– Вы покойному Ивану Игнатьевичу Ильичевскому кем доводитесь?
– А с кем я говорю? – осведомился мистер встревожено.
– Вы меня не знаете, а вот я об Иване Игнатьевиче Ильичевском много чего интересного знаю. Так все-таки, кто вы ему?
– Давайте встретимся и поговорим. Я в вашей стране не очень доверяю телефону.
– Судя по вашему произношению, эта страна не так уж давно была и вашей… а мои планы таковы, что скоро она не будет и моей. Но я с вами согласен, по телефону лучше ни о чем серьезном не говорить. Давайте встретимся завтра в час дня у входа в Петропавловскую крепость. Вам от гостиницы очень близко. Да и мне недалеко.
– Как я вас узнаю?
– Я сам вас узнаю, этого достаточно.
На следующий день ровно в час дня Леопольд Казимирович подошел у ворот Петропавловской крепости к нервно прохаживающемуся господину.
– Так все-таки кем же вы доводитесь покойному Ильичевскому? И почему вы так нервничаете и не можете спокойно ответить на такой, казалось бы, простой вопрос?
– С чего вы взяли, что я нервничаю?
– Мне кажется, это совершенно очевидно.
– Иван Игнатьевич… я его сын… от первого брака. Они разошлись с моей матерью, она растила меня одна, а потом, через много лет, мы уехали. Эмигрировали в Штаты.
– И как поживает ваша матушка?
– Она умерла.
– И что же, если не секрет, привело вас сюда, к нам?
– По-моему, узнать о судьбе отца – вполне естественное желание. Да, в конце концов, почему интересно, я должен перед вами отчитываться? И вообще – вы кто такой? Я вам все про себя рассказываю, неизвестно, по какой причине, а вы мне даже не представились.
– Но, между прочим, вы мне тоже не представились. Фамилию вашу я узнал совершенно случайно, а поскольку батюшка ваш покойный крайне меня интересовал, я рискнул познакомиться с вами и узнать ваши планы.
– Скажите проще, что вы за мной следили? Так кто же вы?
– Позвольте, раз вам угодно – Гржемский Леопольд Казимирович.
– А дальше? Кто вы и чем занимаетесь?
– А вам не кажется, что по своему возрасту я вполне могу находиться, как у нас раньше говорили, на заслуженном отдыхе?
– Ваша поразительная активность как-то не вяжется с понятием «отдых». Так с чем же связан ваш подозрительный интерес к моему покойному отцу?
– Возможно, я расскажу вам о причинах этого интереса, если вы расскажете о действительных причинах вашего визита на Родину. Давайте, так сказать, вместе раскроем наши карты. Очень может быть, что мы с вами окажемся друг другу полезны.
Мистер Ильичевски с некоторым сомнением посмотрел на старого прохиндея.
– Ну, допустим, я приехал, чтобы выяснить, не оставил ли мой папаша какого-нибудь наследства, – ведь других наследников у него не было, потому что жены после моей матери у него были, но все умерли, он их извел, мерзкого характера был человек, а сын только я один.
– Ах как интересно! Вы летите через океан, тратите, я полагаю, немалые деньги, чтобы получить семейный альбом с фотографиями и отцовскую простреленную шинель. Боюсь, со дня кончины вашего батюшки прошло столько лет, что эти вещи вряд ли сохранились. Есть ведь наследственное право, законный срок претендентов, и он не более полугода. Так что попробуйте подыскать другое объяснение. И учтите, я могу быть вам полезен, – при условии, что вы будете искренни и действительно раскроете карты. Я ведь хорошо знаю местные условия, имею немалый опыт, достаточно знаком с предысторией вопроса – вы понимаете, о чем я говорю… И наконец я знаю рынок, если опять-таки мы говорим с вами об одном и том же.
Мистер Алекс Ильичевски в задумчивости достал пачку «Мальборо», закурил, предложил сигарету Гржемскому, то жестом отказался. Глубоко затянувшись, Алекс махнул рукой и сказал:
– Наверное, я делаю ошибку, но мне действительно нужен компаньон, ориентирующийся в местных условиях. Поскольку я понял, что вы так или иначе все равно в курсе дела, наверное, будет полезно заключить с вами некое подобие соглашения и обменяться информацией. Я готов первым открыть карты. Мой отец был сотрудником здешних карательных органов, – думаю, вам это известно…
– Да уж, – вставил Гржемский.
– И как многие сотрудники этих служб в период репрессий прибрал к рукам некие ценности.
– Как вы понимаете, это для меня тоже не новость.
– Да, конечно. Однако сам я узнал про это не так давно. Мать моя недавно умерла. Смерть ее была легкой, умирала она в полном сознании и рассказала мне о ценностях, спрятанных моим отцом, и даже о том тайнике, где они спрятаны. И вот, похоронив ее достойным образом и выждав приличное время траура, я приехал, чтобы найти эти ценности и… вступить в права наследства.
