Ее губы изгибаются, в глазах веселье.
— Вещи, о которых ты никогда не думал, что скажешь.
— Все это может показаться смешным через несколько дней, но я бы никогда не позволил им узнать об этом. Спасибо за то, что спасла нас от шерифа.
— Всегда пожалуйста. Я согласилась встретиться с ним за ланчем.
Я ерзаю на стуле.
— Ни за что. Он пригласил?
Она выпячивает губы.
— Ага.
— А ты хочешь?
— Мне нравится Джимми. Мы наверстаем упущенное и отлично проведем время.
Я хмурюсь.
— Тебе не обязательно идти. Я имею в виду… потому что ты чувствуешь, что должна.
— Я хочу. Он мой друг.
Я делаю паузу.
— А я? — Я хочу, чтобы мы были.
Козел издает странный пыхтящий звук, и она не отвечает, но поворачивается, чтобы посмотреть ему в спину.
Я смотрю в лобовое стекло, и моя голова мысленно возвращается к нам, лежащим на полу в моем офисе. Это было намного больше, чем дружба, это восхитительное напряжение и химия, вкус ее сосков…
Нет.
Нет.
М не нужно прекратить эти мысли.
Сабина хихикает, когда козел высовывает голову вперед. Он лижет мою руку, и я морщусь.
— Мы должны вернуть его? — спрашивает она.
— Да, — говорим мы с Новой одновременно.
— Мне нравятся его маленькие рожки. И он шелковистый. Можем ли мы завести козу? Пожалуйста, хорошенькая.
— Козы — это сельскохозяйственные животные, — говорит ей Нова. — Мне нравятся домашние животные.
— Этот живет в клетке, — возражает она. — Мы должны спасти его от жизни за решеткой.
Козел сидит на коленях у Сабины.
— Смотри, он тренированный. Я сказала сидеть, и он сел. Я могла бы научить его получать почту или доставать пиво из холодильника.
— Десять лет, прежде чем ты сможешь пить, и ты не сказала сидеть; он просто сидел, — ворчит Нова.
— Вау. Мне должно быть двадцать пять для секса и алкоголя. Хорошая шутка, — говорит Сабина.
— Это не шутка, — язвительно отвечает Нова.
Я смеюсь, выезжая на дорогу.
— Ладно, девочки, есть идеи, как протащить этого козла обратно?
Нова бросает на меня косой взгляд.
— Эм… да-а-а.
До меня доходит.
— Фу… я имею в виду, только не говори мне, что ты уже крала эту козу раньше?
— Выпускной класс, я… и еще несколько человек. — Она морщится.
Эндрю.
— Я оставила записку, в которой описала, где его найти, на каком-то поле за городом с коровами. Мы не причинили вреда Ламберту, — говорит она.
— Ламберт? — Я спрашиваю.
— Может быть, Ламберт первый. Я не знаю, как долго живут козы, — говорит Нова.
— От пятнадцати до восемнадцати лет. Я только что посмотрела, — говорит Сабина. — Мы могли бы научить его пожимать друг другу руки и поворачиваться. Я могла бы спать с ним.
Нова качает головой.
— Все еще не чувствую этого, Сабина.
— Но у них есть эти карликовые!
— Нет, значит, нет.
Снова раздается пыхтящий звук, и Сабина резко ставит Ламберта на пол.
— Эм, тренер? — Спрашивает Сабина.
— Да? — Я смотрю на нее в зеркало заднего вида.
— Ламберта вырвало в твоей машине.
Глава 11
Нова
— Ты собираешься рассказать мне, что ты сделала с этим козлом? — спрашивает он меня.
Уже почти час ночи, и Сабина ушла наверх. Я не совсем понимаю, почему он просто не высадил нас, но он сказал, что хочет поговорить. Я ответила, что разговаривать лучше после чашки кофе по утрам, но я не очень сопротивлялась.
Я плюхаюсь рядом с ним на наш голубой диван.
В кабинете темно, нас освещает только свет из кухни. Его пристальный взгляд скользит по мне; затем он отводит взгляд и оглядывает нашу берлогу — маленькую, но уютную комнату в серо-голубых и зеленых тонах лайма. Портрет мамы, меня и Сабины над камином, сделанный в год, когда я закончила Нью-Йоркский университет.
