– Такая мать теперь вообще не имеет права голоса, – визжала очередная «представительница». – Мы проверим, какие ценности существуют в вашем воспитании, есть ли они вообще в вашей семье…
Дальше – хуже. Прозвучали слова «принудительное изъятие» подростка у безответственной матери, «помещение» ее в стационар, а затем в детское учреждение с «профессионалами», «судебное решение», «судебные исполнители»… Один представитель вдруг рассеянно спросил: «У меня правильная информация: вы с дочерью вдвоем живете в трехкомнатной квартире?» Тоня бросила трубку и разрыдалась от холодного, неотвратимого, надвигающегося ужаса, который может уничтожить все. «Это какой-то фашизм», – отчетливо вдруг подумала она. И тут узкие прохладные ладони дочери с невыносимо родным запахом стали вытирать ее лицо, гладить по щекам. Тоня открыла мокрые глаза с надеждой: если они вместе по-прежнему, они смогут все преодолеть.
– Катенька…
Но дочь прижала пальцы к ее губам.
– Не говори ничего, мама. Они все так орали, что я давно уже тут стою и слушаю. И я хочу просто успеть тебе что-то сказать, – Катя говорила совсем спокойно, но вдруг встала на колени перед диваном Тони, сжала ее руки, посмотрела снизу ей в глаза, такие ясные и такие страшные. – Я так тебя люблю, мамочка. Мне просто было некогда это говорить, и так все было ясно. Мы так хорошо жили. Я знаю, что ты мне сейчас скажешь о том, что надо бороться. А я не хочу ни на какую войну. Мне не нужны этот стыд и унижения. Ты сама мне давала читать книги Януша Корчака. Он писал, что у детей есть право любого выбора. В том числе – уйти совсем… Подожди. Я не буду делать ничего ужасного. Я просто успею сейчас уйти, убежать из дома… Так ведь бывает, правда? Они просто меня никогда не найдут. И только ты будешь знать, что я ушла навсегда.
Тоня очень долго и тяжело молчала. Искать слова для Кати, которая вдруг так окончательно повзрослела и действительно просто пользуется правом любого человека решать свою судьбу, – это тяжелее, чем для казенных теток. Это неотвратимое, бюрократическое и тупое нашествие, возможно, еще страшнее, чем то, что она уже перенесла. Она еще не знает, что они собираются проводить обыск, искать порнографические фильмы и фотографии. У Кати!
– Подожди, – хрипло сказала она. – Ты действительно имеешь полное право принять свое решение. И я даже не буду пытаться тебя переубедить, рассказывая, что ты так убьешь меня. Это мелочи в нашей ситуации. Говорю без сарказма, желающих убить меня, кажется, целая очередь. Просто Вера дала мне телефон юриста, частного детектива, который станет и нашим представителем, как только мы подпишем договор. Мы с тобой одни, в изолированном пространстве, этим все хотят воспользоваться. Так давай попробуем защититься, выйти из угла, в который нас загнали. Просто попробуем! Я умоляю тебя. И ты когда-то, в самый счастливый час, так порадуешься тому, что дала мне этот шанс…
– Мама, мы не можем это победить. Ты понимаешь, что такое интернет? Что там сейчас обо мне пишут, как издеваются… Нет, я не читала, я просто знаю. Мне на земле некуда деться. И если все эти люди сюда к нам влезут… Как мы справимся? Мы же видели, как из соседнего дома страшные мужики тащили в машину двух мальчиков, они кричали… Там то ли мама за квартиру не заплатила, то ли кошки в доме были. Так всегда поступают со слабыми. А мы стали слабыми…
– Дело в том, – сказала Тоня, – что я во всем виновата. Я не имела права иметь ребенка. Тем более девочку. Я была моложе тебя, когда со мной случилось то же самое.
– Да ты что, мама…
– Да, это случилось. Правда, без подобной огласки, интернета, представителей, сумасшедших идиотов. Просто у меня были и мама, и папа. Папа со всеми разобрался сам. И умер. Он был моложе, чем я сейчас. Мама без него не жила, а отбывала наказание. Она тоже рано ушла. Мне уже было восемнадцать, потому меня никто никуда не тащил, потому мы живем в этой квартире. Я устояла. Я была счастлива, когда ты родилась, я так устала без родных людей. С отцом твоим не сложилось, ты знаешь. Катя, я прошу, дай мне этот шанс. Этот частный детектив, телефон которого Вера мне добыла, довольно известный. Нам ведь нужно действительно разобраться как-то с этими подонками.
– Нет…
– Нужно. Извини, что я тебе это говорю, но это стыдно – мечтать о том, чтобы спрятаться в смерть, оставив жизнь негодяям. Которые будут продолжать свои преступления с другими. Дай мне немного времени, – устало сказала Тоня. – Вот и все, о чем я прошу. Только когда с нами будет юрист, мы пригласим врача. Просто я сейчас боюсь, что с ней кто-то еще попытается пройти. Я звоню?
