в ней не наблюдалось. Роджер, собственно, не удивился: этот край ямы-изолята – верхний. И дренажа для отвода талой воды тут может и не быть – она прекрасно стечёт куда надо и по поверхности. С другой стороны – совсем без воды тоже нельзя. Иначе здесь ничего не росло бы: раньше катаклизма, и не будет позже. Ну, когда изолят окажется достаточно прогрет.
– Пенелопа.
– Что?
– Вот мы высадились в той половине планеты, которая от Станции на противоположной стороне. Южней экватора. Отлично, конечно. А какое здесь сейчас время года?
– Зима. Вроде. Поскольку не знаю, имеет ли значение этот факт для зон возле экватора.
– Имеет. Правда, всё-таки не столь большое, конечно, как в более высоких широтах. Но раз зима – здесь скоро будет теплее. Ну, в нашей яме. По-идее.
– Хорошо бы. Правда, сейчас я и так вся взмылилась, а тут ещё и мачете это чёртово… – Пенелопа три раза подряд пыталась справится с какой-то непокорно-упругой веткой, но та каждый раз возвращалась в исходное положение, напоследок хлестнув женщину по лицу, – Вот ведь сволочь! Не рубит ни хрена!
– Это – не мачете виновато. Просто ты не совсем правильно выбираешь точку удара. Бери ближе к основному стволу, и руби – вдоль этого ствола. Тогда прогибаться не будет.
– Ага. Ты прав. Так лучше. – ветка, наконец, перерубилась, повиснув на тоненькой полоске коры, но проход освободив, – Ну что? Двинемся вдоль стены?
– Да. Думаю, к обеду как раз доберёмся до «крысиной» норы, и закончим на сегодня. А завтра – обойдём ту сторону окружности нашей ямы. – он кивнул головой.
– Ваш план, господин майор, устраивает. Начинаем фазу «А». – она облизала губы, затем вытерла лоб рукавом комбеза, – Чёрт. Никогда бы не поверила, что будет так жарко.
– Попей воды из фляги. Только – мелкими, очень мелкими глоточками. И высуни язык. Собаки всегда так делают, чтоб усилить теплоотдачу организма. Ну, вернее, делали. Пока водились. – он не торопясь двигался впереди, на неё даже не оглядываясь: хватало и других потенциально опасных моментов прямо по курсу, – За тобой как всегда – тыл и правый фланг.
– Вот спасибо, так спасибо. Значит, на твой взгляд – я – не полезней собаки?!
Он остановился. Повернулся к ней, постаравшись сделать взгляд максимально нейтральным. Спросил:
– У тебя когда в последний раз были месячные?
Вопрос явно поставил Пенелопу на какой-то миг в тупик. Затем она сообразила:
– А-а, думаешь, у меня ПМС, раз я «кидаюсь» и ворчу?! Был скотина прагматичная, скотина и остался.
– А что? Разве ты не придираешься сегодня по пустякам, и не пытаешься спровоцировать скандал на ровном месте? Вот, скажем, вопрос про собак и полезность… Тебе как ответить – честно или дипломатично?
Пенелопа прикусила изуродованную верхнюю губу – Роджера резануло по сердцу от её растерянно-беззащитного вида – и на какой-то миг отвела взгляд в сторону. Роджер буквально видел, как вертятся шарики в её маленькой головке. Вертятся на форсаже.
Проследить и вычислить ход её мыслей было нетрудно. Тем более, что цепочка рассуждений очень быстро закончилась на итоговом выводе. А именно таком: «Нужно сделать всё, как было. Чтоб этот гад успокоился и не догадался!» И вот её ротик открылся:
– Милый. Прости меня пожалуйста. Это не ПМС. Мне до следующего раза больше недели. Я просто… Волнуюсь очень. Сержусь. Сама, правда, не знаю на что. – она глупо хихикнула. – И ещё мне непривычна вот именно – спартанская простота нашего быта. Вся наша чёртова кабина словно насквозь провоняла потом и калённым маслом, я вся липкая и вонючая от собственного пота и пыли, а мыться нужно всего двумя литрами воды! Это, это…
– Ах, ты бы хотела, конечно, персональную пещеру с кондиционером, ванну с горячей водой, и огромный плазменный телевизор на стену. И чтоб там шли мелодраматические латиноамериканские сериалы, а ты бы только посуду загружала в посудомоечную машину, да кнопочки нажимала на панели автоповара и стиральной машины? Да палочки подкидывала в костёр, чтоб очаг не погас?
– Н-нет… И не нужно так иронизировать. – она снова посмотрела в сторону, – Я прекрасно помню, что это я тебя сдёрнула. С тёплой и мягкой постелиАдминистраторши. Я, конечно, спасла тебе жизнь… Но – старалась-то… Больше для себя! И я знаю, что ты сейчас тоже стараешься. Сделать так, чтоб мы и правда – выжили. Я… Буду молчать.
Он не посчитал нужным подтвердить то, что она сказала – уже понял, что по части рационализма и прагматизма она ему нисколько не уступает. Когда способна мыслить логично.
Но это же – женщина!!! А у каждой женщины такие моменты логичного мышления можно пересчитать по пальцам одной руки… В остальное же время…
Как говорится – туши свет, бросай гранату. Зато вот по части изворотливости, им, женщинам, равных нет. Поэтому она сейчас так легко подобрала нужные слова и объяснения. Но он не собирается устраивать дознание, и обличать, и разоблачать подлый План.
Ещё не время.
Поэтому вместо ответа он только кивнул:
– Извинения приняты. А теперь, солнышко моё ненаглядное, постарайся шуметь поменьше – я видел впереди уж больно подозрительное пустое пространство.
– Поняла. Затыкаюсь. – она сделала жест, словно застёгивает рот застёжкой-молнией.
Он хмыкнул:
– Ставлю на три секунды.
– Что – ставишь?!
– Условный доллар. На то, что обещания хватит ровно на три секунды. И вот он у меня в кармане – виртуальный доллар.
– Кобель …ренов! – теперь её тон и взор лучился неподдельным восхищением, – Подловил-таки!
Очевидно, она считала это – ругательством. Этаким мужским эквивалентом выражения «С-сучка с…аная!». Но поскольку даже ругательства в её исполнении звучали не как оскорбления, а, скорее, как признание его достоинств, он только ухмыльнулся:
– И я тебя люблю. Ладно, выдвигаемся.
Подозрительно ровное пространство действительно выглядело очень подозрительно. Во-первых, хотя бы тем, что до сих пор они здесь столь большой – с доброе футбольное поле! – прогалины, почти полностью очищенной от поваленных стволов, не видели.
Из-за спины Роджера донеслись треск и шипение: это Пенелопа наступила на хрустнувшую ветку. Но Роджер не обернулся, а поднял руку в предупреждающем жесте:
– Стой там. Не приближайся.
Сам же очень медленно и осторожно двинулся к куче земли, видневшейся в паре десятков шагов – такие же, примерно ему по колено, кучки, были здесь, на прогалине, навалены везде, буквально через каждые три-четыре шага. Гранатомёт Роджер снял и положил наземь, поближе к Пенелопе, буркнув только: «Пригляди. Если что – прикрывай!» После чего передвинул любимый УЗИ на грудь, и даже снял с предохранителя.
Однако стрелять пока не пришлось: к кучке он
