Гаврила безразлично пожал плечами, изучая результаты очередного анализа.
— Как-как… На корабле, — откликнулся он.
— Но почему?! — в голосе Германа прямо-таки физически чувствовалась боль. — Мы ведь ещё ничего не выяснили про аборигенов! Ничего не нашли! Как мы можем сейчас улетать?
— Ну, должны же мы когда-нибудь возвращаться домой, — судовой врач отложил распечатку, и внимательно посмотрел на своего пациента. — Почему бы и не сейчас? Или ты хочешь, чтобы кто-нибудь из нас снова сгинул на планете? Мы и так тебя с трудом нашли! Тут, брат, не до исследований. Тут живыми бы остаться…
— Мне… нам ничего не угрожало, — досадливо поморщился Герман. — Я же говорил — всё было под контролем у местного населения…
— Вот только никто, кроме тебя, это население не видел.
— Видели! — с жаром возразил биолог. — Костя видел, а потом и все, кто с ним был, тоже видели!
— Что они видели, горе моё? — покачал головой Гаврила. Странно было слышать такое обращение от человека, который на пятнадцать лет был его моложе, но Герман не обратил на это внимания.
— Девушку видели! — настаивал он на своём. — Лиану!
— Ты определись, девушку или лиану, — вздохнул врач. — Развели тут биологию, мать её…
— Нельзя мне… нам улетать! — с отчаянием закричал Герман. — Ну нельзя, пойми ты, дубина стоеросовая! Её там убьют!
Гаврила в очередной раз порадовался тому, что по рекомендации Гришина зафиксировал пациента на кровати, во избежание. Как раз пригодилось! Ибо Герман начал рваться, покраснел, вены на лбу налились дурной кровью, а уж ругался он — любо-дорого было послушать! Гаврила дал себе слово запомнить несколько особо удачных словесных оборотов, и, ещё раз вздохнув, дал команду медицинскому терминалу ввести пациенту транквилизатор. Подёргавшись ещё несколько минут, Герман затих, обмяк на кровати, и лишь продолжал бормотать:
— Она же погибнет… Сволочи… Дайте мне её спасти!
Потом замолчал, закрыл глаза и тихонько засопел — заснул, Гаврила не пожалел транквилизаторов. Врач некоторое время смотрел на него, потом подошёл к терминалу и вызвал капитана.
— Виктор Петрович, Краузе в очень плохом состоянии, — озабоченно сказал он. — Психоз, навязчивая идея, бредовое состояние… Это уже не в моей компетенции.
— А то, что в твоей? — спросил капитан. — Анализы в норме?
— Да, общее состояние организма в полном порядке, — отозвался Гаврила. — В норме. Никаких признаков того, о чём он рассказывает.
— А что, должны быть какие-то признаки, если человека разобрали на атомы, а потом собрали обратно? — заинтересовался Виктор Петрович.
— Гм, да нет, наверное, — Гаврила озадаченно почесал затылок. — Не знаю. Это вроде как первый такой случай в истории… Но все органы функционируют нормально, всё на месте, ничего лишнего не появилось. Так что если это и произошло в действительности, то проделано филигранно — на самом высшем уровне! Можно только поаплодировать мастеру.
— А в чём выражается психоз?
— Ну, всё то же — говорит, что её убьют, надо спасать, отпустите… — развел руками Гаврила.
— А почему ты думаешь, что это психоз? — спросил капитан. — Ну, если действительно был факт телепортации, то должен же был его кто-то контролировать! Почему не девушка?
— Ну… — озадачился ещё больше Гаврила. — Как-то это… неправдоподобно, что ли! Какие девушки за сотни парсек от Земли?
— Но ведь другие тоже видели девушку, — возразил Виктор Петрович.
— Знаете что, капитан, — решительно сказал врач. — Это уже не моя профессиональная область. Хотите узнать мнение специалиста — спрашивайте у Гришина. Он, кстати, тоже её видел. Вот он вам пусть и рассказывает о состоянии психики Германа. А я, со своей стороны, могу сказать только одно — телепортация пока не является научно доказанным феноменом, и я очень сомневаюсь в её возможном существовании. Разобрать на атомы — это уж куда не шло, но вот собрать потом обратно, да так, чтобы всё было в идеальном состоянии…
— Кстати, — оживился капитан. — А ты сравнивал медицинские показания Краузе на данный момент с тем, что было ДО того, как случилась вся эта история?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Гаврила кивнул.
