Она медленно поднялась, перенеся свой вес на руки, упертые в матрас в районе моих плеч. Волны ее прекрасных благоухающих волос полностью закрыли мое лицо. Продолжая свои ритмические движения, она слегка распрямила ноги. Все это сопровождалось каким-то гортанным животным ворчанием, усиливающемся при движение вперед.
- Сильнее, - прорычала она опять, и я не смогла ничего поделать, как только подчинится, в то время как грубая ткань ее штанов опять и опять проходилась по моей коже - без остановок и жалости. Мои ноги с удовольствием подчинялись этим движениям. Лодыжки были зажаты ее коленями, еще более усиливая напор.
Она закинула голову назад, грациозно изгибая шею и исторгая тихий протяжный стон, наполненный первобытной страстью.
- О, Боже, - прошептала я, наблюдая, как окрашиваясь в розовые тона темнеет и нагревается ее кожа по мере приближения к оргазму: - Любимая сладкая богиня.
Она тяжело дышала приоткрыв рот, и я видела слабый свет ее белоснежных зубов, слегка выдвинутую вперед челюсть. Ее тело содрогалось в последних конвульсиях оргазма. Затем она тихо опустилась, уткнувшись в мою шею задыхающимся горячими губами. Дыхание стало успокаиваться, и она принялась посасывать мою кожу.
По мере восстановления сил, ее губы все настойчивее прижимались к пульсирующей жилки, как будто она стремилась вобрать в себя биение моего сердца. Она разжала руки и приступила к изучению моего тела, с силой проводя по всем попадающимся на пути возвышенностям и впадинам. Я еще больше возбудилась от ее властных движений. В конце концов, она добралась до ворота моей футболки и с силой дернув, порвала ее, обнажая жару ночи остатки моего тела.
Она с беспощадной жадностью набросилась на мою грудь, облизывая ее как кот сметану, не пропуская не единого дюйма трепещущей плоти. Ее руки продолжали свой маршрут по моему телу, ее ладони, загрубевшие от долгих работ в мастерской, изучали и дразнили меня, вызывая во мне стоны желания своими безжалостными прикосновениями, ни на секунду не останавливаясь и не давай мне ни единой возможности передышки.
Но, освобождение было где-то рядом, да, рядом. Я видела его, чувствовала его, вдыхала его, осязала его с каждым дразнящим укусом ее губ, с каждой разжигающей желание лаской. Оно скрывалась за моими ресницами, стучало в висках, обещая избавление.
Обещая свободу.
И когда она достигла своей цели, я каждой клеточкой своего тела почувствовала великую любовь, окутывающую меня. Она жарко поцеловала меня, полностью вобрав в себя мои губы, издавая протяжный стон над моей жадной плотью. С первым прикосновением ее изумительного языка пришло столь отчаянно ожидаемое освобождение. И я воспарила как никогда раньше.
Мое тело сладко содрогалось, а я перебирала пальцами в ее прекрасных волосах цвета полночи. Как будто они были якорем, помогающим не улететь в бесконечность и не потеряться в обретенном блаженстве.
И когда я оказалась на самом пике своих ощущений, она занялась моим лоном. Движения ее пальцев постоянно менялись, то медленные, то быстрые, то нежные, то властные, захватывающие и отпускающие на мгновение. И так до тех пор, пока крик облегчения эхом не отозвался в моих собственных ушах.
А затем она успокоила меня, словно фермер норовистого жеребенка. Ее пальцы уверено и нежно ласкали мое лоно, ее губы одаривали меня нежнейшими поцелуями, призванными не возбудить, а расслабить. Я приятнейшем образом возвращалась в реальный мир. Ее голова покоилась на моем бедре, она смотрела на меня слегка задрав подбородок. Ее голубые глаза излучали радостное счастливое сияние.
- Боже, я люблю тебя, - вот и все, на что мне хватило дыхания сказать, поглаживая по ее обожаемой бровке.
Мое тело купалось в любви ее глаз.
Она улыбнулась, и мое сердце остановилось, прочтя в безумном блеске ее улыбке больше, чем можно высказать словами.
Спустя мгновение, она мягко поменяла свое положение, скользнув ко мне за спину и обняв. Она нежно погладила меня и я повернулась, чтобы поцеловать ее. Вкус моего желания на ее губах послал новый заряд моему телу, но она отодвинула меня, пробежалась большим пальцем по моим губам и медленно качнула головой:
- Отдохни, сладкий Ангел. У нас впереди целая ночь.
Я была слишком удовлетворена, чтобы расстроиться от этих слов, и, вняв мольбам ослабевшего тела, заснула в теплых, нежных, но в то же время, сильных ее руках, в полной безопасности, уверенная, что она не позволить никаким демонам нарушить мои сны.
