Стену слева украшали стеллажи с видеокассетами. Сзади до потолка теснились папки личных дел. Сначала Юрий Горный, Джуна Давиташвили, Анатолий Кашпировский, Юрий Лонго, Алан Чумак, потом – местные... Полки тянулись к потолку, и кажется, несколько отклонялись от стены, того и гляди, знания посыпятся на голову.
Были в комнате магнитофоны: студийный при колесах-бобинах и кассетный. Были принтер, сканер, три пентюха последней навороченности на трех тесно сдвинутых столах. Стол Ильи убран, как койка в сиротском приюте. На столе Хомяка огрызок яблока среди хабариков в черепе-пепельнице, картонные папки, а рядом две пачки папирос: пустая – дешевая, дорогая – непочатая. Был в помещении отгороженный черной портьерой угол, откуда кисло несло фотохимией.
Не сиделось Пете ровно одному в дежурке. Не по себе как-то было. И хотелось, чтоб скорей пожаловали старшие коллеги. Петя дежурил. Это значило, что именно он сегодня должен оприходовать поступившую самотеком информацию. Ведь именно дежурным добывалось 95% фактуры. Здесь, а не где-нибудь еще, открывалось и закрывалось 87% солярных дел. Сюда стекалось все собранное и неразгаданное другими – мирскими – спецслужбами.
Петя сунул кассету в магнитофон, включил и стал рассеянно слушать, изредка поглядывая на дисплей, где программа «Шептун» потеснила «Вальпургию» и теперь звуковая дорожка преобразовывалась в словесный ряд.
– А вот еще была странная история, – поплыл неспешный хриплый голос из динамика. – Работал у нас такой Аркашка Кольцов. Из тех, кто дачный сезон начинает в марте, а заканчивает в ноябре. И вот как-то его супруга вроде заболела, и он один на дачу поехал. И приснилось ему на даче, да так ясно, как наяву, будто в это самое время его вторая половина ему рога в номере гостиницы «Москва» с хачиком наставляет...
Петя потянулся к кнопке и остановил шуршание ленты. Ему послышалось? Нет, он явственно засек странный звук в коридоре, будто кто-то звякает связкой ключей. Петя выждал десять секунд. Померещилось. По-детски грызя ноготь, он снова запустил звук:
– ...Аркашка с утра, это уже воскресенье, не долго думая – на электричку. Не заглядывая домой – сразу в гостиницу. Как его уж швейцар в дачном-то прикиде пропустил, фиг знает. Наверное, за столяра принял, потому что Аркашка с собой инструмент прихватил. И вот постучался Кольцов в приснившийся номер, а дверь открывает тот самый хачик, что и во сне. Ну Аркашка его долотом и пырнул. С одного удару наповал. А в номере никакой жены нет. Она ему потом передачи носила в «Кресты» и божилась, что ничего такого не было... – и опять Пете почудились звуки за дверью. То ли ходит кто-то, то ли кашляет. Опять остановив запись, стажер, стыдя себя за страхи, заставляя себя, подгоняя себя, неискренне уверенно подступил к двери, распахнул рывком, готовый сорвать со стены огнетушитель и шарахнуть по...
И уже коря слабые нервы за мнительность, отшагал обратно. Дотронулся до кнопки «Вкл.». Хотя ощущение, будто за спиной кто-то есть, так и взывало внезапно развернуться и наугад засветить кулаком. Вместо этого Петя трижды, как тренировали, сплюнул через левое плечо – нечаянно на архаичную доску приказов и объявлений с графиком дежурств.
– ...Я в этом не Копенгаген, но у меня покруче было, – завибрировал второй магнитофонный голос, расслышался чирк спички и глубокий выдох, явно выпускался дым от прикуренной сигареты. – В ночь с седьмого на восьмое марта, часов около трех вывалил такой я весьма кривой, из кабака, и на Пяти углах давай ловить тачку. Притормаживает частник, а у него на заднем сидении пассажир. Я рукой машу, мол, проезжай. К двоим бугаям в машину не сяду – хоть пьяный, а осторожный. А водила открывает дверцу и такой говорит: «Слышь, тут у меня иностранец, и мы не можем найти его гостиницу. Не слыхал такую – „Советская“?». Я такой говорю: «Чего проще, подъедете к любой гостинице, и спросите швейцара». А он такой мне: «Да ты присядь на переднее сиденье, а то тут мимо машины носятся, твой совет заглушают». И я, как лох, присаживаюсь. А задний на ломаном русском: «Камрад, вас ис дас гостиница „Советский“?». И тут я вспоминаю, как мне приятель рассказывал про подобный способ кидалова – придуриваются иностранцами, завозят в глухое место и бомбят. И я такой, поскольку датый, весело так этим гадам заявляю: «Типа вы, ребята, кидальщики!». А они сходу меня пинать. Еле из машины выскочил. – Близко от рассказчика забулькало. То ли водопроводная вода, толи кто-то «Спрайт» с горла стал потреблять, – Но дело даже не в том, что потом я предостерегшего приятеля нахожу и рассказываю все, а он такой в отказ: «Ничего я тебя не предупреждал, тебе приснилось». Самое главное: ровно через год, опять в три часа ночи, с седьмого на восьмое марта меня опять пытались грабануть... – Петя резко всем корпусом повернулся к отгороженному портьерой углу. Нет, при внимательном рассмотрении тень от черной портьеры оказалась лишь тенью от портьеры. Но по новой наплыло ощущение, будто в коридоре кто-то шушукается...
