Корион вздохнул и пробормотал:
- Это больше не мое дело. Караул доставит её на допрос, и дознаватели выбьют из неё правду.
И самому стало тошно от неуверенности, с которой это было сказано. Он знал Сесилию. Она принадлежала той породе, которая от давления замыкалась и молчала. Из таких что-то вытащить было невозможно, а толкового зелья правды, увы, никто не создал. Не было необходимости – эльты чувствовали прямую ложь. Поэтому они не врали, а если и врали, то только людям.
В любом случае, это была уже не забота профессора Хова, декана бардов и слуги бруидена Аунфлай. В его обязанности расследования не входили – лишь безопасность и воспитание вмененных ему детей да выполнение непосредственных приказов.
И загадочный иномирный мальчик Вадим Волхов, конечно же. Корион чувствовал, что он о многом умолчал, но того, что открыл, было вполне достаточно. И проблема заключалась вовсе не в сверхчувствительности. Выходец мира, в котором единобожие и индивидуализм составляли основную часть культурного кода, мог просто не понять их традиций и уклада, о принятии и речи не шло. Одно хорошо – к ним попал ребенок, да еще целитель с клятвой, которая сдерживала агрессивное поведение и заставляла вести себя осторожно. Был бы на его месте носитель другого дара, взрослый, при первом же срыве его бы изолировали, выкачали информацию и тихо отправили к предкам, предварительно зачав от него несколько детей. И Кориону придется так поступить, если взгляды и принципы у мальчишки окажутся сильнее рассудка – приказ не оставлял выбора. А рассудка ему наверняка не хватит. Тринадцать лет – поганый возраст для перевоспитания. Основы личности и поведение уже прижились, а вот просчитать последствия поступков разум еще не мог, подконтрольный эмоциям.
Отправить бы Волхова обратно, но только как, если он сам пропустил момент перехода? И возможно ли это вообще? Одно дело – искусственный портал, а если здесь сложились случайные природные факторы, вроде сгоревшего осколка кометы, исказившего на секунду пространство-время в рандомной точке?
Корион поднялся в башню бардов, чтобы сообщить о причине сигнала тревоги, тихо открыл дверь гостиной и замер на пороге.
Старшие барды обступили окна и дружно орудовали ножами, запихивая в щели между стеной и рамой обрывки каких-то тряпок. Младшие мазали клеем полоски бумаги и чарами левитации клеили их на стыки. Корион посмотрел на загадочный процесс, попытался вникнуть в смысл и, поняв, что провалился с треском, спросил:
- Что тут происходит?
- Мы окна заклеиваем, профессор, - деловито отозвался Абигор. На его носу красовалась капля клея. – Чтобы не дуло зимой.
- Обычно зимой для этих целей все используют чары. Или вы все слабы настолько, что не можете осилить простейшую комбинацию?
- Простите, сэр, но нам надоело, - признался Абигор. – Мы и так тратим много времени на обслуживание. Лучше заделать щели сейчас, чем каждые три дня тратить по часу. Лучше потратить это время с большей пользой. На учебу, например.
Рассуждения для эльта, веками жившего в точно таком замке, были дикими, хотя и логичными. И этот странный немагический способ ремонта… Уже догадываясь, кто подал идею, Корион спросил:
- И в чью голову пришла эта гениальная мысль?
- Вадима Волхова, - последовал дружный ответ бардов.
- Он так в нашей комнате щели заделал, - добавил какой-то мальчик из новеньких. К своему стыду, Корион не вспомнил его имени. – Сразу после первой же ночи. И знаете, правда стало дуть меньше!
- А автор не присоединился, мистер…?
- Броуди, сэр. Эдриан Броуди. Он и не знает, - потупился Эдриан. – Он спит. Мы не стали его будить – у него же руки. Это была моя идея. Ну, мы же все равно все собрались. Зачем сидеть без дела и нервничать, да? Чего зря время терять, да?
Хов хмыкнул и сложил руки за спиной.
