Нет, нет, нет. Смешно даже думать об этом. Просто, он все еще пытается выяснить, кем ему приходится Никита, хотя и не заводит больше разговоров на эту тему, но уж слишком пристально вглядывается в мальчика, очередной раз увидев его. Вот и объясняется его интерес к Ане. А Никита, конечно, не подозревает ни о чем, сдает выпускные экзамены и имеет о происходящем собственное мнение.
— У тебя завтра последний экзамен, — возмущается Аня, озабоченно наблюдая за сыном, — а я до сих пор не знаю, что ты собираешься делать потом. Что за сюрприз ты мне готовишь?
— Мам, ну какой сюрприз! — пожал плечами Никита и невозмутимо, оптимистично воскликнул: — Ты же не думаешь, что я непременно останусь здесь! Тут же ничего нет.
Аня вздрогнула, сердце тревожно стукнуло, и она слишком торопливо опустилась в кресло.
— Ты хочешь уехать? — мамин голос наполнился страданием и болью, словно сын собственноручно подписал ей смертный приговор.
Никита, конечно, представлял, что мама воспримет его планы без превеликой радости, но такого сильного смятения он не ожидал.
— Мам! Ты сама подумай, что мне тут делать! К тому же, я не на край света собираюсь, а в Краснодар. Совсем недалеко. Буду каждую неделю приезжать.
Несомненно, насчет последнего он слегка подзагнул, но все остальное прозвучало довольно умно и убедительно. А мама все молчала.
— Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? — сын начал вызывающе, а закончил сочувственно.
— Ох, Никита! Ты еще спрашиваешь! — Аня коснулась ладонью лба и, не удержавшись, пожаловалась. — Все вы меня бросаете: Саша выходит замуж, ты уезжаешь. Словно сговорились. Хоть бы не оба сразу, — она с надеждой посмотрела на сына.
Для нее не стало неожиданностью заявление Никиты об отъезде. Она уже не раз размышляла над тем, что он решит делать после школы, и его отъезд она включала в число возможных вариантов, но он относился к тем, о которых не очень-то хотелось думать. Ее сын — уже большой мальчик, очень независимый и очень непослушный. Но, боже мой, как она сможет прожить без него, а он без нее? А вдруг что-нибудь случится!
— Что же вы оставляете меня одну?
Никита, готовивший речь о своей взрослости, самостоятельности и рассудительности, сбился, ожидая услышать совершенно иные слова, и, слегка смущаясь, проговорил:
— Ты же не совсем одна. У тебя же есть… этот…
Аня изумленно вскинулась, пораженная догадкой.
— Так ты из-за него?
Она уже готова была пообещать, что угодно, но Никита насмешливо хмыкнул:
— Ага! Я что, идиот!? Конечно, я не испытываю особой радости… — он вдруг запнулся, замолчал, будто прислушиваясь к собственным ощущениям, потом довольно ухмыльнулся: — Хотя…
Аня насторожилась.
— В какой-то мере я даже доволен. Могу теперь уезжать со спокойной совестью. Есть кому за тобой присмотреть.
— Ах, мой ехидный сын! — Аня улыбнулась, но через мгновенье снова стала серьезной. — Ты действительно уезжаешь не из-за него?
Аня почему-то и не предполагала, что детей могут обижать или тяготить ее отношения с другим мужчиной. Да и какие там отношения! Несколько встреч, разговоров, чуть-чуть воспоминаний. У Саши есть Гриша, она собирается за него замуж и, может, поэтому снисходительно относится к маминому приятелю, но Никита… Он тяжело переживал их разрыв с Алешкой и теперь ему неприятно, что мама завела еще кого-то, кроме его и Сашки, и он назло уезжает, намекая: «Ну и оставайся с ним, раз он тебе милее, чем я!»
— Ты действительно уезжаешь не из-за него?
— Конечно, нет! — убежденно восклицает Никита. — Я же не маленький, — он придает большое значение этому слову.
Он не маленький во всех отношениях: и чтобы понять мать, представ не глупым, ревнивым ребенком, обижающимся из-за чужого дяди; и чтобы жить и решать самостоятельно, одному, без родительского покровительства и участия.
— Да, ты не маленький, — покорно соглашается мама. — Ты не маленький, Сашка не маленькая. И вы считаете, что теперь вполне можете обойтись без меня, — она вздыхает тихонечко, жалобно-жалобно. — Но как мне пережить то, что моя дочь уходит от меня к какому-то постороннему человеку, а мой сын уезжает неизвестно куда?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Никита растерялся. Он не очень благосклонно относился к жалости и, в общем-то, не умел жалеть.
