***
— Рем, ты как хочешь, но я обработаю твои язвы, уж извини. Я не могу на них спокойно смотреть. — и Уна открыла свой мобильный хирургический набор. — Думаю, несколько минут люди ещё смогут протянуть без медосмотра, а мы пока начнем с тебя. Показывай мне все свои болячки.
Собственно, Рем и не протестовал, покорно доверив свои раны доктору. У Уны округлились глаза, когда она увидела, какие раны, язвы и ожоги покрывают не только его лицо, но и всё тело от самой головы до ног.
— Это где тебя так? — изумилась доктор.
— Вот эти ожоги остались у меня после пожара, который произошел два года тому назад. А это от ударов током. У нас практически вся проводка, где только можно, держится лишь на одном честнейшем слове. А вот эти раны я уже и не помню, где заработал. Наверное, в один из походов по «Аорте».
— «Аорта»? Что это? — спросила Уна, приступая к обработке его ран.
— От нашей станции идут два пути. Тот, откуда пришли вы, мы называем «Могильником». Он упирается в обвал, и там нет ничего полезного. Думаю, ты поняла, как мы его используем, судя по названию.
Уна кивнула, вспоминая те безобразные, ужасные мертвые тела, показавшиеся в свете их фонарей.
— Да, мы видели этот могильник. Впечатляющее зрелище. Особенно тело младенца. — сказала она, после того как смочила глотком воды из дозатора скафандра мгновенно пересохшее горло.
— Мутанты. — с горечью произнес Рем. — Что поделать? Большинство из них все равно либо погибают прямо во время родов, зачастую вместе с матерями, либо живут не дольше нескольки часов.
Уна замолчала. Теперь всплывший в её сознании труп мутанта никак не хотел покидать её мысли.
— Как ты терпишь эту боль? — Уна попыталась сменить тему, глядя на его незаживающие раны и удивляясь тому, как этот человек вообще способен ещё сохранять адекватность и спокойствие при таком состоянии.
— Есть вещи, по сравнению с которыми эти раны пустяк. — устало вздохнул Рем.
— Не поделишься? — вопросительно приподняла бровь доктор, обрабатывая его кожу спреем и накладывая повязки.
— Боль за жену и ребенка куда сильнее. — поморщился Рем, но не от щипавщего раствора спрея, а от своих собственных мыслей. — Моя жена вот-вот должна родить ребенка, но с нашей смертностью… У трех рожающих женщин либо погибает ребенок, либо погибает она сама, либо погибают оба, либо же рождается какой-нибудь мутант. Если вдруг ему не посчастливится выжить, его убивают. Сразу. Только четвертой женщине удается родить здорового ребенка и выжить самой… К тому же, когда-то я уже потерял так свою первую жену и ребенка.
— Прости, что заставила тебя вспомнить об этом, я очень соболезную. Но сейчас я думаю, можно сказать что вы можете забыть об этих ужасах. — еле заметно улыбнулась Уна уголками губ. — Раз здесь оказались мы, значит вы уже спасены. Когда окажитесь в Цитадели, заживете нормальной жизнью. Все будут целы и здоровы, не переживай.
Однако, Рем лишь криво усмехнулся.
— Если честно, я думаю, вы ещё столкнетесь с проблемами с нашей эвакуацией. — и он посмотрел куда-то в пустоту печальным взглядом.
— Это с какими, например?
— Как минимум наш главный, Данник, может сильно обидеться на вас за то, что вы так долго не показывались. А обидевшись, он может послать вас куда подальше вместе со своей Цитаделью, как в прочем и если его хоть что-то где-то не устроит.
— Что за вздор! — опешила Уна.
— Поверь, никто не знает этого человека лучше меня. У него крайне тяжелый и своевольный характер. Собственно, который и нужен был для того, чтобы прожить тридцать лет под землей.
— Но ведь мы же хотим сделать как лучше, спасти вас. — настаивала девушка.
