– А вы хоть руки-то мыли сегодня? По-моему, они у вас до сих пор сажей перепачканы.
– В экстремальных ситуациях такими условностями можно и пренебречь, – парировал Кондаков, успевший уверовать в свои медицинские способности.
– Это, Пётр Фомич, не условность, а суровая необходимость, прошедшая проверку временем. Основы врачебной гигиены заложил ещё великий Гиппократ.
– Твой Гиппократ был первобытным невежей. Нам он, во всяком случае, не указ. Что для грека смерть, для русского одно удовольствие. Греки вино только в разбавленном виде употребляли, а я, заметь, каждого пациента в целях дезинфекции чистым спиртом угощаю. Вкупе с сорокаградусным морозом это убивает всех болезнетворных бактерий… И вообще, ты лучше своих балбесов в школе учи, а моих дел не касайся. Я боевым товарищам раны ещё тогда бинтовал, когда ты куклам бантики завязывала… Лучше говорите, с чем пришли? С ангиной аль чесоткой?
– Нам бы кое-что обсудить, – неопределённым тоном произнёс Цимбаларь.
– Насчёт пожара?
– Нет, насчёт другого.
– Ах вот ты о чём, – Кондаков понимающе кивнул. – Какое-то помутнение на меня нашло. Спорить не буду.
– И что ты видел?
– Вопрос, как говорится, интересный… Прежде мне свой собственный бред пересказывать не доводилось, но попробую. Хотя и не знаю, что из этого получится… Видел я какую-то пустыню. Помню, что вокруг не было ни травинки, один песок да камни. Потом появились башибузуки с оружием. И пошло-поехало. Стрельба, дым, кровь… Так во сне бывает, когда на ночь по телику боевиков насмотришься да ещё лишнего переешь.
– За четверть века ты прошёл почти все горячие точки, – сказал Цимбаларь. – Что конкретно напоминает тебе эта сцена? Афганистан? Чечню? Боснию? Ирак?
– Больше всего Афган… Но и в Ливане похожие дела одно время творились.
– В Ливане нет гор, – возразил Цимбаларь.
– А разве в этом… как бы лучше сказать… разве в этом видении горы были?
– И я никаких гор не видела, – подтвердила Людочка. – Пустыню помню, реку помню, мост помню… Хотя нет, моста там не было.
– Моста там действительно не было, – кивнул Цимбаларь. – А вот насчёт гор даю полную гарантию. Они на горизонте виднелись.
– Ну да бог с ними! – махнул рукой Кондаков. – Не вижу особой разницы между бредом без гор и бредом с горами. Давайте по существу.
Цимбаларь попытался восстановить в памяти картину, недавно привидевшуюся ему возле горящего магазина, и даже ужаснулся, насколько она получилась неясной, обрывочной, смазанной.
– Вот чёрт! – с досадой произнёс он. – Такие вещи выветриваются из головы быстрее, чем таблица логарифмов. Надо быстренько вспомнить основные моменты, пока они не забылись окончательно… Помогайте мне! Началось всё с того, что я словно бы летел куда-то, хотя это был уже и не совсем я.
– Верно, – согласилась Людочка. – Странное чувство утраты личности испытала и я.
– Потом я заметил до зубов вооружённых людей, скорее всего исламистов радикального толка. Спустившись в долину, они напали на автоколонну, сопровождаемую танками. Но вот национальной принадлежности тех, кто двигался в колонне, я не разобрал. Это могли быть и наши, и американцы, и даже израильтяне. На тот момент многие самые элементарные понятия как бы выветрились из моей памяти… Завязался бой, успех в котором явно клонился на сторону исламистов. Колонну спасли внезапно появившиеся боевые вертолёты.
– Тогда это были американцы, – авторитетным тоном заявил Кондаков. – Наши вертолёты хрен куда успеют.
– Вертолёты я тоже помню, – сказала Людочка. – Один из них как бы прошёл сквозь меня.
– Вот и получается, что у нас троих были одинаковые галлюцинации, – Цимбаларь обвёл друзей многозначительным взглядом. – Надо думать, то же самое видели все, кто сбежался на пожар.
– Но говорят они об этом крайне неохотно, – заметил Кондаков. – Пробовал я тут некоторых на откровенность вызвать – бесполезно. Буркнут что-нибудь неопределённое – и точка.
– Возможно, для местных жителей в этом нет ничего из ряда вон выходящего, – сказала Людочка. – Представьте себе колумбийскую деревню, всё население которой занимается выращиванием коки и где её употребление давно вошло в обиход. Крестьяне постоянно живут в лёгком наркотическом бреду воспринимают его как нечто вполне естественное и при встрече с чужеземцами своими глюками, конечно же, хвалиться не будут.
