Да, я решаю обратить в деньги единственный капитал, который есть у Алика. Его небольшую библиотеку. Учитывая дефицит на книги в Советском Союзе, я прекрасно понимаю, что собиралась она годами, а, может, отдельные образцы достались по наследству.
Но сейчас деньги для меня важнее. Можно было бы попробовать обратить в наличность магнитофон "Весна", но его могли взять только на комиссию. А книги были активом высокой ликвидности. Другими словами, давали прибыль сразу.
— Два рубля семьдесят пять копеек, — заявляет мне продавец.
— Что?! — не верю своим ушам. — Единственный Конан Дойл у вас двадцать рублей стоит!
— Книга редкая, старого издания, — весомо сообщает продавец, — в соответствии с этим устанавливается цена. А ваша практически новая. Скажите спасибо, что я на фабричную цену ещё рубль добавил.
— Что-то я не вижу здесь большого количества "практически новых" книг, — спрашиваю его.
— Их быстро разбирают, — говорит он мне очевидное.
— А если цену выше поставить? — удивляюсь я, — их же всё равно обязательно купят.
— Молодой человек, — сердится продавец, — моя оценка основана на объективных показателях. У меня стаж работы больше, чем вы на свете прожили! Вы мне что, спекуляцию предлагаете?!
Его очки сверкают праведным гневом, но мне ситуация ясна как божий день. Букинист выкупает книгу у провинциального лоха и ставит её на баланс. А потом продаёт её или сам себе, или знакомым. Основная часть стоимости при этом идёт из рук в руки.
— Простите, —говорю, — я же первый раз. Что-то мне расхотелось с этой книгой расставаться. Дорога мне, как память. А память точно не стоит два рубля и семьдесят пять копеек.
— Могу ещё пятьдесят копеек добавить, — ворчит букинист, — но это последнее предложение.
— Пойду я, — кидаю книгу в рюкзак.
— Четыре рубля ровно! — кричит он вслед.
Молча захлопываю дверь. Никуда он от меня не денется. Но я, перед тем как сдаться на его уговоры, попробую ещё один способ. Правда, уже совсем незаконный.
Книжные развалы заполонят город в девяностые. Тогда растущие как грибы издательства начнут штамповать детективы и фантастику на бумаге, недалеко ушедшей от папиросной. Книги в ярких суперобложках будут лежать прямо на асфальте, а изголодавшееся по чтиву население станет скупать их десятками.
Надеясь, что "свято место пусто не бывает" я езжу по старым адресам. Удача улыбается мне на третьей "точке". Около большого продуктового магазина стоят загадочные личности, а на парапете выставлены заветные томики. Чуть в стороне от них стоят два лохматых субъекта в кожаных штанах и коротких джинсовых куртках с огромным количеством приколотых значков. Возле них, вроде как сами по себе лежат несколько виниловых дисков и компакт-кассет.
Умиляясь, читаю названия: "Абба", "Бони-М", вездесущие "Битлз" и даже "ансамбль "Урия Хип".
— Почём кассеты? — спрашиваю.
— Червонец, — не глядя на меня, говорит лохматый.
— А записать можно?
— Что?
— Сборник.
Он переводит взгляд на меня.
— Четвертной.
— Дорого.
—Дешевле "Сябры" в ЦУМе, — презрительно сплёвывает он.
— А если на бумажке напишу названия, сможете сделать сборник?
Лохматый глядит уже более заинтересованно.
— Если есть записи, то делаю, — говорит. — А капуста у тебя есть, колхозник?
— Настригу и приеду, — отвечаю.
Он с сомнением оглядывает мой "прикид" и снова теряет интерес. Я подхожу к "книголюбам". Хожу и не спеша приценяюсь. Цены, ожидаемо, раза в четыре выше, чем предложил мне букинист.
Наконец, выбираю одного. Называя мне цены на книги, он забавно смущается, словно предлагает родную сестру для утех подгулявшим ландскнехтам. Очевидно, торгует недавно.
— Как вы думаете, — наивно спрашиваю, — сколько может стоить вот эта книга?
