— Похоже, их нет, — Аня вздохнула облегченно и достала ключ.
И точно, в квартире было совершенно пусто. Она торопливо прошла в комнату, взяла с полки папку с документами, спрятала ее в сумку и устремилась к выходу. Она уже протягивала руку к замку, когда он неожиданно щелкнул, дверь распахнулась, и незнакомая девушка едва не налетела на нее.
Несколько мгновений они все трое стояли неподвижно и молча, растерянно глядя друг на друга. Аня очнулась первой.
— Я уже ухожу, — пробормотала она. — Я забыла кое-что.
Она перевела взгляд с Никиты на его подругу и невероятным образом за одну секунду рассмотрела ее всю, успев недоуменно заметить про себя, что девушка, пожалуй, была постарше сына. Но не это самое главное. Непонятно, как уж так получилось, но первым, что бросилось в глаза, оказалось тускло блеснувшее обручальное кольцо на безымянном пальце ее правой руки.
Нет, теперь она не могла просто уйти. И по ее разом изменившемуся лицу сын догадался о случившемся, мрачно сдвинул брови в ожидании непременных маминых упреков.
— Никита, — постаралась проговорить она как можно спокойней и даже беззаботней. — Мне нужно сказать тебе пару слов.
Он не стал вопить: «Только не сейчас! Не надо! Не хочу!», он, тоже стараясь казаться беззаботным, послушно кивнул:
— Да, мам, — и обратился к девушке: — Ты проходи. Я сейчас.
Он опередил ее, Ане не удалось ничего ни сказать, ни спросить.
— Мам! В следующий раз. Ладно? — и сын твердо посмотрел ей в глаза.
Она все-таки не удержалась от одного вопроса, потому как знала, что сойдет с ума, теряясь в догадках и сомнениях.
— Она замужем?
Никита не ответил.
— Мам, пожалуйста! И не надо названивать каждый день. Я приеду в следующую пятницу, и ты мне все выскажешь. Хорошо?
— Значит, по-твоему — хорошо? — саркастически уточнила Аня. Сын прекрасно знал этот многообещающий тон.
— Мам, не надо, — тихо попросил он, но Ане уже трудно было остановиться.
— Именно поэтому ты выпер меня из квартиры?
Никита больше не пытался ничего говорить, да и Аня не знала, что еще сказать, не сорвавшись на возмущенный крик и не устроив скандал.
— Ну да бог с тобой! — внезапно заявила она, сглотнув комок в горле. — Дело твое. Но помнится, кто-то мне обещал, что позже я не пожалею о своем решении. А я жалею.
Сын угрюмо молчал.
— Все! Я пошла. До пятницы.
Аня вышла из дома и остановилась. Не хотелось никуда идти.
Ох, Богдан! Не иначе в полной мере начала проявляться дурная наследственность. Что случилось с Никитой? Откуда в его возрасте подобные увлечения? Замужняя женщина старше его. Да чем же мог прельстить ее молоденький мальчишка? Подождала бы хоть, когда подрастет. Ему-то, конечно, интересно, влечет, тешит самолюбие. Как же — обратили внимание, невзирая на юность! Глупый еще. Дай бог, чтобы не слишком!
И что теперь делать? Спросить у Богдана? Он же специалист. Наверняка, был таким же, если еще не хлестче. Уж он посоветует!
Может, надавать Никите подзатыльников и строго-настрого запретить встречаться с этой девицей? Само собой, Богдан рассудительно заметит, что толку не будет ни от запретов, ни от воплей, ни от угроз. Просто мальчик станет менее доверчивым и наивным и перестанет посвящать мать в тайны своей личной жизни. Но молчание выше ее сил. Да и не следует тут молчать! Но как доходчиво объяснить сыну, что он ведет себя, мягко говоря, неразумно? На кой мальчишке замужняя женщина? Пусть молодая, да бог ее знает, какая еще. Но ведь все равно — замужняя. Стоит поделиться собственным опытом? Но это ей Аня могла бы рассказать, каково изменять мужу, и что потом получаешь в качестве награды за незапланированную любовь. А с Никитой придется откровенничать Богдану (тому тоже оказалось не в радость их давнее приключение), но… не приведи, господи! Как бы не вышло больше вреда, чем пользы, от их общения.