— Конечно! Всё совпадает, даже небольшие отклонения в опорно-двигательном аппарате те же самые.
— Так что это всё-таки Герман?
— А что, были какие-то сомнения? — удивился Гаврила.
— Да как тебе сказать, — неопределённо пожал плечами Виктор Петрович. — Мы рассматриваем любые варианты. Произошло что-то пока необъяснимое, и надо быть готовыми к любому повороту событий.
— Да нет, Герман это, точно Герман, — махнул рукой врач. — А вот то, что у него с головой, это уже под вопросом. Вернее, то, что у него В ГОЛОВЕ…
— Я тебя услышал, — отозвался капитан. — Продолжай вести наблюдение за пациентом, а я пришлю Гришина, пускай займется тестированием.
— Через пару часов, — Гаврила посмотрел на датчики медблока. — Краузе только уснул, не стоит его сейчас будить. Пусть успокоится немного, отдохнёт…
— Принято, — кивнул капитан, и отключился. Судовой врач несколько мгновений смотрел на погасший экран, потом повернулся к лежащему биологу и вздохнул.
— Лучше тебе проснуться здоровым, — сказал он. — И нам будет проще, и тебе… Поверь.
***
Виктор Петрович отключил связь, и повернулся к сидящему рядом Святозару.
— Что думаешь? — спросил он. Тот развёл руками.
— Гаврила слишком молод, и, видно, с воображением у него туговато… Тот вариант доктора, когда «чтобы все были здоровы, а то, что происходит вокруг, меня не касается». Но специалист он хороший, поэтому если говорит, что это Герман — значит, так оно и есть.
— Если бы всё было так просто, — вздохнул капитан. — Почему ты думаешь, что подделку можно вот так прямо сразу вычислить?
— То есть вы хотите сказать, что подделали всё — и ДНК, и Пси-излучение мозга?
— А почему нет? Мы не знаем возможностей аборигенов, так почему бы не предположить, что они полностью повторили все структуры человеческого организма?
— Как-то это…
— Слишком неправдоподобно? — усмехнулся капитан, и Святозар понял, что повторяет один в один реплику судового врача. И пристыжено замолчал. — Возможно, ты и прав… И Гаврила прав. Но я обязан продумать все варианты, — Виктор Петрович наставительно поднял указательный палец вверх. — Ибо ответственен за весь корабль, и всех находящихся на нём людей!
«И, возможно, нелюдей тоже…», подумал он. Но озвучивать не стал. Пусть первый помощник думает сам, в будущем пригодится.
— Что вы предлагаете, капитан? — спросил Святозар. — Если Герман — это подделка, созданная непонятно с какой целью, то, наверное, его нельзя брать с собой на Землю?
— А если он — это всё-таки он? — вопросом на вопрос ответил Виктор Петрович. — Как мы будем потом смотреть друг другу в глаза? Оставили члена экипажа, бросили, понимаешь, на произвол судьбы…
— Ох, — схватился за голову Святозар. — И что же делать?
— Видишь, как всё непросто, — сочувственно посмотрел на него капитан. — И это, брат, только цветочки. Знал бы ты, какие порой приходится принимать решения, сколько всего просчитывать и продумывать… И потом постоянно думать о том, прав ты был, или нет.
Святозар помрачнел.
— Ты погоди переживать-то так, — окликнул его Виктор Петрович. — Сейчас ещё Гришин проверит Германа, прогоняет его по всяким там хитрым тестам. Может, что-то станет понятнее.
— А что может стать понятнее? — поднял голову первый помощник. — Я вот слабо могу себе представить, что может Гришин такого спросить у Германа, чтобы стало понятно — вот, это человек. Или наоборот. Сами же сказали, что аборигены могут полностью всё копировать, досконально, до протонов и электронов.
— Возможно, могут, — поправил его капитан. — Если они вообще существуют, эти аборигены.
— Возможные аборигены… Возможно, могут… Убейте меня, кто-нибудь, — простонал Святозар.
— Соберись! — прикрикнул на него Виктор Петрович. — Кому сейчас легко? Решать-то нам!
