И почему это мужики из отдела при имени Поликановой так напряглись? Полистав дело туда-сюда, полюбовавшись единственной цветной фотографией – снимком биополя пациентки, ничего отмороженного стажер не обнаружил. А только нашел, что отсутствует седьмая страница с описанием места проживания весьма преклонных лет загадочной дамы. Читать же от корки до корки заленился глаза напрягать, слишком темно в дежурке. Последней оставалась папка Стерлигова Станислава Витальевича. Антиквара и гражданина, которого стажеру с таким скрипом удалось завербовать. До сих пор зло берет, как вспомнит.
Впрочем, этот агент в зачет Пете не шел. Сегодня Петя проставлял за совсем другого стукача. И по неписаным законам всех силовых структур имя пациента он обязан был держать в секрете даже от прямого и непосредственного начальства. Кличку своему агенту Петя выбирал долго – как вы яхту назовете, так она и поплывет – и выбрал очень красивую: «Некрофаг». И символично, и как в шпионских романах... Опять в уме всплыл коварный Анатолий Лазарев со своей интернетовской мурой, будто из Пети не выйдет толк. Ничего, «Вальпургия» быстренько отвлечет оборзевшего толмача от сочинения глупостей.
Задумавшись о своем, Петя меланхолично перевернул пару страниц и вдруг обнаружил тот самый пропавший лист из «Дела» Поликановой. Видать, сам, когда беса из Ильи изгоняли, неправильно оттасовал рассыпанные бумаги. Какое счастье, что оплошность можно устранить втихаря, никто и не узнает!
Блудный лист перекочевал в родное досье, и папки, кроме Соломенковской, заняли (от греха подальше) позиции по регламенту. И неотложные обязанности на этом неожиданно кончились. Но вместо того, чтобы, дрожа от беспричинного страха, дожидаться старших товарищей в безделии, сам этого не желая, Петя достал с полки видеокассету. Одну из четырнадцати видеокассет, берегущих крохи информации о деятельности Черного Колдуна Герасима Варламовича Передерия. (На четырнадцатой кассете содержалась полная пурга – лишь бы общее число кассет не равнялось тринадцати.)
Зарядил черную пластмассовую коробку в видик, врубил телевизор, перемотал пленку к началу. На экране появился неопределенного возраста персонаж в клетчатой рубашке и кожаном жилете. С учетом серьги в ухе совершенно богемный типаж. Персонаж изо всех сил пытался говорить спокойно и плавно, но ему не шибко удавалось:
– Белиберда это несусветная, – неуверенно мямлил персонаж. – Слезы – это только слезы. И никакой информации они накапливать не могут, – и Пете поневоле начал передаваться этот плохо скрываемый болезненный страх персонажа.
– Ваше личное мнение нас сейчас не интересует, – раздался микрофонный голос за кадром. – Высказывайтесь, пожалуйста, ближе к теме.
– Виноват, – заскрипел стулом рассказчик. – В общем, этот интересующий вас экс неоднократно и принародно заявлял, будто в слезе, набегающей при закрытом глазе спящего человека, фиксируется видеоряд сновидения... – не от услышанного, а скорее от воспринятых на сюрреалистическом уровне излучаемых рассказчиком волн ужаса Петя ощутил, как по спине засеменили мурашки. И ему даже пришлось подавлять порыв тут же вырубить запись, как испуганный ребенок захлопывает книжку со страшной сказкой.
– Это теоретическая предпосылка, – выдержав паузу, ожил микрофонный голос. – Что вы можете сказать о практических замыслах Черного Колдуна?
– Ну, далее все просто. Как известно, сны – есть путешествия в иные миры. И сняв с лица спящего человека слезу, получаешь доступ к одному из его миров. То есть ключ к частице астрального тела жертвы... – персонаж попытался улыбнуться в камеру. Дескать, вы – умные люди, и сами понимаете, какая это чушь. Но улыбка получилась, как у клянчащего милостыню. И даже Петя, несмотря на неопытность, просек, что персонаж не был задержан в ходе оперативно-сыскных мероприятий. Персонаж сам явился искать покровительства. И что-то подсказало Пете, что, несмотря на могущество ИСАЯ, персонаж защиты не нашел. И осталась от него на этом свете только плохонькая видеозапись.
Петя тряхнул шевелюрой, отгоняя грешные мысли, и подумал, что папки по теме «Слезы» находятся рядом с папками по теме «Сны». Например, в зрительной памяти маячил корешок папки «Отравленные слезы». Тут же Петя вспомнил, что так и не изучил вопрос, какое сякое кольцо он должен сыскать для шефа. А ведь со Стасом они договорились, что как только Петя обратится с подробностями, так Стас возьмется за работу.
