– Маловато. За двадцать миллионов теперь не купишь даже приличный домик. Мельница же – не чета домашней постройке. Кроме того, не вижу логики в сыновьем посредничестве по передаче денег. Самому это сделать было проще простого… Ну, а если принимать во внимание то, что «бормотал» Семен Максимович, он тогда упоминал еще и невесту. Тут, скорее, напрашивается намек на подкуп брата невесты, который, по мнению Анны Сергеевны, ни за какие подачки своих убеждений не меняет… – Бирюков посмотрел на часы. – Что-то не спешит к нам господин Гусянов, хотя клятвенно обещал быть в прокуратуре к началу рабочего дня.
– Позвони в Кузнецк Тарану.
– Придется позвонить…
Таран ответил сразу. Узнав по голосу Бирюкова, сказал:
– Извини, Антон. Только что хотел набрать твой номер, но ты буквально на какие-то секунды опередил. К сожалению, Семен Максимович выехать к тебе не может.
– Что с ним? – спросил Бирюков.
– Он арестован, после обнаружения «инструмента» с оптикой дело Падунского закрутилось стремительно и теперь, можно сказать, стопроцентно раскрыто. Опознанный свидетелями исполнитель Рудольф вынужден был назвать заказчика. Им оказался… Кто бы, ты думал?..
– Семен Максимович.
– Верно. «Заказ» обошелся ему в двадцать миллионов.
– Столько же он вручил сыну для передачи неизвестному для нас лицу, но сын, похоже, хотел эти денежки прикарманить. Помнишь показания Крупенина?
– Помню и пытался выяснить очередную «заказанную» жертву. Однако Семен Максимович стал плести такую словесную паутину, что сам в ней запутался, как беспомощная муха. Вначале наивно ссылался на коммерческую тайну, потом долго не мог понять, о каких деньгах идет речь, и лишь под конец, словно спохватившись, «вспомнил», что сын выпросил у него двадцать миллионов на ремонт своей автомашины.
«Мицубиси-Паджеро» сына никакого ремонта не требует. Мы ведь проверяли ее в гараже.
– Этот аргумент я и выложил Семену Максимовичу. Он в ответ развел руками. Дескать, что поделаешь, обманул сынок.
– На мой взгляд, вымышленный ремонт придуман не случайно. Другу Крупенину Володя Гусянов тоже говорил, будто его машина неисправна.
– Очень даже не случайно. По свидетельским показаниям, с последнего своего преступления, когда застрелил спортивного босса, Рудольф скрылся в черном джипе «Мицубиси-Паджеро», за рулем которого сидел «мордастый парень в камуфляже». Стараясь отыскать как можно больше очевидцев происшествия, мы несколько дней кряду крутили по телевидению информационный ролик с указанием марки автомобиля, увезшего преступника. Как утверждают соседи Гусянова, именно с того времени Володя ни разу не выгнал из гаража свою машину. Стало быть, не хотел «засветиться». Потому и в Раздольное покатил в крупенинском драндулете. Опасения его были не напрасными. Составленный по словам очевидцев фоторобот удивительно совпадает с Володиной фотографией.
– Вон, оказывается, что… А о покупке фермерской мельницы Семен Максимович не упоминал?
– Нет. О фермере и об Андрее Удалом он отзывается хорошо. В причастности их к убийству сына даже мысли не допускает. По его мнению, сын, будучи в нетрезвом состоянии, учинил скандал со случайным охотником и пострадал по собственной вине.
– Не верю я в такую случайность, – сказал Бирюков. – Вся предыстория трагического финала подсказывает совсем другие выводы.
– Да, предыстория чертовски сложная, – согласился Таран.
– По-моему, Семен Максимович рассчитывает свалить гибель сына на случайность, чтобы следствие не докопалось до истины и не вывело его самого на чистую воду.
– Вполне вероятно.
– При обыске квартиры Гусянова нашли тетрадь с записями. Не расшифровали почерковеды, кто и что там нацарапал?
– Расшифровали. Володя Гусянов больше месяца ежедневно вел подробный дневник наблюдений за Падунским. Делал это, скорее всего, по поручению Рудольфа, которому надо было безошибочно выбрать время и место для исполнения «заказа». Самым удобным для такой цели оказался банк «Лотос», куда Падунский наведывался наиболее часто в определенные часы.
– По Раздольному никаких наблюдений в дневнике нет?
– К сожалению, ни слова.
– Как себя чувствует Крупенин?
– Качает забинтованную руку да материт друга Вована. После ареста Рудольфа и Семена Максимовича Гена стал более конкретным.
– Что именно конкретизирует?
– Нового – ничего. В первоначальных показаниях уточнил два своих ответа, пистолет, дескать, не продал Гусянову, а подарил с запасными обоймами патронов за то, что он одолжил десять миллионов рублей сроком на полгода. Разгадать такое, с позволения сказать, «уточнение» совсем несложно.
