— Давай на ближний, — скомандовал Гасилову Лисин, усаживаясь за руль.
Через несколько минут они въехали в темный двор дома, стоявшего на окраине микрорайона и всего города, и поднялись на второй этаж. Гасилов нажал на кнопку звонка.
Дверь открыла молодая женщина с измученным взглядом, увидела живых людей и ободрилась. Складывалось впечатление, что из дома она не выходила уже около месяца. Хозяйка квартиры прислонила палец к губам, попросив тем самым не разговаривать громко, и указала на коляску, стоящую у входа.
Лисин послушно кивнул и свистящим шепотом спросил:
— Ваш муж дома?
Лицо женщины вновь погрустнело. Наверное, муж в этом доме — гость нечастый.
— Когда ушел?
— Вчера утром.
— Понятно. — Следователь почесал подбородок. — Во что он был одет?
Женщина вздохнула, словно рассказ о законном супруге доставлял ей больше неудовольствия, нежели приход в двенадцатом часу ночи незнакомых мужчин.
— Джинсы, куртка, рубашка…
— Джинсы черные?
— Голубые, — поправила женщина.
— Туфли коричневые? — продолжал говорить глупости следователь. — Остроносые такие…
— Кроссовки у него. В прошлом году покупали. Все деньги выложили.
— Куртка синяя?
— Зеленая, — ответила вдова.
Лисин тяжелым взглядом посмотрел на женщину, на коляску, принес извинения за поздний визит и сказал:
— Значит, мы ошиблись. — Они вышли из дома, и следователь распорядился: — Второй адрес, Гасилов! Садись сам за руль и гони туда!
— Я не понял, это один из тех, кто был с Ляписовым, да? Это он убит, что ли?!
— Хорошо соображаешь! Мчи на адрес, пока мы еще на одни похороны не опоздали…
Через несколько минут в кармане важняка запиликал мобильник.
«Сидельников», — решил он и ошибся.
— Лисин, вы знаете, где в Старооскольске находится «чертово колесо»?
— Послушайте! — резко заговорил побледневший следователь. — Если вы еще не повторили убийство, я прошу вас — остановитесь. Хватит крови.
— Колесо в рабочем состоянии.
Наступившая тишина означала, что связь отключена, а табло выдавало: «Абонент неизвестен».
Это была истинная правда. Абонент Лисину был совершенно незнаком. Разве что голос… Трудно вспомнить сейчас. Очень сложно.
— Где тут у вас «чертово колесо»? — глухо проронил следователь, даже не поворачивая голову к Гасилову.
— Ну-у… Это в другом направлении.
— Так езжай туда. Хотя нет. Поехали сначала по адресу.
Им открыла старушка-мать. Она с порога отругала сына, которого среди пришедших не было, обозвала Лисина и Гасилова блудняками и с грохотом захлопнула дверь.
— Теперь давай к колесу, — уже никуда не торопясь, приказал следователь. — И кликни Сидельникова, пусть тоже полюбуется.
Ночь пахла цветочной свежестью, хотя намеков на зелень еще не имелось. Но весна была уже тут, она властвовала беспредельно, вдыхала жизнь во все, что пробуждалось в это время.
Глава 15
Колесо как колесо. За десять рублей летом здесь и за сто в Москве можно крутануться на нем пару раз и поглазеть на город. Еще со студенческой поры, когда распитие спиртных напитков на улице каралось и без эпохальных законов, принятых в наши времена, а отмечать важные события было негде, Лисин знал, что за два оборота колеса вокруг собственной оси распиваются ровно две бутылки водки на четверых. Делать это можно спокойно, с чувством, не гнать и не сидеть, глазея на тару. К тому моменту, когда колесо завершало второй оборот, как раз прожевывались остатки огурца.
Ни ДНД тебе, ни укоризны со стороны общественности. Да и стоило такое удовольствие пятак за один оборот. Сорок копеек на всех за катание плюс восемь двадцать восемь за напиток. Итого — восемь шестьдесят восемь. Не такая уж великая сумма на четверых для празднования дня окончания сессии. Никого не интересовало, в каком состоянии молодые люди занимали свои места. Если же они спускались со ступеней порозовевшими и счастливыми — так кого Москва, спрашивается, не восхищала?!