Все это, конечно, глупости! Никогда не попросит она Богдана наставлять Никиту на путь истинный. И вовсе не оттого, что сомневается в моральном содержании их беседы. Разве станет Никита слушать постороннего дядю? Только она всегда его слушает, всегда поддается очарованию его колдовского голоса. И вот — итог. Она сама во всем виновата. Не будь того безумного романа, может, и Алешка от нее бы не ушел, и теперь нашлось бы кому заниматься воспитанием сына. Боже мой! Да и сын был бы тогда совсем другой. И, наверное, с Алешкиным мальчиком не возникло бы подобных проблем. Сын и отец жили бы душа в душу, откровенно беседовали бы на свои мужские темы. И все складывалось бы просто замечательно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нет, не будет она жалеть о том, что когда-то случилось. И другой сын ей не нужен. Этот — лучше всех. Ну, кто еще смог бы влюбиться в безумную девчонку Инку, страдающую от переизбытка фантазии, поверить ее россказням и ринуться разбираться с незнакомым мужчиной, годящимся в отцы. Как нельзя более годящимся!
Вот уж точно — свела судьба. Свела в который раз. Сколько бы не расставались, а снова встречаются. Что ж, отдадимся на волю судьбе. Где он там, ее суровый рок?
Он ждал ее, и в уголках его губ пряталась улыбка.
— Как удался твой поход? Что-то вид у тебя не очень довольный.
— А у меня не только вид не очень довольный. И мне даже трудно определить, насколько мой поход удачен. Что для меня было бы лучше — знать или не знать? — И Аня поведала Богдану историю своего визита домой.
Он отнесся к ее рассказу довольно спокойно, не восприняв случившееся как нечто из разряда вон выходящее. Так она и знала — для него подобные приключения не в диковинку, и он не разделит ее беспокойства. Не стоило ему рассказывать, разобралась бы как-нибудь сама и уж точно обошлась бы без слов:
— Да не переживай ты так. Не настолько это и страшно.
— Ну конечно! Это естественно и неминуемо, — презрительно повторила Аня когда-то слышанные слова.
— Возможно, — негромко произнес Богдан.
— Куда уж естественней — она его старше лет на семь-восемь!
— Наверное, в этом и причина. Мальчишка привлек взрослую женщину. Для него это имеет существенное значение.
— Не такая уж она и взрослая, — снисходительно заметила Аня. — Тоже еще глупая девочка.
— Это для нас с тобой, — возразил Богдан. — А по его меркам…
— Да пусть, пусть старше, — Аня соглашалась: это хоть и тоже проблема, но не столь серьезная. — Но ведь она замужем. И что ей спокойно не живется! Ну, было бы из-за чего, а то ведь — совсем юный мальчик. Толку-то от него?
Вроде бы и не имеет она права осуждать неверных жен, и в то же время, кому как не ей знать проблему изнутри, по собственному опыту. Она же с ней справилась. Да и причина ее измены — не очередное приключение. Тогда не стоило бы и размениваться. Жила бы с Алешкой, спокойная и довольная, ни о чем не тужила, ни о чем не мечтала. Так нет, опять показалась на горизонте ее мечта, вроде бы на мечту и не похожая, ее непреодолимая страсть, и не смогла она от нее отказаться, по крайней мере — сначала. А было бы что другое, и головы бы не повернула, прошла бы мимо, не обратив внимания. Ведь так хорошо жилось с Алешкой.
И этой-то странной Никитиной подружке чего там не хватило у мужа?
— Наоборот — радуйся, — не сдержал ехидной усмешки Богдан. — До женитьбы дело не дойдет.
Аня растерялась от его холодных слов, не поверила: она переживает, волнуется, а ему — смешно.
— Ты, конечно, можешь иронизировать. А мне — совсем не весело. Если для тебя это в порядке вещей, то я не хочу лишних проблем на голову моему ребенку. Но тебе, по-видимому, это не понять. Сыночек пошел по папиным стопам, и тебя это радует. Как же иначе? — она внезапно остановилась, заметив, как дрожит ее голос, и осознав, что разозлилась, что перестала быть искренней и все последние слова произносила с единственной целью — обидеть и унизить. Она не думала так, как говорила, но, пожалуй, действительно выбрала неподходящего собеседника для подобного разговора. Она безнадежно махнула рукой. — Я, пожалуй, пойду. Мне нечего здесь делать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