Сабина — маленькая девочка, ее лицо безмятежно, она смотрит куда-то за пределы камеры. Мама одета в розовый брючный костюм, ее темные волосы уложены, макияж в тон.
— Если я тебе скажу, то ты будешь скрыт под подпиской о невыезде, — говорю я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эй. Я был за рулем машины для побега. Я ожидаю, что полиция штата подъедет к моему дому в любой момент.
Я улыбаюсь.
— Ты высадил нас на углу, так что все в порядке. Мы пошли на стадион и остались в тени на тротуаре с Ламбертом. Если бы у них были камеры, это были просто две девушки, возвращающие сбежавшего козла. Абсолютно правдоподобно.
— Чертов Ламберт.
Я смеюсь. Мы потратили около десяти минут после того, как пришли сюда, убирая “подарок", оставленный нам Ламбертом.
— Как ты затащила его внутрь? — он спрашивает.
— Я перелезла через один из низких заборов за пределами стадиона, видишь, я ударилась коленом. — Я указываю на мой синяк. — Затем Сабина передала Ламберта. Слава Богу, что есть маленькие козлята. Мы пробрались в открытую дверь и нашли, где они его держат. Теперь это маленький загон, а не клетка, так что, по крайней мере, это хорошо.
Может быть, люди просто говорят, что он в клетке, потому что мы так сильно ненавидим Хаддерсфилд.
— Я представляю, как ты в сапогах перелезаешь через забор. — Он проводит рукой по моему колену, его пальцы слегка касаются синяка. Я сдерживаю покалывание, которое он посылает по моей коже. — Но с тобой все в порядке? Я могу ринести тебе немного льда.
— Я в порядке.
— Я никогда не хочу, чтобы ты пострадала из-за чего-то, за что я несу ответственность. Ты должна была позволить мне сделать это. — В его голосе звучит серьезный тон.
— Честно? Мне было весело. Я не была плохой какое-то время. — Я ухмыляюсь.
Он откидывается на спинку дивана.
— Итак, эта история с фальшивыми свиданиями. Ты в значительной степени объявила об этом сегодня вечером, но мы всегда можем сказать всем, что это была шутка или что ты сказал это, чтобы помочь нам.
— Это правда. — Я киваю. Однако Лоис услышала меня, и я увидела блеск в ее глазах. Она поверила в это — особенно после того, как увидела нас в его офисе — и, вероятно, уже сообщила об этом бустер-клубу через массовое сообщение или электронное письмо, что означает, что все расскажут всем к завтрашнему утру. Они будут поджаривать друг друга кофе в Ваффл Хаусе. Добавьте к этому поцелуй в книжном магазине, который видели несколько человек, и фундамент для фальшивых отношений уже заложен, так что это будет нетрудно.
Приходить на несколько игр, улыбаться и флиртовать в школе с Ронаном на глазах у Эндрю и Мелинды. Это кажется легким, но возникает чувство неловкости. Я не признавалась в этом себе с тех пор, как снова увидела его, я не могу отрицать, что мое сердце уязвимо перед ним. Я должна буду охранять его. Осторожно.
— Давай сделаем это, — говорю я.
Он бросает на меня удивленный взгляд и улыбается.
— Неужели? Хорошо, хорошо. Спасибо. Снова. Это… это тот альбом, о котором ты упоминала? — Он наклоняется, берет фотокнигу с кофейного столика и открывает ее.
Я киваю.
— Это и есть ты? — Он указывает на фотографию, которую кто-то сделал с нашей семьей перед моим розовым кустом.
Улыбаясь, я наклоняюсь.
— Мой пятый день рождения. Я помню то красное клетчатое платье. Мама всегда носила розовый, конечно, а маленький жилистый мужчина — мой папа, — говорю я, указывая на него. — Мама была выше его. Наездники на быках обычно составляют от пяти до пяти футов десяти дюймов, и все дело в силе. Он часто говорил мне, что он самый сильный человек в мире, и я хвасталась им перед всеми своими друзьями. — Я смеюсь. — Он был не из тех, кто любит наряжаться, джинсы и фланель были всем, что он когда-либо носил, но я выбрала в магазине эту белую рубашку на пуговицах и попросила его надеть ее для моей фотографии на день рождения. Он снял ее, как только щелкнула камера.
— Когда у тебя день рождения? — Он хихикает. — Я думаю, нам нужно знать эти вещи.