Девушка, которая еще несколько дней назад носила искомое кольцо на руке, в это время сидела на полу в комнате без окон в квартире на проспекте Большевиков. Вокруг девушки сонно гудели четыре обогревателя, нагоняя температуру в помещении до плюс двадцать три. А далее по периметру стены, насколько высоко можно без риска дотянуться рукой, были заставлены параллелепипедами толстого стекла. И в этих параллелепипедах, в добавочном свете жарких ламп, копошилась или дремала жизнь.
Света только что завершила кормление змей. И наручный пластиковый щиток валялся на теплом линолеуме. Однако ни толстые резиновые, выклянченные на химическом производстве перчатки, ни брезентовую, застегнутую под горло куртку Света снимать не торопилась.
Сытые гады, в данный момент за стеклами их насчитывалась всего четверо, перешли к перевариванию пищи. Самая опасная дрянь в коллекции – габонская гадюка, а по-африкански «кассава», убралась с глаз долой в пышно заполонившие кубометровый террариум лохматые экзотические травы.
Молодой короткохвостый питон, полчаса назад набросившийся вместо лабораторной мышки на Светину руку, накрутивший кольца и врубивший весьма неслабые для полуметровой длины мышцы на сжатие так, что рука под перчаткой посинела, и пришлось шельмеца нести и окунать в заранее наполненную ванну, нынче поуспокоился и в блаженстве закрыл глаза. Питона Света держала не из корысти, а из озорства. Проку от этого шевелящегося полена не было никакого, а продавать душа не лежала.
Среднеазиатская кобра, старослужащая питомника на дому, получившая повышенную пайку – крольчонка вместо крысы – продолжала не мигая следить за движениями человеческих рук. А в стеклянном коробе над ней почивала гремучая ямкоголовая змея, вполне довольная обедом из цыпленка.
Сзади послышалось влажное чап-чап-чап. Света не оглянулась. И молодой ручной лебедь, выклянчивая у обожаемой хозяйки толику ласки, зашел сбоку. Попытался умными, как у собаки, глазами поймать отрешенный взгляд благодетельницы, требовательно ткнул клювом в локоть. Уступив молчаливой просьбе птицы, Света принялась ее гладить по спине. Аккуратно и осторожно, чтоб не задеть еще окончательно не зажившее крыло.
Подранка она подобрала на Крестовском острове. Можно сказать – спасла от неминуемой гибели – если только с самой Светой за зиму ничего не случится... Нет, это была не самая удачная мысль. Со Светланой не должно ничего плохого случиться. Она справится с проблемами.
На появление птицы чешуйчатый питон не отреагировал. Гремучая змея открыла правый глаз. Образованная рядом свободно надетых друг на друга роговых чехликов погремушка дернулась было, но лениво. И глаз снова закрылся. А вот кобра почему-то разглядела в изогнутой шее лебедя вызов и взвилась, раздув капюшон. В сей позе аспид был необычайно красив. Желтовато-оливковое туловище поперек обтекали яркие черно-коричневые полосы и замыкались на брюхе. А открывшееся брюхо имело светло-палевый цвет с перламутровым оттенком.
Ободряюще похлопав птицу, Света легонько оттолкнула преданное существо и поднялась с пола. Поворот назад. Здесь тоже стеклянные короба, тоже заключающие жизнь, но несколько другую. Сейчас кубы для скорпионов пустовали – последних братишек она продала оптом, и наконец в ее кармане появилась какая-то мелочь. Зато в террариумах для птицеедов активность наблюдалась в полный рост.
На втором этаже освещенные красными низковольтными лампами, отбывали сроки самцы. Правый крайний серо-черный старый зебровый птицеед с шипами на третьих сегментах третьих ножек, впрыснув в поданного на обед голого мышонка смесь пищеварительного сока и яда, упоенно рыл субстрат подстилки. Его надутое брюшко оттопыривалось высоко вверх, волосики топорщились. Братишка готовил брачное ложе, совершенно не заморачиваясь, что партнерша после романтического акта способна схрумкать пылкого Мазепу.
Приятель Pterinochilus murinus из соседней камеры, сидя на потолке вниз головой, выставил напоказ ярко-желтую головогрудь и не менее увлеченно счесывал волоски с обляпанного желто-зелено-коричневыми крапинками брюшка. Намереваясь их вплести в паутину. У этого симпатяшки не хватало одной второй ноги. И поскольку он пребывал в преклонных годах, надежды, что лапа отрастет, не оставалось.
Следующий приятель – чилийский розововолосый птицеед Grammostola gala – подобрав под себя ножки, устроился рядом с ванночкой. Еще пару часов, и он перевернется на спину чтобы благополучно, будем надеяться, отлинять. Выше этажом мамаша Euathlus smithii переворачивала яйцевой кокон. Паучата у нее должны были вылупиться через неделю. И момент следовало не прозевать. Иначе плотоядная маменька оставит от паучат рожки да ножки.