– Хорошо, – кивнула Катя и встала. – Я просто полежу пока у себя. Ты только не бегай ко мне каждую минуту. Мы же договорились.
– Отлично. Знаешь, я с такой судьбой, с такой тенью от своих трагедий, все же родила прекрасную дочь. Значит, не такие мы бессильные и жалкие. Пусть об этом узнают они все.
Глава 8
Сергей сначала позвонил в домофон, потом у квартиры сделал пять коротких звонков в дверь. Они так договорились с Тоней. Это значит: на площадке или на лестнице никто не прячется. Тоня открыла и чуть было тут же не захлопнула дверь. Сергей пришел с Настей, а Тоня решила, что он привел журналистку.
– Спокойно, – придержал он дверь. – Это моя жена, она адвокат. Так получилось, что я по дороге забрал ее из одного суда. Собирался отвезти домой. Но Настя заинтересовалась вашей историей. Сначала мы вообще думали, что она подождет меня в машине, потом решили, что лучше подняться. Не стал говорить вам это от подъезда. Слово «адвокат» не хотел произносить. Мало ли кто уже ошивается вокруг вашего дома. Но если вы против…
– Нет, заходите. – Тоня впустила их, закрыла дверь, встала, придерживаясь за спинку стула, и достаточно откровенно рассматривала гостей.
Внешне она оставалась спокойной, но мысли метались, менялись, сталкивались, как в горячке… Нет, это не то. Слишком красивые, равнодушные, самодовольные… Катя не захочет с ними общаться, она стеснительная… Хотя почему самодовольные? Жена, то есть адвокат, смотрит на нее, Тоню, такими огромными глазами: то ли с ужасом, то ли с состраданием. Тоне захотелось срочно посмотреть на себя в зеркало. Возможно, она уже похожа на привидение после всего. Они с Катей обе, кажется, похожи на привидения. И дорогому частному детективу, наверное, уже понятно, что богатством тут не пахнет. Тогда они сейчас отделаются формальными советами и просто уйдут навсегда. Тоне показалось: это совершенно очевидно и страшно до того, что сердце заныло. Пока они были с Катей один на один, она старалась держаться. Но вот понадеялась на помощь, Катя дала ей под эту помощь всего один шанс, а это иллюзия, и они сейчас опять останутся наедине с нашествием бед… Он, этот детектив, даже куртку не снимает. Хорошо. Пусть уходят. Тогда поскорее. Чтобы ей тут не упасть при них…
– Антонина, – нарушил затянувшуюся паузу Сергей. – В чем дело? У вас что-то изменилось? Мы вам не понравились? Есть другие варианты? Нам уехать?
– Конечно, – очень тихо сказала Тоня. – Я как раз думаю, какой формальный повод вы придумаете, чтобы уйти. Я – не самый выгодный клиент. А история наша… Она, наверное, слишком хлопотная.
– Такое, Настя, мы с тобой произвели приятное впечатление. Пришли, чтобы посмотреть, выгодный ли тут клиент, а сейчас стоим и придумываем, как бы поскорее сбежать…
– Сережа, не начинай выступать, – прервала его Настя. – Я бы тоже в такой ситуации никому не поверила. Просто, Антонина, мы не можем даже от дверей отойти. Вы нас заблокировали тут, у порога.
– Ох, – растерялась Тоня. – Это я такая грациозная сейчас. У меня сломана нога, я почти не передвигаюсь по квартире, к нам никто не ходит, кроме одной соседки… Вот я так зафиксировалась и разглядываю вас…
– Сеанс созерцания можно считать завершенным? – уточнил Сергей. – Давайте мы все же разденемся и пройдем в комнату. Решать, нравимся ли мы друг другу, придется по ходу.
Тоня дала им возможность снять верхнюю одежду, провела в свою комнату. Они едва успели сесть, как позвонил телефон. Тоня вопросительно посмотрела на Сергея, не отвечая на звонок.
– Это они. Какие-то представители или опека, которые хотят Катю забрать.
– Ответьте и сразу передайте мне трубку. Скажите просто: «Здесь юрист».
Когда Тоня передала Сергею телефон, там еще казенным голосом, который почему-то у женщин противнее, чем у мужчин, обращались к Тоне:
– Какой еще юрист? Что за выдумки? У нас свои юристы, и мы с ними приедем.
– К сожалению, экскурсия ваших юристов отменяется, – невозмутимо произнес Сергей. – С кем имею честь общаться?
– Я не знаю, кто вы и что там делаете. Эта ситуация становится все подозрительнее.
