рубежей.
Это и был итог руководства Жукова в должности командующего войсками Киевского Особого военного округа — самого большого в СССР, затем начальника Генерального штаба РККА.
Конечно, знал о таком положении в приграничной полосе Г. Жуков. Но как признать свою недавнюю ложь, которой «кормили» в том числе и Сталина? Надо подключать изворотливость, искать виновных.
Известно, что люди не меняются. Приспосабливаются, ухитряются. Вспоминая докладную К. К. Рокоссовского на Г. Жукова в начале 30-х годов, можно предположить, чем занимался Жуков на своих высоких постах…
* * *
В воздухе уже пахло страшной пороховой грозой.
Вот как об этом вспоминает К. К. Рокоссовский:
«… Правда, для прохождения через границу были определены пропускные пункты, но передвижение в приграничной полосе таило в себе много неприятностей для нас.
В этой же полосе свободно разъезжали на автомашинах переодетые в штатскую одежду немецкие офицеры, получившие разрешение нашего правительства на розыск и эксгумацию захороненных якобы здесь немецких военнослужащих.
Нередки были случаи пролетов немецких самолетов…
Характерным был случай, происшедший во время полевой поездки. В районе Ровно произвел вынужденную посадку немецкий самолет, который был задержан располагавшимися вблизи нашими солдатами. В самолете оказались четыре немецких офицера в кожаных пальто (без воинских знаков). Самолет был оборудован новейшей фотоаппаратурой, уничтожить которую немцам не удалось (не успели). На пленках были засняты мосты и железнодорожные узлы на киевском направлении.
Обо всем этом было сообщено в Москву. Каким же было наше удивление, когда мы узнали, что распоряжением, последовавшим из Наркомата обороны, самолет с этим экипажем приказано было немедленно отпустить в сопровождении (до границы) двух наших истребителей. Вот так реагировал центр на явно враждебные действия немцев…
* * *
Вызывало недоумение то обстоятельство, что в воздухе с момента объявления тревоги и на походе мы не видели нашей авиации, в то время как немецкая появлялась довольно часто. Преимущественно это были бомбардировщики, проходившие над нами на большой высоте и без сопровождения истребителей.
О причинах этого мы вскоре узнали при виде разбитых и сожженных немецкой авиацией наших самолетов, так неразумно сосредоточенных на аэродромах, расположенных в приграничной полосе.
Нанесенный врагом неожиданный удар огромными силами и его стремительное продвижение вглубь территории на некоторое время ошеломили наши неподготовленные к этому войска…»
Факты, размышления, комментарии
Работая над книгой, я не единожды задавала себе вопрос: почему Гитлер был уверен в «Блицкриге» с Россией?
Ответ может быть только один: потому что знал о великом преступлении Сталина и его сообщников против руководства РККА, которое вылилось в преступление против народа, а значит и всей страны, знал, что репрессии 1936–1938 годов «отрезали голову» РККА, стране, так как «тогда погибли лучшие люди».
«Нельзя не согласиться с К. А. Симоновым и А. М. Василевским… Писатель сказал, что без тридцать седьмого не было бы поражения сорок первого, маршал ответил, что без тридцать седьмого года, возможно, не было вообще войны — сорок первого года…»
(Л. А. Киршнер «Канун и начало войны», с.32).
К. К. Рокоссовский вспоминал, что за несколько дней до немецкого нападения из штаба округа пришло распоряжение — выслать артиллерию на полигоны, которые находились в приграничной зоне. Рокоссовский, понимая, что вот-вот начнется война, распоряжение не выполнил. Он понимал, что проломить войска прикрытия и выйти немцам на оперативный простор может помешать, в первую очередь, артиллерия и авиация. Но ведь не все командующие были так непослушны.
Перед самой войной с этими двумя родами войск в приграничных округах происходили очень любопытные вещи.
1). Вот что происходило в Прибалтийском округе (тоже приграничная полоса).
В полк тяжелой артиллерии 16-го стрелкового корпуса 11-й армии то ли 19-го, то ли 20 июня прибыла комиссия штаба округа. Возглавлявший ее генерал приказал снять с пушек прицелы и сдать их для проверки в окружную мастерскую в Риге, за 300 километров от расположения части, и разрешил комсоставу в выходной съездить в Каунас, к семьям. Правда, командир полка после отъезда комиссии и не подумал выполнять эти распоряжения.
2). А вот в гаубичном артполку 75-й дивизии 4-й армии ЗапОВО прокатило — 19 июня были увезены в Минск на поверку все оптические приборы, вплоть до стереотруб. Естественно, к 22 июня их назад не вернули.
3). А вот история, которая случилась с ПВО все того же Западного округа. Генерал-лейтенант Стрельбицкий, который в 1941 году был командиром 8-й противотанковой бригады, вспоминал, что немецкие летчики в небе над Лидой вели себя странно. Они бомбили, как на учебе, совершенно не опасаясь зенитного огня — а зенитки молчали.
Полковнику Стрельбицкому командир дивизиона ответил, что накануне ему пришел приказ: «На провокацию не поддаваться, огонь по самолетам не открывать». Зенитчики начали стрелять, лишь, когда полковник явился к ним с пистолетом в руке. Три пленных немецких летчика заявили: они знали о запрете для ПВО открывать огонь.
4). Любопытные вещи рассказывал уже в наше время в интервью газете «Красная Звезда» генерал-лейтенант Сергей Долгушин, бывший во время войны летчиком-истребителем. Их полк стоял в ЗапОВО, аэродром находился, считай, на самой границе, в пяти километрах от нее.
«За зиму сорок первого года мы освоили высотные полеты, много стреляли и по конусу, и по земле, начали летать ночью. Десятого мая наш полк перебросили из Лиды на аэродром Новый Двор, что чуть западнее Гродно. На севере граница с немцами была в пятнадцати километрах. Как только мы приземлились, над летным полем на малой высоте пронесся фашистский „мессер“. Нахально так, даже крыльями покачал. В ясную погоду с высоты двух тысяч метров мы видели немецкий аэродром, забитый разными машинами. Составили схему, передали в штаб. А двадцать первого июня, в шесть вечера, закончив полеты, получили приказ: снять с самолетов пушки, пулеметы, ящики с боеприпасом и хранить все это на складе».
По словам Долгушина, в предвоенные дни, будто по заказу, начался ремонт базового аэродрома в городе Лида, не были подготовлены запасные площадки, было уменьшено число мотористов и оружейников
