— Нет ничего другого, чего бы я хотел в большей степени.
Он помог Николь дойти до двери, игнорируя игривые комментарии окружающих.
— Мисс Хейнесуорт нуждается в свежем воздухе, — счастливо объявил он, пока Николь, прихрамывая, шла рядом. — Мы можем сесть на этом выступе. Я до сих пор не могу простить себе, что причинил вам боль, Николь.
Он прижался ртом к ее рту, сомкнул вокруг нее руки. Николь прильнула к нему, чувствуя, как ей хорошо и тепло.
— О, сладкая Николь, — пробормотал он, — скажите, что вы любите меня.
— Я… я едва знаю вас.
Он улыбнулся:
— Я это исправлю. С этого момента я буду постоянно рядом.
— Я не вижу, каким образом, поскольку я должна вернуться в академию миссис Тредуэлл.
Он отстранился от нее.
— Нет! Ваша мама сказала, что вы в этом сезоне отправитесь в Лондон.
— Это она так хочет, но я чувствую себя обязанной…
— Слушать лекции по домоводству? В них нет никакой необходимости. — Он провел рукой по ее мягким волосам. — Все, чего я когда-либо хотел, о чем я мечтал, вы уже воплотили в себе. И я… — Он замолк, потому что кто-то стал ломиться в дверь. Николь увидела лорда Бору, и ею овладели дурные предчувствия.
— Милорд! — Уоллингфорд поднялся с выступа, увидев приближающегося Брайана. — Позвольте мне выразить, насколько высоко я ценю вас как учителя мисс Хейнесуорт по фехтованию. Мы сейчас как раз обсуждали…
— Мне нужно переговорить с моей ученицей, — проворчал Брайан.
— Может быть, Энтони, — нерешительно проговорила Николь, — вы принесете мне шампанского?
Уоллингфорд посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Брайана.
— Конечно, валькирия. Если вам именно этого хочется.
Бору прислонился к стене.
— Валькирия? — переспросил он и сам поразился сдержанной ярости в своем голосе.
— Я несколько удивлена, — холодно сказала Николь, — что вы поднялись со своего кресла.
— Как смели вы, — прорычал он столь свирепо, что она невольно отпрянула, — позволить ему взять над вами верх?
— Откуда вы знаете? — удивилась Николь. — Вы даже не были там.
— Мне рассказали. Он вел со счетом восемь к пяти, когда вы… подвернули щиколотку. — В его голосе послышались саркастические нотки, и он выразительно посмотрел на ее ногу.
Николь в смущении поправила юбку.
— Он в самом деле очень хороший…
Лорд Бору оборвал ее, тряхнув костылем:
— Да он просто невежда в фехтовании!
— Почему же вы не сказали об этом заблаговременно?
— Я сказал! — прорычал он.
— Но вы не сказали почему. Я думала, причина в том, что вы уверены в его победе.
— Победить вас? Этот жеманный недомерок и хлыщ?
— Послушайте же! — воскликнула она.
— И потом, независимо от этого, — продолжал Бору, не обращая внимания на ее протест, — это ниже вашего Достоинства, это бесчестно — отдать ему этот поединок!
— А что мне еще оставалось делать? — горячо возразила Николь. — У него не было ни малейшего шанса выиграть у меня! Я не могла подвергнуть его такому унижению на глазах у его друзей!
— Почему?
— Потому что он мужчина!
Брайан знал не понаслышке, что означает испытать унижение на публике. Но почему ее так трогают страдания Уоллингфорда? А как насчет его страданий?
— Мужчина определенного сорта, — безжалостно сказал Бору.
— Хороший мужчина! Джентльмен! Мужчина, который обожает меня!
— Мужчина, ради которого вам приходится лгать, скрывать свои таланты.
— О Господи! Кто назначил вас быть арбитром в споре что правильно и что неправильно?
— Это неправильно! — Он ткнул костылем в ее якобы больную щиколотку. — Вы считаете, что я так долго работал с вами для того, чтобы добиться столь постыдного результата?
— Вы сами сказали, что я буду дурой, если отправлюсь воевать на континент. Где я еще могу применить рапиру? — Она посмотрела поверх его плеча. Брайан обернулся и увидел Уоллингфорда с двумя бокалами шампанского. Он стоял, прижавшись носом к стеклянной двери. Брайан бросил на него сердитый взгляд, и Уоллингфорд ретировался.
— Вот он, ваш щенок, — пробормотал Брайан. — Экий послушный…
— Вы сами мне говорили, что все происходящее — не более чем бой на рапирах! — с горечью выкрикнула Николь. — А затем заплатили ему, чтобы он стал ухаживать за мной!
Брайан Бору ошеломленно уставился на девушку:
— Что, вы говорите, я сделал?
— Не отпирайтесь, лорд Бору! Он даже повторил ваши слова: «самая красивая гостья на приеме графини».
— Вы думаете, я каким-то образом подстрекал его? — Брайан засмеялся столь громко, что Николь вспыхнула. — Господи! Я говорил о достойном противнике, разве не так? В нем ничего нет от достойного!
— Но… но если вы не… то… то почему тогда он выделил меня?
— Вероятно, потому, что хочет улучшить породу своей семьи.
— Он сын герцога Стаффорда!
— Он просто муха на заднице Англии.
— Вы слишком далеко заходите, сэр!
— О, я могу пойти и дальше! Вы пали жертвой его обворожительных манер и комплиментов. Это же надо — валькирия! — Брайан ткнул костылем в дверь: — Пригласите его сюда! Мурлыкайте с ним, о чем хотите! Я умываю руки! То, что вы сегодня сделали, заслуживает презрения!
— То, что я сделала, — ровным тоном возразила Николь, — было попыткой отплатить ему за его удивительную доброту ко мне. Я не вижу в этом ничего позорного. А если уж вы говорите о чести и позоре, то как вы оцениваете свой сегодняшний поступок предстать обнаженным перед молодой леди?
Гнев Брайана внезапно угас. Хороший вопрос. Что на него нашло утром? Эта английская девушка ничего для него не значила; она была не столь юна, чтобы быть его дочерью, но достаточно молода, чтобы пробудить в нем давно забытые ощущения. Ему вдруг захотелось показать, каким он был когда-то…
Но никогда не будет впредь.
— Я… не должен был этого делать, — запинаясь, проговорил он. — Простите меня.
— Черта с два! Если бы я рассказала это Уоллингфорду, он бы спустил с вас шкуру.
Она прошла мимо него и направилась к двери. Брайан вдруг понял, как ему не хочется ее отпускать.
— Не смейте… не покидайте меня! — крикнул он ей вслед.
Николь обернулась:
— Почему? Вам требуется помощь?
Он посмотрел на нее и увидел, что луна зажгла золотые огоньки в ее глазах. Боже, да ведь она необыкновенно мила! Мила, цельна, жизнеспособна и может многого добиться. Он солгал ей. Он смотрел на нее утром из окна, видел, как она атаковала Уоллингфорда, видел грациозность и красоту каждого ее движения. Какое право имеет Уоллингфорд на подобный приз?
Да, но это то, чего пожелала Кристиан. Я был всего лишь инструктором, напомнил он себе.
