консулом, — ещё три снимка, сделанных явно в одной из комнат того самого борделя. Мистер Ямада не был на этих изображениях без штанов, но, пожалуй, это максимум, что можно было сказать в его защиту, — Возможно вам будет интересно знать, что эти снимки входили в личную коллекцию господина Муракая и он хранил их в особом месте, отдельно от обычного компромата.
Посол не был удивлён и спокойствия тоже не потерял.
— Понимаю, это может вызвать некий скандал, но я не обязан отчитываться перед вами за то, на что трачу своё свободное время. Да, у вас есть снимки, где я развлекаюсь в доме утешения, — щуплый немолодой азиат пожал плечами, — И что? Я не отвечаю перед вашими «избирателями», господин комендант. Точно так же, моё правительство не руководствуется такими вещами для установления моей пригодности к этой службе.
— Нет, но местное правительство может, — заметила Алиса, — В конце концов, вы ведь не абы с кем развлекались — многие из тех, кто оказывался в борделях Адзума-гуми попадали туда не добровольно.
— Ну так это уже проблема жандармерии, не так ли? — он посмотрел на Дюпре, — Уж простите меня, господин комендант, но если вы не можете выполнять свою работу хорошо, то не меня здесь надо выгонять. В конце концов, гостями Муракая был не только я — в его «Фонтанах» побывал чуть ли не весь высший свет как минимум Парижа. И если это все улики, которые у вас есть, то поздравляю — вы доказали, что мужчина без семьи, живущий в чужой стране уже пятнадцать лет, пользуется услугами ночных бабочек, а самих бабочек вероятно курирует организованная преступность. Я бы не назвал эту цепочку рассуждений заслуживающей тех громких угроз, с которыми вы пришли к моей двери, не так ли?
Многое из им сказанного было правдой: я узнал в некоторых гостях людей, которых увидел потом по телевизору. И, я уверен, тот же морж вряд ли избегал борделей сам, даже если не присутствовал конкретно в этом. В конце концов, французы, а особенно парижане, давно же прославились своим любвеобилием.
Знал это, конечно же и сам Дюпре. Но всё равно не спешил покидать кабинет посла. Вместо этого комендант стиснул зубы, наклонил голову и спросил:
— Что насчёт недавних терактов? Вы ничего не знаете о людях, которых направляли для убийства простых парижан? О ваших собственных согражданах, которых обманывали, которым лгали и которыми манипулировали? Вас не смущает, что вы являетесь частью этого?
Вот теперь на лице Ямады появилась эмоция: недовольство, гнев и что-то ещё, может быть — стыд? Нет, не стыд… иное, глубже…
— Мне известно об этих терактах немногое — два произошло, один вы предотвратили с помощью вот этого вот гостя — он махнул рукой в мою сторону, и я картинно поклонился, — После чего вы разрушили всю сеть, опять же воспользовавшись помощью этого человека. Конечно, вы можете возразить, что я-де оплачивал услуги девочек Кентаро, а он на эти деньги готовил свои операции, но с таким же успехом я могу сказать, что ваша, капитан, покупка круассанов в одной из пекарен «У Моря» оплачивает теракты Армии Свободной Ирландии, которую эти самые пекарни спонсируют, поддерживая определённые политические партии. У вас всё ещё нет доказательств.
— И всё же вы не выставили нас за ворота, — заметила Алиса, — Не заперлись в посольстве, не призвали силу Истока. Вы хотели видеть нас здесь, почему? Потому что это было в планах тех самых сил, которые вас наняли или…
Девушка посмотрела на меня, и я кивнул, делая шаг вперёд. Наклонил голову и спросил, прищурившись:
— Или потому, что как раз этого эти силы и не хотят? А заводя вас сюда, мы создаём нужную картинку, которая всполошит того, кто может наблюдать, вынудит его действовать. И таким образом даст вам шанс… сохранить лицо?
Я замолчал и задумался, мысленно перебирая варианты. Капитан КГБ очевидно была быстрее меня в этом анализе. Или просто знала заранее.
— Вас не пугают жертвы, господин Ямада, — заметила Алиса, вставая из кресла, — Вас не отторгают эти жертвы. Вас не смущает то, что мы узнали ваши секреты. Но знаете, что вас пугает, отвращает и позорит? То, что эти секреты ничто перед главной правдой — а она заключается в том, что всё это время, вы не работали на благо Японии. Вы не работали во имя своего Императора и не осуществляли задачи, поставленные вашей разведкой. Наоборот — вас лишь использовали, не так ли?
Мужчина поджал губы, но не возразил. Алиса же кивнула и продолжила:
— Легко заметить то, что объединяет эти теракты — в конце концов, почерк настолько чёткий и столь явно указывает на Новую Японию, что… — она задумалась на мгновение и пожала плечами, — Нет, не могу ничего придумать очевидно-японского, ведь ваши характерные мечи и ещё более характерные образы демонов и боевых самоубийц использовали. Так или иначе, эти теракты могли вести только к одной стране. И вы были не против, потому что получили прямые приказы от наиболее надёжного источника…
— Шинсенгуми, на которого обратили внимание даже якудза, — вставил я.
— Именно так. Спасибо, Стас. Знаете, господин Ямада, что меня поражает в вашей японской преступности? — блондинка посмотрела на посла, — Меня поражает то, насколько они готовы, при всей мерзотности своих основных занятий, прийти на помощь своей стране, стоит этой стране лишь попросить. Казалось бы, люди, исключённые из общества, находящиеся вне закона, — она покачала головой, — а всё равно бросаются делать то, что их просят стоит лишь мелькнуть намёку на волю императора.
«Если посол Ямада умён, он скажет что-то вроде «на что вы намекаете, господа?» Если же он очень умён, то не скажет вообще ничего.» — подумал я.
Ямада молчал. Алиса обозначила лёгкую улыбку и продолжила:
— Значит вот как всё просто оказалось… Вы думали, что исполняете приказы начальства, делаете всё, что говорит шинсенгуми, предоставляете ему свою сеть, а когда до вас доходит, к чему привели эти действия, этот шинсенгуми уже подставляет и вас, господин Ямада, и ваших исполнителей, да так,
