Красавица и игрок
Ильза Мэдден-Миллз
Глава 1
Ронан
— Эй, разве ты однажды не купил какой-то постер " Звездных войн " примерно за… двадцать штук? — Спрашивает Так, плюхаясь рядом со мной, где я сижу один за столиком на восемь персон. Сейчас время после ужина, и большинство игроков разбрелись потанцевать со своими партнерами.
— У меня есть два, " Призрачная угроза " и " Последний джедай ". Почему ты спрашиваешь? — Говорю я, затем осушаю свой четвертый или пятый виски, наслаждаясь жгучим вкусом бурбона. Комната еще не вращается, а это значит, что мне понадобится больше. Нужно многое, чтобы забыть, что моя карьера в НФЛ закончена, а моя невеста ушла.
— Чувак… ты слушаешь?
Я снова сосредотачиваюсь на Таке, притворяясь нормальным.
— Да, конечно.
Он усмехается.
— Хорошо. Твоя идеальная женщина только что вошла на нашу вечеринку. Как подарок с небес. Мы должны составить план.
— Действительно. — Я выгибаю бровь.
— Я слышу твой сарказм, но, да ладно, стал бы я врать своему лучшему другу?
— Вода мокрая?
Он говорит что-то еще, возможно, какую-то колкость, но я пропускаю это, когда женщина смеется в бальном зале, светлом и просторном. Я закрываю глаза, делая резкий вдох. На секунду она звучала, как Уитни. Видишь ли, тело может онеметь, но мелочи просачиваются внутрь и преследуют меня. А футбол? Неиграние режет, как лезвие бритвы, острое и порочное. Я едва могу дышать, когда моя команда выходит на поле без меня.
Я сигнализирую официанту, чтобы он принес еще один напиток.
Официант кивает мне, наливает, а затем подбегает и протягивает мне. Я делаю большой глоток под пристальным взглядом Така.
— Раньше ты никогда не пил, Ронан. Тебе не кажется, что с тебя хватит?
Ха. Это ничто по сравнению с теми утрами, когда я просыпаюсь и не могу вспомнить детали из прошлого вечера.
— Девушка? Что в ней такого, что делает ее идеальной для меня?
— Посмотри сам, — говорит он, кивая головой туда, где она должна быть. — Ты не поверишь во что она одета. Позади тебя немного левее. Сам посмотри.
С тяжелым выдохом я ослабляю галстук, поворачиваюсь на стуле и оглядываю разных игроков. Я сосредотачиваюсь на девушке примерно в двадцати футах от меня и вдыхаю, когда получаю полный эффект.
Вау.
Никто не мог пропустить ее. Только не в таком наряде.
О чем, черт возьми, она думала?
— Она потерялась, да? — он бормочет.
— Хм, — говорю я, когда мои глаза скользят по ней.
Высокая, со светло-русыми волосами, она одета в костюм, настоящий, как принцесса Принцесса Лея, версия девушки-рабыни, та, где она была захвачена Джаббой Хаттом. Это золотое бикини с красной прозрачной набедренной повязкой на бедрах. У нее даже есть гладкий высокий хвост, заплетенный в косу, и золотое ожерелье с узлом. Начиная с металлической манжеты в виде змеи на предплечье и заканчивая зелеными ботинками на шнуровке, костюм не похож на дешевую подделку из магазина для Хэллоуина. Он чертовски идеален, и она носит его лучше, чем Кэрри Фишер делала это в "Возвращении джедая".
От Така исходит тихий свист.
— Она танцевала вальс в самом модном отеле города и ворвалась на вечеринку Питонов. Прямо посреди всех этих костюмов и платьев. Все уставились на нее. Подожди минутку… Похоже, кто-то недоволен…
Его голос затихает, когда к ней подходит одетый в черное охранник с планшетом в руке и наушниками на голове. На его лице появляется хмурое выражение, когда он произносит слова, обращенные к ней. На наших мероприятиях соблюдаются строгие меры безопасности. Фанаты, сумасшедшие, сделают все, чтобы хоть мельком увидеть свою любимую команду.
Она не похожа на фанатку-чудачку. Они обычно одеты в черно-золотую экипировку цветов Питона и выкрикивают имена игроков.
Она растеряна.
Так понижает голос.
