Кайли встала и отошла в сторону, потому что больше не могла находиться так близко к этому ужасному человеку.
— Всё, чего мне от тебя хочется, — чтобы ты забыл, что мы когда-то встретились, забыл всё произошедшее, вышел на сцену и был Трейсом Корбином — брендом, как ты сам сказал. Сделай всё что в твоих силах, но угоди лейблу, и у тебя будет возможность и дальше выпускать альбомы и заниматься тем, что любишь. А не то окончишь карьеру озлобленным и одиноким, как твой отец.
Последнее явно было лишним. Зато правдой.
— Что я люблю? — Трейс рассмеялся жутким смехом, от чего Кайли ужаснулась и понадеялась больше никогда его не слышать. — Знаешь, что я люблю? Лживых шлюх, которые считают, что знают всё на свете. Ты ничем не отличаешься от своей мачехи. Вы из одного чёртового теста.
У Кайли подкосились ноги, а из горла вырвался крик раненого животного. Даже Карл вздрогнул. Она не могла открыть рот, чтобы спросить, кто, чёрт возьми, из одного теста. Когда Дарла обозвала её шлюхой, это была ложь, и она это знала. Но Трейс переспал с бессчётным количеством женщин. Если её поведение с ним во время секса делало из неё шлюху, то ему видней.
В какой-то момент в автобус вошёл Поли и просто наблюдал за разворачивающимся кошмаром.
Слёзы щипали глаза, а всё тело дрожало, но Кайли ни за что не позволит сломить себя слезам, вызванным пьяными бреднями.
— Уж извини, но ты можешь катиться к чёрту, Трейси Корбин. Я допустила ошибку, но знаешь что? Я бы ничего не стала менять, потому что рисковала всем, что у меня было. Да, не бог весь что, но это то, что я люблю, те, кого я люблю, и то, о чём я мечтала с детства. Быть может, сейчас я не такая идеальная, как ты, но при этом не расшвыриваюсь возможностями высказать, что у меня на сердце. Однажды я допустила промах, и мне придётся жить с этим всю жизнь. Так что позволь рассказать тебе, сукину сыну, что я чувствую.
Кайли сделала глубокий вдох и уставилась на крупного мужчину, который вдруг показался ей очень маленьким.
— Такого тебя я не знаю, и, честно говоря, не желаю знать. Но знаю Рей и Клэр Энн, и они заслуживают лучшего твоего отношения к себе. А ещё Поли, Кора, парни из твоей группы и твои поклонники. Я, возможно, такого не заслуживаю, это нормально, и хотя всё, что говорила в пикапе, — правда, я не отказываюсь от тех слов. Но ты перестанешь для меня существовать, если не выйдешь сегодня на сцену и не споёшь так, словно от этого зависит твоя жизнь. — Её голос заметно дрожал, но она уже не могла остановить поток слов, даже если б захотела. — Только эгоистичные трусы ведут себя так, как ты: сбегают в поисках забытья в бутылке, что бы ты, чёрт подери, ни пил. И что бы ты ни думал, я добьюсь своего, чёрт, из кожи вон вылезу, но не сдамся. Собственно говоря, я буду работать изо всех сил, только чтобы утереть тебе нос.
Кайли судорожно пыталась отдышаться. Из-за недостатка кислорода у неё перед глазами расплылись тёмные пятна.
— Молодец, официанточка. — Он презрительно усмехнулся. — Я бы дал тебе «пять», но боюсь, что ты подашь на меня в суд за нападение.
Кайли не могла ответить из-за комка в горле, сдавливающего голосовые связки. Она сказала всё, что должна была, но, чёрт возьми, не смогла до него достучаться. Не смогла достучаться до парня, который приносил ей завтрак в постель, вытирал её слёзы и оберегал женщин, которых любил.
Когда она наконец обрела голос, он прозвучал отрывисто и был пронизан болью:
— Да как ты смеешь говорить, что я могу сделать что-то, что навредит тебе? За всю свою жизнь я намеренно не обидела ни одного человека. Думаешь, сам поступаешь хорошо? Считаешь, твоим близким не больно видеть, как ты разрушаешь всё хорошее в своей жизни? Ошибаешься! — Она уставилась на него, надеясь найти хоть проблеск мужчины, который был где-то внутри. — Кто ты? — прошептала она.
— Видимо, ты не знаешь меня так хорошо, как предполагаешь.
— Нет, и знаешь что? Теперь мне этого и не хочется.