– Права ты или нет, покажет будущее, – сказал Цимбаларь. – Главное, что мы на собственном опыте убедились в справедливости слухов, которые ходят о Чарусе. Психопатические эксцессы, сопровождаемые массовыми галлюцинациями, – это реальность, а не плод досужего воображения. Остаётся только выяснить природу данного феномена и установить его связь с трагическими происшествиями, ставшими для Чарусы обычным делом… Ну и, конечно, не оказаться жертвами этих самых происшествий.
– А вдруг это что-то вроде миража? – бухнул Кондаков. – Помните картинку из школьного учебника физики? Далеко за горизонтом по пустыне идёт караван. Но, вследствие внутреннего отражения света в неравномерно нагретых слоях воздуха, его мнимое изображение появляется в небе… Так и здесь. Где-то в Афганистане или Ираке произошло нападение моджахедов на американский конвой. А мы, вместе с жителями Чарусы, стали свидетелями этого явления благодаря каким-то неведомым физическим процессам, возможно имеющим отношение к северному сиянию и магнитным бурям.
– Объяснение крайне неубедительное, – резюмировал Цимбаларь. – Но ты, Людка, на всякий случай посмотри в Интернете последние новости. Авось такая стычка действительно имела место.
– Посмотрю, – пообещала Людочка. – Хотя заранее уверена, что это ерунда на постном масле. Мираж – явление объективное. Его даже можно сфотографировать. Галлюцинация, пусть даже и массовая, – нечто субъективное, родившееся в глубинах человеческого сознания.
– Тут я готов с тобой поспорить, – возразил Цимбаларь. – Если одну и ту же галлюцинацию видят одновременно десятки и сотни людей, её причина лежит за пределами человеческой психики… Но вот только где?
– Давайте поставим расследование на научную основу, – предложил Кондаков. – Так сказать, повторим эксперимент. Подожжём клуб или церковь, а сами с разных точек будем наблюдать за происходящим. Даст бог, что-то и прояснится.
– За сожжённую церковь тебе бог так даст, что мало не покажется, – съязвил Цимбаларь.
– Пожар здесь совершенно ни при чём, – сказала Людочка. – Они в Чарусе большая редкость. Последний раз пять лет тому назад горела баня. А галлюцинации случаются по несколько раз в году – и летом, и зимой, и осенью.
– Тогда, возможно, значение имеет эмоциональный настрой толпы, – предложил Цимбаларь. – А точнее, вспышки сильных чувств. Горя, радости, страха.
– Ага, – саркастически усмехнулась Людочка. – Все вместе погорюют или порадуются, а потом кто-то из этой толпы утопится в проруби, повесится в хлеву или станет жертвой неизвестных преступников, которых в подобной глуши и быть-то не должно… Мне кажется, что мы столкнулись здесь с сочетанием целого ряда факторов, в комплексе дающих кумулятивный эффект. Сюда не милицию надо было посылать, а серьёзную научную экспедицию.
– Экспедиция денег стоит, а мы и за командировочные корпеть согласны, – желчно произнёс Кондаков. – Посмотрите, даже эта институтская вертихвостка грант от англичан получила! Да хоть бы на что-то путное, а то на бабушкины сказки. Голову даю на отсечение – на разгадку тайны Чарусы нашему министерству тоже немалую сумму отвалили. Но нам из неё и цента не досталось!
– Ну и правильно! Ведь мы один хрен ничего не разгадаем, – рассмеялся Цимбаларь. – Я в этом более чем уверен.
На опорный пункт Цимбаларь вернулся уже под утро, о чём свидетельствовали наручные часы, но отнюдь не окружающая действительность – глухой мрак, как и прежде, царил повсюду. Угасло даже северное сияние.
Остановившись возле калитки, он критическим взглядом окинул своё временное обиталище. Дверь держалась на честном слове – заходи кому не лень, хоть с топором, хоть с вилами. А в ничем не занавешенное окно так и хотелось что-нибудь бросить – если и не бутылку с зажигательной смесью, то как минимум булыжник. Надежда оставалась только на персонального ангела-хранителя, но они, по слухам, дальше шестидесятой широты на север не залетали.
В том, что поджог был направлен именно против участкового, сомневаться не приходилось. Все остальные, включая и Вальку Дерунову, выглядели в данной ситуации жертвами. Но если этот удар затрагивал лишь авторитет Цимбаларя, то следующий мог угодить и в голову.
Перед тем как повалиться в кровать, он прикрыл окно своей комнаты перевёрнутым столом, а дверь загородил платяным шкафом. Это были совсем не те меры, которые могли защитить от злых сил, незримо витающих над Чарусой, но ничего другого он просто не придумал.
