— Тебе надо сначала успокоиться, дедушка. А потом мы с тобой поговорим.
В конце концов дедушка согласился лечь в постель.
И не успел он снова начать разговор, как Лёлишна тихонько запела:
А в январе — январь,В феврале — февраль,В марте — тоже март,В апреле — апрель…
И где-то в ноябре дедушка заснул.
А Лёлишна ушла на кухню, села у окна.
Уже начинало светать.
Да, Эдуард Иванович сказал, что она уже взрослая, самостоятельная, может решать сложные жизненные вопросы.
И предложил
ей
стать
его
ученицей.
Но — дедушка. Он не может переезжать из города в город.
А в ушах Лёлишны звучал цирковой марш, стоило закрыть глаза, как она видела залитую ослепительным светом арену…
И если Лёлишна сейчас заплакала, то никто не видел.
И вот выдающийся фокус Григория Ракитина!
ТАКОГО ЕЩЕ НИКОГДА НИГДЕ НЕ БЫЛО!
Предпоследний номер нашей программы!
Во дворе дома, где жили Владик с Ксенией Андреевной, с утра появились незнакомые люди.
Они приехали на двух грузовиках.
А в кузовах были всякие диковинные вещи: какие-то мачты, колёса, разноцветные бочки, разноцветные доски…
— Что такое? — спросила Ксения Андреевна.
— Не знаю, — сказал Владик, хотя и знал, в чём тут дело, но обещал до поры до времени ничего не рассказывать маме.
А я вам сразу объясню.
Незнакомые люди протянули через двор огромное полотнище.
На нём было написано:
СЕГОДНЯ ЦИРК ШАПИТО ДАЁТ В ЭТОМ ДВОРЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В ДВУХ ОТДЕЛЕНИЯХ ДЛЯ КСЕНИИ АНДРЕЕВНЫ КРАСНОВОЙ Начало в 17 часов Приглашаются все!
Придумал это, как вы уже догадались, Григорий Васильевич. Он рассказал своим друзьям-артистам о Ксении Андреевне, и они согласились участвовать в представлении.
Сами понимаете, что народу собралось видимо-невидимо.
Сидели даже на крышах. Заполнили все балконы.
И дело не в том, что представление было бесплатным. Дело в том, что оно было необычным.
Конечно, не все номера удалось показать. Например, нельзя было привезти львов. Но всё остальное — как в настоящем цирке.
Вместо звонка — колокол.
Бом!
Бом!
Бом!
Оркестр заиграл марш.
Вышел ведущий и сказал:
— Сегодня мы выступаем в необычной обстановке. Необычен сегодня и повод для нашего выступления. Представление мы посвящаем Ксении Андреевне Красновой, которую многие из вас, вероятно, знают. Из-за болезни она не смогла прийти в наш цирк. Мы пришли к ней!
Тут вышли все участники программы и хором сказали:
— Здравствуйте, Ксения Андреевна!
— Ура! — закричали все зрители.
Ксения Андреевна сидела в кресле, которое вынесли на балкон.
— Итак, — сказал ведущий, — первым номером нашей программы…
И началось представление.
Почти каждый номер приходилось повторять — так здорово аплодировали зрители.
А после представления устроили танцы.
А мальчишек и девчонок катали на Аризоне.
Весело было! Всегда бы так!
И вот —
ПОСЛЕДНИЙ НОМЕР НАШЕЙ ПРОГРАММЫ!
Вечерами, когда Эдуард Иванович был в цирке, ребята собирались у Лёлишны. Они играли в лото и домино, в «морской бой», а больше — спорили.
То есть не спорили, а ругали Лёлишну.
— Обзываться нельзя! — негодовал Виктор. — А то бы я тебя обозвал знаешь как?
— От такого дела отказываться, — вторил Владик. — Да если бы он меня взял! Я бы от радости выше дома подпрыгнул!
— Мне вот дрессировщиком быть нельзя, — мрачно говорил Петька, — я на арене уснуть могу. Да и самого меня ещё несколько лет дрессировать надо.
А дедушка сидел весёлый-весёлый, изредка произносил:
— Ничего, ничего, всё будет в ажуре-абажуре.
Вечером пришёл Горшков.
Сначала ребята его даже не узнали: он был в штатской одежде.
Настроение у него было мрачное и даже чуть-чуть злое.
— Ерундистика получается, — сказал он, молча выпив четыре стакана чаю без сахара. — Сплошное безобразие.
— А что? — спросили ребята и дедушка.
— Феноменальный ужас, — ответил Горшков и залпом выпил пятый стакан чаю без сахара. — Стыдно сказать, но почти каждый вечер в цирк хожу. Добровольно.
— Да ну?! — поразились ребята и дедушка.
— Почти каждый вечер, — повторил Горшков, — а вернее, каждый свободный от работы вечер. Тянет меня туда. Понял я, в чём дело. Отдыхать в цирк народ ходит. Сил набраться для завтрашнего трудового дня. Сидит зритель, смотрит на Эдуарда Ивановича и думает: силён, значит, человек! Вон львов не боится, а я хулигана позавчера испугался. Тоже вроде бы воспитательная работа получается.
— Эх вы! — с укором и сожалением бросил дедушка. — А я разлюбил цирк. Он чуть не разлучил меня с внучкой. Хорошо, что у неё феноменальная сознательность, а то бы…
Дедушка махнул рукой.
— Поясните, — попросил Горшков.
И тут ребята заговорили все разом. Вот что услышал Горшков.
— Эдуард а она Иванович берёт отказывается к себе а мы в ученицы говорим да мне бы соображать ей такое пред надо ложили радовать а она ся что отказывается надо…
— Молчать! — приказал Горшков. — Пусть она сама расскажет.
— Вы представляете… — начала Лёлишна.
Да, да, вы представляете — цирк! Горят все огни. Оркестр играет марш, от которого трудно усидеть на месте. На арене клетка из железных прутьев. Выходит ведущий и говорит:
«Выступает с группой дрессированных львов единственная в мире девочка-укротительница Лёлишна Охлопкова!»
— А она отказывается, — сказал Владик.
— Понятно, — сказал Горшков. — Тебе бы, Лёлишна, в милиции работать. Там такие люди очень нужны.
— Какие такие? — спросил Петька, зевая.
— Такие, — гордо сказал Горшков. — Которые, как она… Вы уж меня извините, а я в цирк.
После его ухода ребята долго молчали.
— Ничего я не понимаю, — заговорил Петька. — Чего её все без конца хвалят? Девчонка она, конечно, ничего. Ну, а чего особенного-то?
— Она единственная женщина в семье, — ответил Владик, — и настоящая женщина.
— Особенного ничего, — сказал Виктор, — но ей, а не мне, тебе или ему, предложил Эдуард Иванович стать своей ученицей,
— Я, конечно, понимаю свою отрицательную роль в этой истории, — виновато сказал дедушка. — Но что поделаешь?
— Ничего, — ответила Лёлишна. — Всё равно я буду дрессировщицей. Когда-нибудь.
— Никогда не будешь на меня сердиться? — спросил дедушка.
— Никогда, — ответила Лёлишна, — можешь не беспокоиться.
Вот и всё, уважаемые читатели.
Даже у самых толстых книг бывает
КОНЕЦ.
И мы с вами добрались
до конца
«Лёлишны».
Мне осталось пожелать вам счастливой жизни и написать последнее слово
КОНЕЦ
и поставить
.
1963 год
