Я немигающе смотрела на спину Саши, думая о том, что за все это время мне даже в голову не пришло узнать фамилию финансиста или хоть что-нибудь о его жизни вне универа. Казалось, я настолько погрузила в маленький мир, сконцентрированный вокруг наших консультаций, что напрочь забыла об окружающем.
— А вам зачем? — сухо спросил Михаил Дмитриевич, на что Саша, пожав плечами, ответил будничным тоном.
— Просто интересно, кто у нас преподает.
— Лебедев моя фамилия, имя и отчество, надеюсь, помните.
«Лебедев?» — услышав знакомую фамилию, я резко подняла голову. Где-то я ее уже слышала. Напрягая память, я попыталась вспомнить, где именно.
— Лебедев, — медленно повторила я про себя.
«Точно, Лебедев М.Д.» — в голове тут же всплыл разговор с отчимом в начале сентября и синяя папка в руках со списком имен, среди которых был указан отчим, Лебедев М.Д. и, кажется, Сахаров.
Неужели это он? И инициалы подходят. Но какого черта? Разве они знакомы? А может это совпадение?
Из размышлений меня вырвал голос преподавателя.
— Раз вопросов больше нет, то займемся небольшой перестановкой, — Михаил Дмитриевич встал из-за стола и пристально оглядел аудиторию. Все напряженно замерли, лишь изредка кидая друг на друга настороженные взгляды.
— Пятый ряд со вторым поменялись и расселись через место, — строго, даже почти сурово отдавал команды преподаватель. Мельком посмотрев на финансиста, я лишь убедилась, что сегодня он был куда более сдержан. Поменяв еще несколько человек местами, Михаил Дмитриевич повернулся в нашу сторону.
— Богданов, первая парта, крайний правый угол ваш, Акулова на вторую, — я слегка выдохнула, не услышав свою фамилию. Хлопнув меня по плечу, Кристина тихо прошептала:
— Удачи.
Ответив ей тем же, я смотрела, как ребята продвигались к указанным местам, одновременно отмечая, что начиная со второго ряда и дальше все было занято рассаженными в шахматном порядке сокурсниками. На первом же ряду сидела только Сонечка — прямо напротив преподавателя, и Даня — в совершенно противоположном конце. Обменявшись с Петей сочувствующими взглядами, мы уткнулись в тетради, но после затянувшегося молчания со стороны преподавателя, подняли головы на финансиста. Он, внимательно осмотрев аудиторию, удовлетворенно кивнул, и уже направляясь к своему столу, произнес:
— София с Еленой местами поменялись.
Замерев от неожиданности, я не сразу поняла смысл этой фразы. На какую-то секунду мне показалось, что эта пара пройдет спокойно и где-то в глубине души я даже надеялась, что финансист не обратит на меня внимания, но вместо этого он все же вытащил меня на первую парту, посадив напротив себя.
До вчерашнего почти поцелуя это место было для меня уже привычным, именно за ним я проводила каждую консультацию, сидя лицом к лицу с преподавателем, сейчас же я была абсолютно не готова находиться так близко от него. Стараясь скрыть смущение, я опустила глаза на парту, буквально не зная, куда себя деть. В этот момент я была совершенно не против, если бы пол просто разверзся подо мной, но пока мне светила только стопка листов с распечатанной контрольной, тихо сунутая мне под нос.
Вцепившись в бумагу, стараясь унять дрожь, я начала вчитываться в задания. Слова были будто знакомыми, но их смысл я упорно не могла понять. Попытавшись еще раз сложить этот внезапно ставший трудным пазл, я выдохнула сквозь сжатые зубы. О каких решениях вообще шла речь, если я даже условие не могла прочитать.
Быстро подняв взгляд на место, где должен был сидеть преподаватель, чтобы убедиться, что он не заметил мои чертыхания, я с облегчением обнаружила пустое кресло, и тут же услышала голос финансиста позади себя:
— Задания вы получили, развлекайтесь, — так же, почти безэмоционально проговорил Михаил Дмитриевич и прошел к своему столу. Упорно делая вид, что занята контрольной, я перевела взгляд на часы на руке. До конца пары было чуть больше часа. Постаравшись собраться, я начала по новой читать условия.
Дела заметно улучшились к последним десяти минутам. Видимо, стрелки часов, упорно ползущие к роковой цифре, делали свое дело. И вот в очередной раз посмотрев на время, я с облегчением отметила, что успела все написать, а оставшееся минуты пойдут на проверку.
Просматривая решения, я не сразу почувствовала на себе чужой взгляд. От осознания того чей он, внутри все замерло, а слова снова не складывались в предложения. Стараясь выровнять дыхание и побороть очередной приступ смущения, я все же нерешительно начала поднимать глаза. Край листка. Начало преподавательского стола. Белая рубашка, воспоминания о которой не выходили у меня из головы всю ночь. И выше, через чувственные губы и слегка заостренный кончик носа, к тому пронизывающему меня насквозь взгляду, буквально кричащему: «посмотри на меня».
В носу снова почувствовалась тяжелая смесь одеколона, мяты и сигарет. Время остановилось, вместе с моим сердцем, неожиданно сделавшим кульбит и забившимся в сотню раз чаще. Так не смотрят, не таким цепким, испепеляющим взглядом, приковывающим к месту и прожигающим до самых костей, оставляя отметины, которые потом уже ничем не стереть.
Что-то натянутое до предела, словно пружина, ждущее в напряжении уже месяц лопнуло во мне, обдавая жаром все тело и окончательно разжигающее пламя где-то в груди. Из дурмана чувств меня вырвал неожиданный звук отъезжающего стула, от чего, вздрогнув всем телом, я резко опустила голову, стараясь справиться с лавиной эмоций, оставивших розоватый отпечаток на моих щеках.