Вытаскиваю из рюкзака краешек обложки "Записок о Шерлоке Холмсе". "Книголюб" волнуется.
— А, ч-ч-что у вас есть ещё? — он смотрит на увесистый рюкзак.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Может, лучше не здесь? —отвечаю в лучших шпионских традициях.
— Вы правы...
Мы направляемся через дорогу к заведению, которая называется "рюмочная". Да, прямо так на вывеске и написано. Я "банкую" и на последние деньги покупаю "книжнику" сто граммов водки и бутерброд с селёдкой. Себе беру совершенно безвкусный чай.
Он заглатывает алкоголь, ослабляет узел галстука, и мы начинаем торговаться.
Друзья, автор в этой главе совершает заведомый исторический ляп. Фирма "Мелодия" выпустит пластинку "ансамбля Урия Хип" только в 1980 году. Но уж больно мне нравится, как звучит это название!
Глава 16
— Десять рублей, больше и не просите!
— Но я видел такую у бородатого типа в кепке за тридцать!
— Вот ему и продавайте.
— И, таки, продам.
— Почему вы говорите "таки"? Вы что, еврей?
— А вы?
— Я, нет.
— Тем, таки, хуже для вас.
Словив кураж я гну "книжника" по цене. Он много потеет, промокая лоб платком.
Торговаться он не умеет, потому что книги любит. Я же, откровенно, отношусь к ним потребительски. Прочитанная книга, это как выпитая бутылка. Приятно посмотреть и вспомнить, но пить второй раз? Простите.
За вторыми ста граммами я узнаю его нехитрую историю. Бывший доцент педагогического университета однажды в порыве романтических чувств привел к себе домой коллегу женского пола, и похвастался перед ней своей библиотекой.
Среди других там затесалась книжка Пастернака. Наутро подлый предатель социалистических идей был изгнан и из КПСС и из института, а коллега заняла его место на кафедре литературы.
Книги он считал едва ли не живыми существами и очень смущался из за того, что вынужден ими торговать. Так что всего через час мой рюкзак похудел, а я стал счастливым обладателем ста двенадцати рублей.
Бывший доцент на последок делает гадость. Говорит, что с собой у него таких денег нет. Мы отправляемся к нему домой в район хрущёвских пятиэтажек и убогих узких дворов. Я опасаюсь кидалова, но "книголюб" честно выносит мне деньги в подъезд.
В квартиру предусмортительно не пускает. Крамольный Пастернак, видимо, еще не покинул сих стен. А может, там что нибудь и позабористее есть.
— Сергей, — говорю перед уходом. — Можете набросать мне списочек книг, которые пользуются спросом?
— Зачем, — хлопает глазами "книголюб".
Край непуганых идиотов.
—У друзей спрошу, — отвечаю, — вдруг у кого-нибудь завалялась что-то интересное.
— Сейчас, — суетится он, — приносите, конечно.
Судя по этой радости, он меня всё таки нагрел. Но я и не хочу "выжимать" бышего доцента до капли. В будущем он может пригодиться. Связи, вещь бесценная. Это в наше время зайдешь в любую социальную сеть, и каждый, как на ладони, со всем своими женами, любовницами, лишними килограммами на талии и незадекларированными доходами.
Здесь же люди, как острова в океане: от одного до другого хрен доберёшься, а друг про друга они вообще понятия не имеют.
А жизнь-то налаживается! Отмечаю своё укрепившее финансовое положение порцией пельменей со сметаной, и стаканом на удивление приличного чая с лимоном.
Первая часть моего плана прошла отлично. Пора приступать ко второй. Но прежде заглядываю в гастроном. Сомневаюсь, что Митрич шутил про чекушку.
До сухого закона далеко, и особого ажиотажа в алкогольном отделе не видно. Он, кстати, расположен отдельно от остального магазина. Если в основной части процветает самообслуживание, то спиртное дают в руки только после оплаты.
Покупать фотографу водку отчего-то кажется мне не солидным. Приглядываюсь к коньякам. Трехзвездочные "фляжки" емкотью в четверть литра стоят в районе четырех рублей, как раз мне по карману.