И демоны, ощущая ее присутствие, не осмелились.
*****
Сладко потянувшись, я проснулась. Голова Айс мирно покоилась на моем животе. Спутанные волосы наполовину скрывали от меня ее лицо. Ее нос почти касался меня, и с каждым ее выдохом у меня по коже бежали мурашки.
Я едва удержалась, чтобы не перевернуться. Как будто чувствуя, что за мысли у меня, она шевельнулась и еще сильнее обхватила мое бедро, прижавшись крепче к животу.
Я затаила дыхание, чтобы ненароком не разбудить ее, наслаждаясь таким редким видом спящей Айс. Видя, что ее дыхание снова стало ровным, я расслабилась.
Осеннее солнце пробивалось сквозь окно и освещало прекрасные черты моей возлюбленной, придавая коже бронзовый оттенок. Она была как статуя, сделанная самым искусным мастером по образу богини, сошедшей на землю. Я смотрела, как тени от деревьев за окном создавали причудливые узоры на ее обнаженной спине.
Я попыталась припомнить момент, когда в последний раз была также безмятежна и спокойна, и не смогла.
Я была любима. Я была в безопасности.
Я была дома.
Я нежно гладила ее волосы, мои мысли блуждали где-то, потерявшись в спокойствии этого утра.
Она еще раз шевельнулась, почувствовав мое прикосновение, потерлась щекой о живот и поцеловала меня в пупок.
Айс, щекотно!
Окончательно проснувшись, она вскочила и схватила меня в объятия, запечатлев страстный поцелуй на губах, от которого у меня голова пошла кругом.
- Доброе утро, - наконец смогла сказать я подозрительно хриплым голосом, когда она отпустила свои объятия.
- Ммм, - она причмокнула губами: - еще какое доброе.
- Хорошо спалось?
- Очень хорошо.
- Отлично, - и с дьявольской улыбкой на устах, я наклонилась и взяла в рот сосок, уже давно заманчиво смотрящий на меня, и принялась нежно ласкать его языком, с удовольствием ощущая, как он набухает от моих прикосновений.
Слабый стон Айс дал мне понять, что надо продолжать.
Ее тело мгновенно откликнулось на мои все более настойчивые движения. Я скользила руками по ее плоскому мускулистому животу в направлении лона, и с каждой секундой ее дыхание становилось более напряженным, мышцы напрягались и расслаблялись под моими пальцами в такт нарастающему желанию.
И когда я проникла внутрь, ощутив пальцами ее влажное тепло и гостеприимные сокращения лона, тихие ответные стоны рассказали мне, что столь далекие небеса обетованные находятся здесь. Это обычная кровать в обычном доме захолустного городка, заброшенного на тысячи миль от цивилизации.
И это, самое для них место!
*****
Время странная штука. Иногда оно расстается со своими секундами, как жадный скряга, у которого пытаются выпросить лишний доллар. Иногда оно, как сноубордист, несущийся с горы, пролетает в один миг, и ты только удивляешься, как быстро пролетело время, и вот уже стоишь перед зеркалом и находишь у себя первый седой волос. Не то, чтобы я нашла у себя седые волосы, что вы! Но я думаю, вы поняли, о чем я говорю.
Сказать, что наши первые недели в новом доме были наполнены плотским и духовным единением, было бы большим преувеличением. Хотя, постойте, только не в "плотской" части. Это было наслаждением из наслаждений, и до сих пор остается таким.
Но по дороге нам встретилось немало камней. Полагаю, каждая пара, которая в первый раз начинает вести совместное хозяйство, сталкивается с такими проблемами. Правда, эти камни были намного меньше, чем те, когда я жила с Питером, но тем не менее. А, учитывая мою любовь к Айс, они были гораздо более раздражительными, чем подобные проблемы с моим покойным мужем.
Одной из первых наших проблем стало пространство. Если и есть в жизни что-то, что Айс оберегает более рьяно, чем свое уединение, то я этого еще не обнаружила. Даже в тюрьме, которая по своей сути не предназначена для уединения (даже в карцере за тобой следят пристальнее, чем орел, выслеживающий свой обед), она дала всем ясно понять, что если она находится в своей камере, и дверь туда закрыта, боже помоги тому охраннику или заключенной, кто осмелится нарушить ее одиночество без письменного приглашения.
Но в нашем небольшом домике с несколькими комнатами и еще меньшим количеством дверей, вопрос личного пространства встал ребром. Особенно после того, как я перенесла занятия из дома Руби в наш дом, и ученики стали постоянно путаться под ногами. Даже меня, такую терпеливую, это начало выводить из себя.