– Старается снизить потолок своей ответственности?
– Конечно. Хотя и поздновато, но сообразил, что наказание за торговлю оружием круче, чем за незаконное хранение. А вот второй уточненный им ответ заслуживает серьезного внимания. Как теперь утверждает Крупенин, решение о поездке на луга Вован принял внезапно. Перед этим он заходил в фермерское хозяйство «Совпадение». Пробыл там недолго и, когда сел в машину, был сильно раздраженным. «Кто тебя взбодрил?» – спросил Гена. «Местные козлы, – зло ответил Вован. – Щас завернем на фермерский покос, и я устрою такое северное сияние, что они, япона-мама, все космы на своих упрямых башках с горя выдерут». – «Брось чудить, поедем домой», – сказал Гена? «Тебе чо, Крупа, десять лимонов не надо?» – окрысился Вован. «Надо». – «Тогда крути без звука на луга и оттуда прямиком рванем в Кузнецк».
– Почему не получилось «северное сияние», Крупенин не уточнил? – спросил Бирюков.
– Говорит, когда подъехали к дальнему стогу сена, там разговаривали какие-то охотники. Один из них подошел к машине и сказал: «Вы, мужики, уматывайте отсюда подальше. Здесь все хорошие места застолблены». Потому, мол, и вернулись назад. Дальнейшие показания пока остаются без «уточнений».
– У Володи Гусянова обнаружено денег девять с половиной миллионов. Интересно, куда он успел сплавить пятьсот тысяч?
– Мы с Крупениным подбивали бабки. По его словам, в таверне они вчетвером выпили шампанского и съели шашлыков да фруктов на триста с лишним тысяч, а Гусянов широким жестом отстегнул Лизе пять стотысячных кредиток. От столь щедрых чаевых Лиза отчаянно отнекивалась, но Вован нахраписто заставил ее взять деньги.
– Лихо он разбрасывался отцовскими деньгами.
– Очень лихо.
– Оттого, видимо, и задумал на пару с Крупениным ликвидировать проблему, которую отец намеревался решить с помощью киллера.
– В этом почти нет сомнений. Вопрос заключается лишь в том, кого они хотели «замочить»: брата Лизы или фермера?
– Сегодня оба будут у меня, постараюсь разобраться. Семен Максимович сейчас в изоляторе?
– На допросе у следователя.
– Если по нашему делу что-то «уточнит», как Крупенин, сообщи мне оперативно.
– Позвоню сразу же.
Поблагодарив Тарана, Бирюков положил телефонную трубку. Не успел он обсудить с Лимакиным полученную информацию, в кабинет словно ворвался Слава Голубев и от порога выпалил:
– Андрей Удалой приехал!
– Один? – спросил Антон.
– Так точно. Куделькин приедет после обеда.
– Твоя «иномарка» исправна?
– Как часы.
– Пока мы с Петром будем допрашивать Андрея, съезди, пожалуйста, за Куделькиным.
– Обстоятельства изменились?
– Возможно, очную ставку придется проводить.
Глава XX
Пока Лимакин заполнял анкетные данные в протоколе допроса, Бирюков исподволь присматривался к Андрею Удалому. На стандартные вопросы следователя Андрей отвечал быстро, без запинок. На его загоревшем лице при этом не было заметно ни настороженности, ни тревоги. Только в синих, с лукавым прищуром, глазах светилось вроде бы недоумение, как будто он силился понять: к чему такая строгая официальность?.. Когда следователь спросил – не станет ли он возражать, если допрос будет вестись под магнитофонную запись? – пожал плечами и, улыбнувшись, ответил:
– Как хотите, так и допрашивайте. Мне-то что…
С такой же доверительной простотой Андрей по просьбе Бирюкова рассказал о своих взаимоотношениях с Гусяновыми. При этом он ничего не утаил из того, что уже было известно следствию, однако нового не добавил ни слова. Говорил по существу, не уклоняясь в стороны, без озлобленности, но с иронией. Стараясь ненавязчиво подвести допрос к основной теме, Бирюков сказал:
– Судя по вашим словам, Владимир Гусянов представляется этаким недорослем.
Андрей улыбнулся:
– У Володи в школьные годы и прозвище вначале было Митрофанушка, потом его перекрестили в Понию.
– Это что такое?
– На уроке географии возле классной доски у карты Володя перечислял восточные страны. Обведет указкой раскрашенную территорию и читает по слогам: «Мон-го-лия, Ко-рея, Ки-тай»… А у Японии концом указки нечаянно закрыл первую букву и сдуру ляпнул: «По-ния». Весь класс вместе с учительницей от хохота чуть не умер.