- Вам здесь жить. Послушайте объявление. Сегодня выяснилось, что профессор Сесилия Броун на протяжении года травила сложным ядом почти всё взрослое население Фогруфа и в первую очередь хозяев замка и меня, как их непосредственного слугу. Яд уже найден, все профессора проходят детоксикацию в Больничном крыле. Лорд Аунфлай пока не отдавал распоряжений, но, скорее всего, в ближайшие три дня вам всем тоже нужно будет пройти проверку. Мисс Броун утверждала, что доступа к яду у вас не было, но случайность исключать нельзя. Завтра уроки домоводства отменяются. На этом всё. Волхова разбудить перед ужином, если сам не проснется, и передать, что я жду его в половине девятого у себя в кабинете.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ученики переглянулись и поклонились Кориону.
- Спасибо, сэр.
Закрывая за собой дверь, Корион увидел, как Абигор самодовольно надулся.
- Я же говорил, что это был яд. Выходит, Волхов своей инвали… особенностью всех профессоров спас. Они и не подозревали, что им яд дают, а Волхову хватило всего три минуты!
- Я не могу поверить, что это профессор Броун! Она же была такая добрая! Она не могла! – воскликнула Джулия Мартин.
Уроки домоводства были у Мартин любимыми, вспомнил профессор и сделал себе мысленную пометку проследить, чтобы она не полезла, куда не надо.
- Если не она, то караул разберется, - отмахнулся Генрих Нойт.
Потомственному стражу караула не верить в совершенство своей будущей работы было зазорно.
- Волхова подбодрить надо. Видели, какие у него руки? Как он завтра учиться пойдет? – озабоченно сказал Абигор. - У кого хороший почерк? Перепишете ему лекции!
Чего и следовало ожидать от отпрыска известного благотворителя и члена Ордена Золотой Розы.
- И окна доделаем в нашей спальне. Ну, как спасибо, да? А то он до самого верха не дотянулся и я тоже!
«Намекнуть, что ли, Слаттерам, на будущего фасадчика Броуди?» - подумал Корион. Он постоял, послушал, как барды решают, кто будет Вадима кормить, а кто – помогать с вещами, и тихо удалился.
Возможно, Волхов и приживется в их мире. Если его влияние на бардов ограничится лишь стремлением к комфорту.
Глава 11. Веселый и находчивый
- Сегодня ты идешь на алхимию вместе со вторым курсом,- заметил Абигор, чинно отрезав кусочек панкейка. - Говорят, профессор Хов лично пригласил тебя из-за очень высоких знаний по химии. Эта наука людей так перекликается с алхимией?
Он поднес вилку к моим губам.
- Строго говоря, химия родилась из алхимии... - вздохнула я, сняв кусочек, и помассировала ноющие виски. - Да, профессор Хов сказал, что на первом курсе мне делать нечего. Курс неорганической химии я уже знаю.
Абигор вот уже четвертый день аккуратно подсаживался ко мне на завтраках, кормил и заводил светскую беседу ни о чем. Обед принадлежал моему соседу по комнате, Эдриану. С ужином мне помогал староста Роланд. Я послушно ела, потому что руки болели и зудели адски. Приходилось накладывать повязки с мазью каждые два-три часа, и шевелить пальцами было невозможно. Моя сверхчувствительность опять сыграла свою неприятную роль – на первую же заживляющую мазь у меня благополучно вылезла аллергия. Пришлось заново проходить детоксикацию. Слава всем богам, на этот раз не такую мучительную.
Профессор Хов долго ругался – анализ моей крови показал, что стандартная концентрация практически всех зелий и веществ для меня может кончиться аллергическим шоком. Стоило только осознать, что лечиться мне тут нечем, как моя память напряглась и услужливо подкинула бабушкин рецепт из далекого детства. Абсолютно немагическая смесь из синтомициновой мази, сока подорожника и алоэ оказалась единственным подходящим средством. Подорожник был местным, и его слабенькое магическое действие оказалось в самый раз – мазь заживляла замечательно и исчезала с рук стремительно. Только от зуда и боли хотелось бегать по потолку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Что, понятное дело, окрашивало моё настроение в самые мрачные тона.
Только я могла попасть в магический мир с неизлечимой аллергией на магию. Каюсь, сорвалась и попросила профессора исключить меня из этой чертовой школы. Тот увильнул от ответа и отвел меня к директору.