— Ее вот-вот вышвырнут или арестуют. Они уже делали это раньше. Ей нужен Хан Соло, чтобы спасти ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я поворачиваюсь к нему.
— Тонко.
Он пожимает плечами.
— Она в твоем вкусе: в "Звездных войнах", блондинка и девица в беде.
— Не интересует.
— Лгун, — говорит он. — Держу пари, ты не можешь получить ее номер.
Я откидываюсь на спинку стула и качаю головой, глядя на него. До того, как у меня возникли серьезные отношения с Уитни, мы использовали соревнования в барах, чтобы узнать, кто наберет больше всего номеров. Господи. Такое ощущение, что это было миллион лет назад.
— Ты хочешь сыграть в это, да? — Спрашиваю я. — Это ты пытаешься мотивировать меня двигаться дальше?
— Прошел почти год с тех пор, как произошла…
— Авария, — заканчиваю я, мой голос становится хриплым. — Годовщина ее кончины через четыре дня.
— Мне очень жаль. — Он вздыхает и отводит взгляд, затем возвращается ко мне, опираясь руками на стол, с серьезным выражение на его лице. — Слушай. Я скучаю по тебе, хорошо? Черт возьми. Я говорю, как глупая школьница. Просто… ты избегаешь меня, своего лучшего друга. Ты пьешь. Очень много. — Он проводит рукой по своим растрепанным песочно-каштановым волосам и вздыхает. — Мне очень жаль, чувак. Это не обо мне, и я понятия не имею, через что ты проходишь, и Уитни, то, как это произошло — отстой…
Я смотрю на стол, пока его слова крутятся в моей голове. Он не ошибается. Я в темном месте, в адской яме, и я жажду выползти. Иногда мне кажется, что внутри меня ничего не осталось.
Нет искры. Надежды нет. Никакой радости.
Я пропустил сезон из-за травм, и это было в основном из уважения к моей истории в команде. Все знали, что я никогда не буду играть. Я даже не хотел приходить на празднование конца года, но все равно притащился сюда. Мне просто нужно что-нибудь, что угодно, чтобы заглушить эту боль в груди.
— Наша команда не будет прежней без тебя, — говорит он. — Может быть, если ты восстановишься в следующем сезоне, попробуй различные виды физиотерапии…
— Я сделал все это, Так. Я перенес две операции и реабилитацию у одних из лучших врачей в мире и это было только для моего колена. У меня был совершенно другой раунд операций для моего лица.
Он шумно выдыхает.
— Но ты же знаешь, что я не могу заткнуться, верно?
Я поднимаю свой стакан в его сторону.
— Девять лет вместе, и ты ни разу не перестал управлять своим ртом.
Нетерпеливое выражение пересекает его лицо, его слова приходят в спешке:
— Давай играть. Хорошо? Как в старые добрые времена? Ты спасаешь ее от охраны, общаешься с ней и узнаешь ее номер, а я помою твой Порше и позволю тебе фотографировать меня и хвастаться этим, публиковать это в инсте, где угодно. Что-нибудь еще, что захочешь, — он улыбается, — Я говорю, может быть, поцелуй с ней, будет глазурью на торте; понимаешь? Тебе не нужен урок о том, как ухаживать за женщиной, не так ли?
Мои веки опускаются.
— Нет. — Я был феноменальным квотербеком с четырнадцати лет. Женщин всегда тянуло ко мне. Или они привыкли.
Я ловлю свое отражение в зеркале позади него и вижу шрамы на левой стороне моего лица.
Зазубренный и розовый, самый длинный начинается у моего виска, проходит мимо уха до линии подбородка и заканчивается посередине шеи. Шестнадцать дюймов длиной, этот порез был в четверти дюйма от артерии. Другие шрамы, похожие на рваную паутину, врезаются в мою щеку с той же стороны, а затем исчезают в моих темных волосах. В прошлом году мои волосы были выбриты вокруг ушей и длиннее на макушке в классическом стиле помпадур, но они отросли, и более длинные теперь касаются моего подбородка. Тем не менее, они видны. На прошлой неделе один из тренеров принес кое-что из личного снаряжения, которое я хранил на поле. Когда я открыл дверь, он увидел мое лицо… и вздрогнул.
Можно было бы также привыкнуть к этому. Они никуда не денутся. Я потираю длинный шрам, мой большой палец касается их.