Тогда дежурный закрыл глаза и попытался вообразить вокруг себя непрозрачную розовую сферу. Но с закрытыми глазами он продержался недолго, так как чувствовал себя еще беззащитней.
Далее подслушанный жучком разговор сместился на обсуждение, чем пиво «Степана Разина» отличается от «Балтики». Петя вырубил магнитофон. Прогнал отраженный на дисплее текст через «Редактор». Почистил орфографию. Разбил по количеству историй на два файла. И оба принтанул. Вернул картинку «Вальпургии», и снова в словах-именах потекла буквенная чехарда, несущая внесенсорный привет врагам ИСАЯ.
Из принтера выползло два нагревшихся листика. На каждом из них Петя проставил дату и место подслушивания, и расписался, в скобках расшифровав фамилию. Поднялся и повернулся к полке с папками. Отступил на два шага вправо к разделу «Сны». Переставил, чтоб не мешали, на другую полку незаведенные часы с двумя дополнительными стрелками, показывающими время от заката до рассвета. Пальцем пробежал по корешкам папок: «Чужие сны», «Сны о чем-то большем», «Радужные сны»... Все действия как можно громче, чтобы заглушить полузвуки из коридора. Обнаружил задвинутую с глаз долой меж папки доску для общения с духами, за которую ушлый Максимыч вычел из Пашиной зарплаты.
Мнимые полузвуки? Конечно, мнимые. Сто процентов – мнимые. А все равно страшно.
Палец остановился, и рука выудила папку «Вещие сны». И хотя Петя не был до конца уверен, что первая из зафиксированных историй полностью соответствует, заморачиваться не стал, а стал вшивать оба документа сюда. Его сгубило любопытство: он перелистнул несколько страниц назад. Рассказ о дачнике, пришившем хачика в гостинице «Москва» уже присутствовал в папке. Только в тот раз душегубом выступал не Аркашка Кольцов, а Сема Широбоков. Еще за пяток страниц до того – Владик Жирнов, а еще ранее некий Евменчук.
Кажется, он нашел! Нашел, как бороться с навалившейся робостью. Нужно загружать себя работой.
Фольклор следовало регистрировать по-особому. И, на радость Пете, пришлось окунаться в бумажную канитель. Это профилакторно отвлекало от мнящихся полувсхлипов, полувздохов и недошепотов. А разобравшись с хачиком, стажер кстати вспомнил, что не расставленными на места остались папки, извлеченные по текущим делам. Они лежали неуклюжей стопкой на краю стола Паши. Петя взял стопку – четыре папки.
Нечаянно задел ногой выглядывающее из-под стола второе мусорное ведро и брезгливо ногу отдернул, поскольку в ведре сухо громыхнуло. Туда старший опер свалил переставших являться вещдоками по закрытии дела высушенных до деревянности летучих мышей. А вынести мусор не удосужился. Зато рядом с ведром Петя нашел то, что нужно: привезенную из турпрогулки по Румынии сувенирную бейсбольную биту из осины. Стажер не посчитал зазорным переложить спортивный снаряд под свой стол.
Череп-пепельница как-то не так пустыми глазницами отреагировал на движение руки. Чуть волосы дыбом не встали. Ага, вот в чем дело! Это просто блик от дисплея. Но отключить экран стажер не решился. А вдруг и последняя лампочка перегорит? И тогда мрак подступит к Пете ближе...
Первая папка – совершенно неинтересная. Досье на бригадира токарей одного из цехов ЛОМО. Якобы завел бригадир дружбу с домовым, то есть – с цеховым. И вроде бы эта зверюшка подсобляет бригаде. И резцы у токарей меньше тупятся, и пить работяги стали умеренней, и брака почти нету, и рацухи ни с того, ни с сего работягам в головы приходят... Даже если и правда, никакой крамолы нет. Материал скорее ценный для Москвы, где есть специальный отдел, изучающий вопросы селекции нежити.
Вторая папка – досье на сотрудника редакции «Третий глаз». Эту папку убирать до возвращения Ильи смысла не было. Может, Илья что-нибудь по горячим следам добавит. А вот и третья папка. На Поликанову Маргариту Васильевну. Сакральная специализация – нумеролог.
