Глава 11
Впрочем, подобным вопросом я задавалась практически каждый день весь следующий месяц, который, стоило признать, пролетел настолько незаметно, что, увидев, десятое чисто октября, я с неверием смотрела в календарь еще несколько секунд. Нельзя было сказать, что месяц выдался насыщенным, скорее наоборот напоминал непроходящий день сурка, где единственным ярким пятном были как раз встречи с финансистом.
И я была бы рада отнекиваться и упорно делать вид, что не понимала, к чему вели все эти чрезмерно частые взгляды преподавателя в мою сторону, которые я честно старалась избегать еще добрые полторы недели после сделанного им намека, а также уже ставшие традиционными вызовы к доске и неожиданно начавшиеся проверки решений посреди пары. С едва ощутимыми, будто случайными прикосновениями к спине, пока он стоял позади меня.
Не говоря уже о консультациях, назначавшихся по нескольку раз в неделю, якобы по поводу проекта. Но правда состояла в том, что темы наших бесед даже близко не касались предмета, но были тесно связаны с личностью каждого из нас. Что поначалу вызывало у меня явное смятение, настороженность и иногда смущение. Со временем эти чувства отступили на второй план, уступая свое место любопытству, интересу и чему-то еще, что я долго не могла понять. В какой-то момент я перестала столбенеть от неожиданных вопросов, бояться говорить открыто и вместе с тем бесконечно радовалась ответам финансиста или его комментарии на сказанное мною.
Мы могли говорить о чем угодно и мне нравилось узнавать его. Видеть, как он открывается для меня с новой стороны, невидимой для других. Я наконец начинала понимать его, и это пугало…
Пугало, как всего за месяц мой преподаватель стал так близок мне. Как получилось так, что чувство тревоги, испытываемое мной с самой первой встречи с финансистом, превратилось в нечто иное, совершенно противоположное. Или же оно было таким с самого начала, иначе как объяснить то чувство, заставляющее сердце учащено биться, а тело буквально замирать. Почему каждый, при входе в кабинет, у меня перехватывало дыхание, а мысли путались в голове.
Я могла бы, как угодно, долго прокручивать все это в голосе и приходить к одним и тем же выводам, но время шло и нужно было что-то делать, вот только что именно — я не знала.
Финансист как будто замер в ожидании, не переходя уже обозначенную за этот месяц черту, возможно, он ждал какой-то более явной реакции от меня на проявляемый им интерес. А может, он просто тянул время до конца семестра. В конце концов, подобные случаи никогда не вызывали одобрение университета.
Глубоко вздохнув, я отпила из кружки, стараясь отвлечься от идущих по уже протоптанной дорожке мыслей, и уставилась на непрочитанное сообщение от Кристины. Там не было ничего такого, лишь вопрос, как у меня проходят выходные и сделала ли я домашку. Но каждый раз видя сообщения от подруги, я боялась получить вопрос, на который сама еще не до конца знала ответ.
Я не могла разобраться в своих чувствах и не понимала, как все так быстро произошло. Что же касалось финансиста, то несмотря на проявленный интерес ко мне, я смутно понимала, чего он хотело на самом деле.
Михаил Дмитриевич все же был взрослым, уже состоявшимся мужчиной, с немалым опытом за плечами, и к тому же моим преподавателем. Нетрудно было догадаться, о чем подумает большинство, в том числе и Кристина, и так уже давно подозревающая, что мои участившиеся консультации явно не случайность.
Сделав еще глотов, стараясь подавить удручающие мысли, я еще раз посмотрела на сообщение Кристины, почувствовав легкий укол вины. Мне бы тоже не помешало поинтересоваться жизнью подруги. В последний месяц наше общение ограничивалось лишь редким перешептыванием на лекциях, пятиминутными разговорами в коридорах и нечастыми сообщениями в соцсетях. И вина здесь лежала явно не на Кристине.
А между тем, их отношения с Даней, точнее, надежды подруги на эти отношения буквально рассыпались на глазах. Богданов практически не появлялся на парах, посещая только профильные предметы и то не всегда. На вопросы ребят, где он все время пропадает, Даня отвечал сухо: «На работе».
Была ли это та самая работа, о которой Богданов говорил в самом начале семестра, тоже оставалось неизвестным. Лишь однажды Даня обмолвился, что наконец-то занимает тем, о чем мечтал. Меня и Петю такой ответ вполне устроил, в отличие от Кристина, понимавшей, что новой жизни Богданова ей, очевидно, было отведено еще меньше места, чем в предыдущей.
Впрочем, отсутствие друга все чаще скрашивал Никита, отработки которого закончились пару недель назад, после чего Хитров радостно упорхнул в неизвестном направлении, пару дней не появляясь в универе.
Зато после возвращения, не отходил от нас ни на шаг.
Дописывая сообщение подруги, я краем глаза заметила втекшего на кухню ленивой массой Игоря, вернувшегося не так давно из командировки.
Последнюю неделю я жила у брата, поскольку мама с отчимом уехали в очередное путешествие, а Игорь как раз обещал вернуться. Так что недолго думая, я собрала вещи и поехала наводить порядок в этой обители холостятской жизни, заодно отвлекаясь от мыслей об универе и, разумеется, финансисте. Не сказать, что Игорь сильно обрадовался новому порядку в доме, но тихо вздохнув, смирился с моим временным присутствием. Впрочем, дома брат бывал редко, ночевал еще реже, так что пересекались мы не часто, вот и сейчас, после очередной бурной ночи, Игорь встал ближе к полудню и теперь сидел напротив меня, зевая во весь рот, и с наслаждением подтягивался.
— С кем пишешься? — с любопытством спросил брат, хитро смотря на меня, на что я лишь усмехнулась.
— С Кристиной.
— Так неинтересно, — слегка растягивая гласные, возмущено заявил Игорь, — тебе уже лет сколько, а парня так и не было, так и помрешь старой девой.
Приподняв брови, я скептически посмотрела на брата, этот разговор он заводил стабильно раз в пару месяцев после моих шестнадцати лет.