— Мам! Ты еще зареви!
— И зареву! — мстительно восклицает Аня. — Вот доживешь до такого момента, и посмотрим, каково тебе будет.
Для Никиты мамины предупреждения — перспективы неизмеримой дальности, они настолько неожиданны и невероятны для него, что он удивленно смотрит на Аню, не в силах сразу осознать значение ее слов.
— А какой смысл мне здесь оставаться? Учиться негде, — он приводил разумные доводы.
Аня понимала, прекрасно понимала, сын прав и на сей раз поступает так непривычно для него продуманно и взвешенно. Но как не хотелось его отпускать!
5
Богдан недолюбливал свою память. Уж слишком она была хороша. Он помнил все: плохое и приятное, веселое и печальное; то, что хотел помнить, и то, желал непременно забыть, иногда вплоть до подробностей, деталей, мелочей. Зачем он опять увлекся воспоминаниями?
Он, наверное, смог бы по пальцам пересчитать те светлые дни, которые выпали на его долю за время, прошедшее после смерти матери. И большинство из них было связано с доверчивой, не умеющей скрывать своих чувств девчонкой, случайно встреченной им много-много лет назад. И что? Теперь бы он хотел вернуться туда, в прошлое? Конечно, нет. Глупо мечтать о таком. И та девчонка вовсе уже не девчонка, у нее взрослые дети, почти ровесники им, тогдашним.
Зачем ему эта «хорошая» память? Он, не раздумывая, променял бы все свою пеструю, богатую происшествиями жизнь на уют и тепло, непривычную для него искренность отношений. Он не хотел больше оставаться один. И каким бы он ни был когда-то, он уже давно выслужил у судьбы доброе, ласковое отношение. Недаром же она встретилась ему именно сейчас!
Его с самого начала поразило, как она ненамеренно и невообразимо точно угадывает его состояния, его чувства. В первый день она заявила, что не любит зиму и снег, а он вздрогнул испуганно, словно непрошенно заглянули в его душу. Вот тогда его и понесло.
Он же подонок и циник, ему ничего не страшно, ему на все плевать. А совсем недавно она призналась: «Мне казалось, ты здесь больше не живешь». И опять была права. Он около десяти лет не показывался в этом городе и вернулся сюда лишь недавно, года два назад. Оказывается, и она приехала сюда примерно в то же время. И еще, оказывается, кроме дочери у нее есть сын. Возможно, его сын. Он хотел, чтобы было именно так.
Нет, они недаром встретились сейчас и, наверное, недаром встречались раньше.
Анька. Анечка. Первый раз она появилась тогда, когда жизнь его сделалась особенно тошной и жуткой.
Мать умерла почти сразу после того, как ему исполнилось восемнадцать, словно успокоилась: он теперь взрослый, самостоятельный, сможет сам постоять за себя. Она едва держалась последние годы, боясь оставить его одного раньше времени, но, все равно, ушла непростительно рано.
Он, конечно, не пропал (хотя, смотря что иметь в виду), он жил, как мог зарабатывая на эту жизнь. Он освоил много профессий, от самых прозаических до самых экзотических. Он работал продавцом, сторожем, кем-то еще, потом барменом. Оттуда, из-за стойки бара, он немного приторговывал «травкой», осторожно и тихо (ему не хотелось попасться), и чуть больше приторговывал собственным телом.
Женщины почти сразу обращали внимание на смуглого, красивого мальчика с жаркими, дерзкими глазами, и мальчик быстро научился пользоваться этим. А потом появилась еще одна работа, о которой совершенно не хотелось вспоминать даже сейчас. И это именно ей, как никому, спасибо за циника и подонка, за «колеса» и сигареты с марихуаной, за бывший склад с кучей матрасов и одеял.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Аня угадала его сразу, но, непостижимо почему, поверила ему с первого взгляда, зная, что он циник и подонок. И он вдруг испугался разрушить ее доверие, хотя, ощутив себя искренним и простым, совершенно обалдел и злорадно поспешил открыть свое черное нутро. Опять же, почему она не отвернулась от него тогда? Она пришла сама, вынесла все его идиотские замечания. С ним давно никто не нянчился, принимая его, как есть, не жалел и не гладил по головке. Почему ему, пресыщенному в сексуальных похождениях, она стала желанней всех, опытных и изощренных? Но когда Лола предположила, что он влюблен, Богдан изумился.