– А почему вы так уверены, что ваш батюшка не продал эти ценности еще при жизни? Ведь прошло столько лет!
– Он тогда не мог, боялся, и потом, я вовсе ни в чем не уверен. Вот появляетесь вы. Вы не имеете никаких прав на наследство, вы не знаете, где находится тайник, но вы человек энергичный. Ориентируетесь в местных порядках и можете быть мне полезны. Поэтому я готов предложить вам сотрудничество и участие в прибыли. В разумных пределах, конечно, не более пяти процентов.
– Пять процентов? – Леопольд Казимирович задохнулся от возмущения. – Пять? Вы, должно быть, неудачно пошутили. Что ж, я умею ценить юмор. Вы что-то сказали о правах наследства, произнесли высокопарные слова «наследие моего отца»; можно подумать, что вы не понимаете – эти ценности, о которых мы говорим, ваш отец их украл – именно украл, нечего так на меня смотреть! – украл у замученных им людей; батюшка ваш был, прямо скажем, сволочь первостатейная, и слово «наследие» применительно к нему надо брать в кавычки…
Мистер Ильичевски хотел было что-то возразить, но Гржемский наступал на него, не давая и слова вставить:
– А если вы думаете, что очень дорого стоит тайник, о котором поведала вам на смертном одре ваша матушка, то я вынужден вас разочаровать: после смерти вашего отца, новые жильцы тайник нашли и ценности, о которых мы с вами так увлеченно разговариваем, извлекли и приносили мне для оценки. Так что всем вашим знаниям, как и наследственным правам, – грош цена, и если я с вами разговариваю, то только потому, что мне нужен молодой крепкий помощник – для разного рода физической работы, которая мне уже не по возрасту. Но, конечно, я не предполагаю выделить этому помощнику значительную долю прибыли, хотя и не такую оскорбительно малую, какую назвали вы. Думаю, десять-пятнадцать процентов будет вполне достаточно.
Мистер Ильичевски потерял дар речи. Он выпучил глаза, разинул рот, выронив при этом сигарету и замахал руками, как будто наступил на осиное гнездо. Чуть отдышавшись, он неожиданно тонким голосом завопил:
– Старый жулик! Спекулянт недорезанный! – и быстро зашагал прочь.
– Где вы набрались таких советских выражений! – крикнул ему вслед Гржемский и, ехидно усмехаясь, достал из кармана полиэтиленовый пакет с подсохшей булкой, подошел к деревянным перилам моста и спокойно начал кормить уток, он не сомневался, что иностранец вернется.
Гржемский дал ему понять, что владеет важной информацией, и без него невозможно рассчитывать на успех. А поскольку мистер не знал ни телефона его, ни адреса, то он побоится потерять контакт.
Действительно, не прошло и десяти минут, как Ильичевский показался на мосту. Он шел, торопливо оглядываясь по сторонам, яростно размахивая руками и тяжело дыша. Увидев Леопольда Казимировича, он чуть замедлил шаг и подойдя ближе, выпалил:
– Старый скупердяй! – но значительно тише, чем раньше.
– Вы пришли доругиваться или вести деловые переговоры?
– А с вами можно вести деловые переговоры? Вы кого угодно доведете до белого каления. Ладно, черт с вами! Из уважения к вашим преклонным годам, я готов предложить вам тридцать процентов – это мое последнее слово.
– Дорогой Алекс, вы разрешите вас так называть, чтобы не мучиться со всеми этими мистерами, так вот, дорогой Алекс, вам не кажется, что мы торгуемся с вами, как Бендер с Воробьяниновым?
– А это еще кто такие? Ваши знакомые спекулянты? – мистер взглянул на старика с недоумением.
– Ах, вот даже как? Ну что ж, проехали, как говаривала раньше моя молодая знакомая. И за что же, скажите, кроме молодости и оптимизма, я должен отдать вам большую часть предполагаемых доходов? Только не повторяйте мне это ваш бред о своих законных правах, я вас умоляю.
– Я… я знаю, где находится тайник, кроме того, я могу в какой-то степени финансировать наши поиски.
– Что ж, как я вам уже говорил, новые жильцы обнаружили тайник, но они могли опять спрятать ценности туда же до лучших времен. Вряд ли они продали вещи, потому что на рынке они не всплыли, я бы знал, у меня там огромные связи. Я не хочу показаться таким старым скупердяем, каковым вы меня считаете, и готов пойти на равное участие в прибылях.
Алекс посмотрел на Гржемского с подозрением, еще немного подумал и протянул руку, которую коллекционер вяло пожал.