Какое-то время они просто смотрели друг на друга. А потом Кайли поняла, что только что сказала неправду. Она хотела его узнать. Даже с этой ужасной стороны. Только так она сможет помочь ему и остановить его саморазрушение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Слова, что я только что сказала — неправда, — тихо призналась она. — Но я бы хотела, чтоб так оно и было.
Глаза Трейса заметно расширились, но он не пошевелился.
— Просто добавь это в свой список лжи. Подумаешь, ещё одна!
— Держи! — сказала она, схватив термос с приготовленным кофе и поставив его перед ним на стол. — Протрезвей. Хотя тебе решать. А с меня довольно.
Она взглянула на переднюю часть автобуса. Карл выглядел так, будто сейчас заплачет, а Поли просто оторопел. Она понимала, что нужно убираться отсюда, но оставалось кое-что ещё. Ей нужно было сказать кое-что ещё этому чужому человеку, в которого она чуть не влюбилась до того, как в мгновение ока всё полетело к чертям собачьим.
Проглотив оставшуюся каплю гордости, она уселась рядом с Трейсом. Он откинулся на спинку дивана и посмотрел на неё как на прокажённую. С таким же успехом он мог кулаком пробить её грудь и сжать сердце со всей силы.
— Я не успела сказать тебе вчера в машине, — шёпотом начала она, — что не хочу выходить, потому что боюсь потерять тебя. Не то чтобы я считала тебя своим, но поверь мне, так же сильно, как в глубине души я люблю музыку, мне хотелось подольше оставаться с тобой.
Горячие слёзы побежали по её щекам, но это было неважно. Он уже видел её всю.
— В следующий понедельник мне исполнится девятнадцать. Впервые папа не будет петь для меня, и я не перестаю задаваться вопросом, если бы всё было по-другому, если бы я рассказала тебе о Дарле, отмечали ли бы мы мой день рождения вместе? Или же я из тех девушек, которых никто не хочет больше одного раза?
Сильнейшая боль, способная раздробить кости, выбила воздух из её лёгких, но Кайли продолжила:
— И каждый миг моей жизни я буду снова и снова мечтать вернуться в тот день в Мейконе с тобой. Может, даже сильнее, чем мечтаю о том, чтобы папа был жив, или о том, как запишу лучший альбом, чтобы почтить его память. Он просто хотел, чтобы я была счастлива, и я была — впервые со дня его смерти.
Кайли вытерла слёзы и с облегчением вздохнула. Трейс так и сидел в той же позе, но, по крайней мере, не ушёл. Мужчина, которого она могла бы полюбить. Возможно, уже полюбила. Или была близка к этому. Она видела едва уловимую вспышку в его глазах в конце своей речи.
— Ты молодая. Переживёшь, — мягко сказал он, уже не глядя на неё.
Она снова встала с дивана и заставила себя легко улыбнуться.
— Надеюсь, ты справишься со всем своим дерьмом. Правда, надеюсь.
— Кайли, — позвал Поли с другого конца автобуса. — Пора.
— Прощай, Трейс, — прошептала она.
Он не ответил. Сидел, словно статуя, уставившись на свои руки, лежащие перед ним на столе. Кайли глубоко вздохнула. Всё в порядке. Она в порядке. По крайней мере, в этот раз между ними не осталось недосказанности.
Слова не застревали в горле, когда она готовилась к выступлению. Голос её не подведёт, как в её ночных кошмарах, в ней не осталось ни капли нервозности. Кайли вытерла лицо салфеткой, которую Поли протянул ей перед выходом, и проверила своё тело на предмет порезов и синяков. Будто на нём остались вещественные доказательства кровавой битвы с Трейсом Корбином, о которых она не знала. Кайли шагнула на сцену, чувствуя себя так, словно её разрезали на части и распотрошили.
Глава 28
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Спеть кавер на песню «Тёмная сторона» Келли Кларксон оказалось труднее, чем любую другую песню, с которыми выступала Кайли. Какое-то время она крутилась у девушки в голове, поэтому Кайли достаточно легко придумала для неё идеальную акустическую аранжировку. Но во время выступления её преследовало выражение лица Трейса в обоих его ипостасях: тёплое, открытое, нежное и вместе с тем холодное, замкнутое и злое. И дойдя до слов «Сложно представить, чем всё закончится, если ты сдашься», Кайли чуть не сбежала со сцены. А после выступления её едва не оглушил рёв аплодисментов.