— Это опять же, с какой стороны посмотреть. Любую идею можно перевернуть с ног на голову. А уж он мастер в этом деле. Тогда, тридцать лет назад, за несколько часов до Апокалипсиса мы родителями решили съездить на экскурсию к «Атлантису». Мне тогда было шесть лет, отцу едва перевалило за тридцать, и я постоянно доставал его, чтобы он свозил меня в парк. И, наконец, спустя две недели он не выдержал моих канючаний, и мы отправились в путь. Это был его подарок мне на день рождения. Помню, как был счастлив тогда, как ещё никогда за свою жизнь. И в Магистраль я спустился тоже в первый раз. Помню как летели по тоннелю. От такой высокой скорости невозможно было уследить за дорогой. И в один момент всё оборвалось. Свет погас, машины резко остановились. Резкий удар в нос, и я отключился. Так я получил свой первый в жизни перелом — сломал нос. Очнулся я от громкого крика, раздавшегося где-то над моей головой. Открыв глаза, я ничего не увидел. Вокруг была лишь тьма. Но я чувствовал, что меня несут на руках, а голос, прокричавший, что надо всем идти к ближайшей станции, принадлежал моему отцу. В носу словно горел огонь, но я не смел и пикнуть. Я понимал, что мы влипли и влипли по очень крупному, так что пока лучше потерпеть со своими проблемками и не беспокоить взрослых.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
***
Место действия — Магистраль. Тридцать лет назад, День Апокалипсиса.
Свет погас. Неожиданно весь мир стал одним бесконечным мраком, густым и непроглядным, практически осязаемый кожей. Казалось, сделай ещё шаг туда, в темноту, и сам станешь её частью, растворившись без остатка. Изредка то впереди, то сзади слышались испуганные возгласы граждан, не понимающих, что происходит.
Прошло уже около десяти минут с тех пор, как Данник с семьей шел пешком по подземной трассе, держа на руках сына, после того как движение по подземной трассе резко остановилось. Настолько резко, что маленький Рем не удержался и ударился лицом о спинку сиденья, находящуюся перед ним, и потерял сознание. Нос мальчика теперь был перекошен, и из него тонкой алой ниточкой струилась кровь. Он все ещё без сознания, но главное, что он жив. Сейчас первостепенной задачей для главы семьи было добраться до ближайшей станции. Там им окажут помощи, и они наконец выяснят, что же такое произошло.
— Витания, ты рядом? — осторожно спросил Данник в темноту, оборачиваясь.
— Да, я прямо за тобой. — услышал он тонкий голос своей жены. Она была где-то совсем рядом. Их разделял шаг-полтора, не больше.
— Возьмись рукой за мой ремень, чтобы не потеряться и не оступиться. Темень вообще непроглядная. — посоветовал ей супруг.
Он почувствовал легкое прикосновение к своему поясу. Жена сжала его ремень кончиками пальцев.
— Возьмись покрепче. Нужно будет идти быстрее.
— Что там с Ремом? — спросила Витания, боязливо прижимаясь к спине мужа.
— Похоже, всё еще без сознания. — безрадостно сообщил ей муж.
— Может, включишь фонарик на своих часах, чтобы освещать нам дорогу?
— Нет, пока нужно экономить заряд. Не хочу накликать беду, но что-то мне подсказывает, что это может быть надолго.
Витания лишь горько вздохнула в ответ. Она привыкла всегда и во всем доверять мужу, потому что в девяти из десяти случаев он обычно оказывался прав. Словно срабатывало какое-то неизвестное обычным людям чувство, и указывало ему на верный исход событий. Но как же ей сейчас хотелось, чтобы в этот раз его чувство его подвело.
И, словно услышав её немые мольбы, включились лампы аварийного освещения. Оба, и Данник и Витания, буквально физически почувствовали ощущение облегчения. Словно где-то в животе расслабился сжавшийся спазм мышц. Света от бледно-синих ламп аварийного освещения было, конечно, не много, но по крайне мере стали видны очертания трассы и стоящих на дороге машин. Теперь можно действительно идти быстрее, не боясь налететь на что-нибудь со всего маху.
— Ну что, перевела дыхание? — Данник обернулся к жене, и на его лице она увидела очертания легкой улыбки. Это заметно придало ей уверенности и сил.
— Вроде да. — улыбнулась она ему в ответ.
— Повезло ещё, что мы оказались всего в пяти километрах от станции, а не в паре сотен. — задумчиво произнес мужчина, отворачиваясь и глядя вперед. На путь, который им ещё нужно пройти.
