— Кстати, вы прочли указ рейхсфюрера? — оживился Илефельд. — Нет? — Заметив нераспечатанный пакет, так и лежавший на низком столике у рояля, он раздражённо повысил голос: — Так о чём мы вообще тогда разговаривали?
Штернберг лениво поднялся, взял пакет и расхлябанной походкой двинулся от рояля к Илефельду, чувствуя скользящие опасливые и любопытные взгляды. Верниц со своим тевтонским упрямством, за которым среди неповоротливых мыслей пряталась бюргерская трусость. Штурмбанфюрер Шлихтинг, клятвенно обещавший предоставить целый взвод, но отделавшийся дюжиной едва годных мальчишек и оттого боящийся теперь лишний раз попасться начальству на глаза и, возможно, уже не только проглотивший, но и переваривающий свой лживый язык. Адъютант группенфюрера Фляйг, утлое существо с хрупкими девичьими плечиками и огромными красными лапищами кочегара, за узким лобиком смакующее размышления о том, в какой позе герр рейхсмагиер вынужден вступать в интимные сношения с женщинами, чтобы тех не разобрал хохот в самый неподходящий момент (этого самого Фляйга Штернбергу нестерпимо хотелось зубодробильным ударом кулака отшвырнуть за спинку жирного кожаного дивана). Собранный, равнодушный, отсутствующий Эдельман, очень подозрительный, с лицом интеллектуала и с обманчиво чистой пустыней на поверхности сознания, предполагающей таинственную важную работу в глубине. Наконец, ещё более подозрительный наглухо закрытый экстрасенс-поляк.
Штернберг почти вплотную подошёл к Илефельду, чуть склонился для пущей убедительности — очень высокий, худой, зловещий в своём иезуитски-чёрном мундире.
— Для того чтобы прочесть письмо, мне необязательно вскрывать конверт, группенфюрер… Для нас обоих было бы лучше действовать вопреки этому бездарному указику. — Штернберг фамильярно затолкал пакет за борт генеральского мундира и вполголоса продолжил, краем глаза злорадно следя за тем, как все в комнате напряглись, пытаясь разобрать его слова:
— Я отнюдь не собираюсь играть тут в контрразведчика, группенфюрер. У меня совершенно нет на это времени. Но вашим людям я не доверяю. Я вас предупредил. Если по вине ваших подчинённых что-нибудь нарушит ход операции — тогдавашаголова полетит с плеч, не моя. Я всё сказал. Подумайте.
В это самое время резные створки двери бесшумно разошлись, и на пороге возник Франц в чёрной послушнической униформе. Он щёлкнул каблуками и, не обращая внимания ни на кого вокруг, кроме своего командира, сообщил:
— Оберштурмбанфюрер, вас к телефону. Рейхсфюрер.
Штернберг склонился ещё ближе к Илефельду, словно хотел впиться зубами в шею генерала, и прошептал прямо ему в ухо:
— Так обдумайте то, что я вам сказал. Хорошенько обдумайте. Хайль Гитлер.
С тихим смешком Штернберг отстранился, щелчком сбросил с погона генерала невидимую соринку и торжественно покинул комнату. Илефельд медленно выдохнул и отделил воротник сорочки от вспотевшей шеи. Вытащил из-за борта кителя нераспечатанный пакет и в раздражении швырнул его на пол.
Мюнхен
9 августа 1944 года
Позже этот доклад не упоминался в отчётах, а немногочисленные приглашённые на него слушатели неофициально прибыли в мюнхенский институт оккультных наук. По оцепленной боковой лестнице они поднимались в зал на третьем этаже. За окнами обе стрелки на циферблате старой ратуши скоро должны были достигнуть вершины.
Доклад Штернберга о возможностях военно-стратегического использования феномена Зонненштайна начался ровно в полдень и занял несколько часов. Присутствовали Гиммлер, управляющий делами «Аненэрбе» Зиверс, куратор исследовательского общества Вюст, Каммлер и ещё пара чиновников из хозяйственного управления СС, а также генерал Зельман и, кроме того, пара личных гиммлеровских гадателей, о которых Штернберг отзывался крайне пренебрежительно, настаивая на том, что его разработки научны и не имеют ничего общего с вульгарным шаманизмом. По чести сказать, далеко не всех из собравшихся Штернберг желал бы сейчас видеть. То, о чём он собирался говорить, — предназначалось ли это для Зиверса, с кем он никогда не мог найти общего языка? Или для несгибаемо несущего все свои многочисленные должности бездушного Каммлера — более машины, чем человека, — в ком Штернберг видел опасного соперника? Или для рейхсфюрера, за которым тянулся незримый шлейф из десятка недавних смертей? Накануне в Берлине завершился суд над несколькими участниками генеральского заговора, и вечером осуждённые были казнены — «повешены как скот», согласно приказу Гитлера. Фюрер пожелал собственными глазами увидеть смерть заговорщиков и уже ближе к ночи вместе со своим окружением проглядывал фотографии и смотрел наспех смонтированный фильм, где офицеры в арестантской одежде, с петлёй на шее, бились в агонии под светом прожекторов. Видел это и Гиммлер: его невыразительное лицо было заметно бледнее обычного.
Взволнованный и сосредоточенный, Штернберг старался не прислушиваться к мыслям чиновников — отнюдь не самому подходящему вступлению к тому, о чём он сегодня собирался поведать.
— Что есть время? — спросил Штернберг, театрально раскинув руки; театральность жеста усиливалась тем, что в правой руке он держал свежесрезанную белую розу на длинном стебле (для чего предназначался столь экстравагантный атрибут, разъяснилось несколько позже), и потому его чёрный мундир уподоблялся фраку фокусника. За его спиной тем временем двое эсэсовцев под руководством вымерявшего что-то длинной линейкой Франца устанавливали полукругом в строгом порядке вогнутые и выпуклые металлические листы на деревянных каркасах, различной высоты, и вся эта таинственная бесшумная деятельность напоминала закулисную суету подручных знаменитого иллюзиониста на гастролях. В стороне в ожидании замер оператор с кинокамерой наготове.
— Так что же есть время? Отвлечённое понятие, философская категория? Сегодня вы увидите: время — не что иное, как неизвестный современной науке вид энергии, пронизывающей Вселенную. Как и всякую энергию, время можно контролировать. Причём методы воздействия на течение времени далеко выходят за рамки привычного для нас управления физическими процессами. В большей степени они относятся к области психических умений…
Вскоре установка странных металлических конструкций была завершена, и теперь присутствующие могли видеть, что расположенные радиально в несколько рядов, вроде амфитеатра, блестящие экраны все вместе в плане составляют полное подобие изображениям на представленных рядом аэрофотоснимках — а проглядывались там очертания некоего циклопического каменного сооружения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
