— Ну, может, тогда это и неплохо, пап. Я рада за тебя.
— Я тоже, — поддакнула Диана. — В самом деле.
— А ты, маленькая чертовка, просто довольна, что тебе не придется стряпать мне обеды! — фыркнул Мартин. — Ах да, чуть не забыл. — Старик поднял с пола коробку и вручил ее Саре. — Кто-то оставил перед дверью. Не знаю, что уж там, но не думаю, что только цветы.
Сара поставила коробку на постель и сняла крышку. Внутри, завернутые в папиросную бумагу, лежали красное платье глубокого, насыщенного тона и пара сочетающихся с ним стилетто с двумя бантиками — на застежке и на каблуке.
Ее туфли! Ее дизайн. Прямо здесь, в живом цвете. Она достала из коробки платье и увидела пришитый внутри лейбл — «ЛЛ Дизайн».
Калеб.
— Вот это да! — восторженно прошептала Диана. — А туфли — ну просто умереть можно!
Лицо Сары осветилось улыбкой. Она взяла платье и туфли и прижала к груди.
— В этом чувствуется что-то смелое, дерзкое… Драгоценное.
— Драгоценное? — переспросил Мартин. — Я что-то не вижу тут никаких бриллиантов.
— Это означает, что Калеб все же сумел это уловить. — Держа перед собой платье, Сара стояла возле зеркала, восхищаясь, какими мягкими складками струилась шелковая ткань. Она приложила к платью туфли — слегка расширенный книзу силуэт гармонировал с их изогнутыми линиями, а отделанная фестонами горловина в стиле сороковых добавляла сексуальности.
«Он сделал это, — осмелилась она подумать, — специально для меня?»
— Калеб, да? — Мартин улыбнулся. — Он мне сразу понравился.
— Мне тоже. — Рука Сары скользнула по гладкой шелковой ткани. — Мне тоже.
Когда через несколько минут Сара вышла в новом наряде, Мартин только присвистнул. Платье сидело превосходно, а туфли обхватывали ее подъем и пальцы с такой привычной мягкостью, как если бы принадлежали ей всю жизнь.
Она остановилась перед зеркалом.
— Просто удивительно, — сказала Сара, — как может одежда заставить себя почувствовать совершенно другой женщиной.
Диана дотронулась до ее плеча:
— Эта женщина всегда была в тебе, Сара. Она просто ждала, когда ты выпустишь ее на свободу.
Глава 12
Женщина, которую Калеб увидел у входа в переполненный зал, не могла быть Сарой Гриффин. Калеб сделал вперед шаг, стараясь разглядеть красавицу, входившую в ночной клуб. Если бы он сам не послал ей эти платье и туфли, никогда бы не поверил, что это Сара Гриффин, настолько она преобразилась.
Шелковая ткань мягко обрисовывала линии ее фигуры, чуть сдвигаясь во время каждого шага. Она заколола волосы, подняв их на затылок, оставив часть локонов свободно спускаться по спине. Вместо очков она надела контактные линзы, которые делали ее глаза более яркими, особенно в сочетании с насыщенным цветом платья.
И туфли. Они были изумительными. Они обращали внимание на ее ноги, выгодно подчеркивая икры, делая их более длинными и выразительными. Взгляд Калеба скользнул по ее стройной фигуре сначала вверх, потом вниз.
Он слышал, как шептались рядом люди, обсуждая ее платье. Называя его восхитительным. Он увидел, как несколько женщин обратили внимание на ее туфли, и знал, что победа будет за ним. Публика увидит остальные модели его коллекции, когда начнется Неделя моды. А потом на них посыпятся заказы, воскрешая к новой жизни «ЛЛ Дизайн».
Калеб протиснулся сквозь толпу. Он знал, что не сможет быстро заделать ту брешь, которая образовалась между ним и Сарой. Платье и туфли могли быть разве что прелюдией к его извинению, но он надеялся, что сегодняшний вечер заставит ее увидеть, что он очень, очень сожалеет. Но когда он подошел к Саре, то сказал только:
— Я вижу, ты получила мой подарок.
— О да. Спасибо.
— Ты выглядишь… просто потрясающе.
Она улыбнулась:
— Сверкаю, как бриллиант?
Он рассмеялся:
— Само собой.
Сара показала рукой на стилетто:
— Вот они действительно изумительны. Даже лучше, чем стилетто Фредерика.
— Это твой дизайн.
Она улыбнулась:
— Но выбор цвета был за тобой. Этот рубиновый тон такой глубокий…
— Я не смог бы выбрать для тебя лучшего цвета, Сара Гриффин. — Калеб взял ее за руку. — Давай пойдем куда-нибудь, где потише. Я хотел бы поговорить с тобой.
Она отняла у него свою руку:
— Прежде ответь мне на один вопрос — ты до сих пор считаешь, что я написала ту статью?
— Это то, о чем я хотел бы поговорить. Но не здесь. Давай пойдем…
Она покачала головой:
— Нет, Калеб, я не могу. Извини.
— Сара…
Он двинулся за ней, пробираясь сквозь людское море, готовое поглотить ее, когда почувствовал, как его кто-то хлопнул по плечу. Он обернулся, собираясь сказать, что у него сейчас нет времени, и… остановился.
— Ну что, ты готов продаваться? — Низкий голос Фредерика без труда перекрывал громкую музыку и шум голосов вокруг. — Учти, цена моего предложения падает с каждым днем.
— Не теряй зря времени, Фредерик.
— Ну брось же упрямиться! Почему ты так цепляешься за эту тонущую посудину? Черт, весь мир знает, что «ЛЛ Дизайн» ничего не стоит без Леоноры.
— С компанией все в порядке. — Через плечо Фредерика Калеб пытался высмотреть в толпе красное платье Сары.
— Да неужели? Я думаю, совсем другое будет в завтрашних таблоидах. — Гадкая улыбка скользнула по его дородной физиономии. Он наклонился к Калебу, словно собираясь с ним посекретничать. — Советую заглянуть в таблоид «За кулисами сцены». Я думаю, у них есть что сказать насчет твоих шансов на успех, после того как ваша компания лишилась своей основательницы.
Калеб чувствовал, как у него сжимаются кулаки. Ему так и хотелось убрать эту улыбку с лица Фредерика.
— Так, значит, той статьи, что ты уже туда запустил, оказалось недостаточно? Да, я знаю об этом. Твой друг Карл проболтался мне вчера. Признался, что это ты подкинул ему информацию о моей матери. Не знаю, зачем ты сделал это. Все это низко и гадко.
Фредерик только усмехнулся:
— Брось, мой мальчик. Смотри на вещи реально. Таков наш бизнес. Я подкинул несколько тем Карлу, только и всего. Они могли сделать с ними все что угодно. Но кто-то ведь должен был сказать миру, что Леонора уже не может вернуться к своему штурвалу? И вообще — считай это одолжением. Теперь ты спокойно можешь продать мне компанию. Ты сделал все, что мог. А теперь дал улететь альбатросу. Ко мне.
— Вряд ли когда-нибудь у тебя будет что-то большее, чем пуговица от моей компании, — заявил Калеб, уперев ему в грудь палец. — А теперь уйди с моей дороги, прежде чем я не сделал то, о чем тебе потом пришлось бы жалеть.
