за тумана. Он прошел около двадцати миль и все кружил на одном месте. Его задержали в полумиле от Принстона.
— Надо же, как людей подводит туман! Хорошо, что он сбежал в пятницу. А то ведь, наверное, ему бы приписали это убийство.
— О, это опасный человек: грабежи, насилие. Фреди Фримантл его звали. Вел совершенно необычную двойную жизнь. Одна — это жизнь вполне респектабельного образованного человека. Я даже не вполне уверен, что Бродмур для него надлежащее место. Время от времени им овладевала своего рода преступная мания. Тогда он исчезал и общался с самыми темными личностями.
— Наверное, мало кому удается бежать из Принстона?
— Это почти невозможно, сэр. Но тут побег был очень хорошо подготовлен. Мы еще до конца не выяснили, как его удалось осуществить.
— Та-ак. — Деринг поднялся, посмотрел на часы. — Если ко мне вопросов больше нет, я бы откланялся. Прошу прощения, инспектор, человек я очень занятой и…
— Минуточку, мистер Деринг. Мне хотелось бы знать, зачем вам потребовалось говорить мне, что в пятницу вечером вы были на литературном обеде в гостинице «Сесил»?
— Я.., я не понимаю вас, инспектор.
— Я думаю, понимаете, сэр. Вас не было на обеде.
Мартин Деринг смутился. Он перевел взгляд с лица инспектора на потолок, потом на дверь, потом на собственные ноги.
Инспектор невозмутимо ждал.
— Ну, — наконец произнес Мартин Деринг, — предположим, не был. На черта вам это нужно? Какой интерес представляют для вас мои действия пять часов спустя после убийства?
— Вы дали нам определенные показания, я стал их проверять. Часть показаний оказалась неверной. Выходит, надо проверять и другие. Вот вы сказали еще, что весь день провели с другом — ленч и так далее.
— Да, с моим американским издателем.
— Его имя?
— Розенкраун. Эдгар Розенкраун.
— А его адрес?
— Он уехал из Англии. Уехал в воскресенье.
— В Нью-Йорк?
— Да.
— Значит, он в настоящий момент в море. На каком пароходе?
— Не помню.
— Ну вам известна линия. «Кунард» или «Белая звезда»?
— В самом деле не помню.
— Что ж, — сказал инспектор. — Дадим радиограмму в адрес фирмы в Нью-Йорк. Они знают.
— Это был «Гаргантюа», — угрюмо сказал Деринг.
— Спасибо, мистер Деринг. Я так и думал, что все-таки вспомните. Итак, вы подтверждаете, что провели день с мистером Розенкрауном. В какое время вы расстались?
— Пожалуй, около пяти.
— А что потом?
— Я отказываюсь отвечать. Это уже не ваше дело. То, что вам нужно, я сказал.
Инспектор Нарракот задумчиво кивнул. Если Розенкраун подтвердит показания Деринга, тогда подозрение с него снимается. Какими бы загадочными ни были его действия вечером, они значения не имеют.
— Что вы собираетесь делать? — смущенно спросил Деринг.
— Радировать на «Гаргантюа».
— Ах, черт возьми! — вскричал Деринг. — Вы так все предадите огласке. Вот смотрите…
Он прошел к столу и нацарапал на клочке бумаги несколько слов. Передал инспектору. На бумаге было написано:
«Розенкрауну, п/х „Гаргантюа“. Пожалуйста, подтвердите мое заявление, что в пятницу четырнадцатого я был с вами до пяти часов на ленче. Мартин Деринг».
— Ответ пусть шлют лично вам, я не возражаю. Только не в Скотланд-Ярд и не в полицейский участок. Вы знаете американцев: малейший намек, что я замешан в какой-то истории, и контракт, который я обсуждал, пропадет ни за понюх табаку. Пусть это останется частным делом, инспектор.
— Хорошо, мистер Деринг. Все, что мне нужно, — это правда. Пошлю с оплаченным ответом и дам свой эксетерский адрес.
— Спасибо. Вы славный малый. Нелегко это, инспектор, зарабатывать на жизнь литературой. Вот увидите, все будет в порядке. Я действительно солгал по поводу обеда, но ведь так я сказал своей жене. Вот и с вами я решил придерживаться того же. Иначе мне не избежать всяческих неприятностей.
— Если мистер Розенкраун подтвердит ваше заявление, вам нечего будет опасаться.
«Какой-то все-таки неприятный человек, — подумал инспектор, выходя из дома. — Но, кажется, уверен, что этот американский издатель подтвердит его слова».
Когда он уже на ходу вскакивал в поезд, ему вдруг вспомнилась фамилия «Рикрофт». «Да ведь так зовут пожилого джентльмена, проживающего в одном из коттеджей Ситтафорда! — осенило его. — Любопытное совпадение».
Глава 25
В кафе Деллера
Эмили Трефусис и Чарлз сидели за столиком в кафе Деллера, в Эксетере. Было половина четвертого, время относительно спокойное. Несколько посетителей за чашкой чаю, и все.
— Ну, — сказал Чарлз, — что ты о нем думаешь?
Эмили нахмурилась.
— Это не так просто.
После разговора в полиции Брайан завтракал с ними. Он был очень любезен с Эмили, по ее мнению, даже слишком. Она сочла это неестественным: молодой человек спешит на свидание с девушкой, а тут вмешивается назойливый незнакомец. Брайан Пирсон безропотно сносит это, соглашается поехать с Чарлзом в полицию. Что за смирение? Оно было явно не в его характере. «Посмотрим, кто кого!» — она считала бы более подходящим для его натуры. Эта овечья покорность была подозрительна.
Эмили попыталась объяснить свои соображения Эндерби.
— Я понял тебя, — сказал Эндерби. — Похоже, наш Брайан что-то скрывает и поэтому не может быть самим собой.
— Вот именно.
— Ты думаешь, он мог убить Тревильяна?
— Брайан, — задумчиво произнесла Эмили, — личность, с которой нужно считаться. Он не станет разбираться в средствах, если ему нужно чего-то добиться. И я думаю, он не допустит, чтобы путь ему преградили общепринятые понятия. Он не какой-нибудь ручной англичанин.
— Отметая детали его характеристики, он скорее способен на непредвиденные действия, чем Джим?
Эмили кивнула.
— Несомненно. И он бы проделал все чисто, потому что у него крепкие нервы.
— Так ты все-таки думаешь — он?
— Н-не знаю. Но он отвечает всем условиям, он — единственный, кто отвечает.