Сейчас аттракцион, еще недавно внушавший людям чувство детского веселья, выглядел уныло и печально. Будка управления завалена снегом. Лишь сугроб, отодвинутый дверью и смятый так, словно его бок придавили лопатой, свидетельствовал о том, что здесь недавно кто-то побывал.
Лисин вынул из багажника «Волги» большой мощный фонарь с такой же рукоятью, как у портфеля, включил его и направил сначала на нижние беседки, потом на последующие. Наконец-то луч света дошел до верхней точки. Там висела беседка, ничем не отличающаяся от остальных по форме. Из нее свисала нога, согнутая в колене и обездвиженная. Слабый ветер едва шевелил штанину.
Такая картинка ввела Гасилова в транс. Он покачнулся, замер и даже перестал моргать.
— Вызывай оперативную группу, — сказал Лисин, выключая фонарь. — Вон едет Сидельников. У него разживемся чаем в термосе и парой булок.
Следователь был прав в своих догадках. Погибли те самые варвары, спутники Ляписова-младшего. Если верить показаниям Варравина, именно они забивали ногами его сестру.
Первый был убит на берегу тремя выстрелами, второй — четырьмя. То ли последний малый оказался живучим, то ли убийца воспылал к нему немалой злобой. Те же ранения в грудь и живот, а в голову на этот раз было сделано два выстрела.
— Ей-богу, за все бананы Африки я сейчас не поменялся бы местами с Андреем Ляписовым, — сказал, допивая чай из жестяного стакана, колпачка от термоса, Лисин.
— Бананы любите? — поинтересовался Сидельников.
— Терпеть не могу это мыло. Я люблю груши.
— Тогда почему не клянетесь всеми грушами Таджикистана? — буркнул Гасилов, уже отогревшийся чаем.
— Слишком велик соблазн встать за них на место Ляписова.
— Значит, все-таки подозреваете, что сынок председателя недоступен для «прокурорского палача»?
Лисин пошевелил плечами, затекшими от долгого сидения в машине, и ответил:
— Он уже вышел за рамки его деятельности. Что же касается неуязвимости… Куда, вы думаете, в таком спешном порядке рванул уважаемый Леонид Павлович? Мальца своего сорокалетнего искать. Сейчас найдет и запрет до лучших времен в каком-нибудь своем особнячке. У него же не один такой?
— Куда уж там один, — заметил Сидельников, совершенно не владеющий информацией на эту тему.
— Вот я и говорю!..
— Снег просеивать не будете? — поинтересовался один из местных оперов, приблизившись к «Волге».
— Не надорвешься? — Лисин кивнул на белую целину. — Или хочешь вторую запонку для пары найти?
Ему все-таки было интересно, кому могли принадлежать инициалы «ЕК». Ничего, кроме «Евгений Киндинов», в голову следователю не приходило. Может, королева Елизавета? Но тогда должно быть «QE».
Лисин помнил старые советские времена, когда люди заботились не о существе предметов, а просто об их наличии. С учетом этого момента любая версия летела в тартарары. Главным были запонки, а что на них написано — нет разницы. Вещь, обнаруженная старооскольским сыщиком, была действительно стара на вид, но выполнена красиво, со вкусом. То есть не для советских пользователей, когда ценилось не качество вещи, а сам факт владения ею.
— Куда теперь? — поинтересовался Гасилов, догадываясь, что миссия бригады окончена.
Все, что было нужно, выяснено, остальное — удел местного следователя. Пусть он готовит материал — Лисин все равно заберет его себе.
— Скажи мне, юрист второго класса, ты веришь в то, что полковник ВДВ таскал с собой «ТТ» столько лет и ни разу не оказался пойманным? Он был задержан лишь в тот день, когда в город прибыл следователь из Москвы.
— Я верю в то, что у него большие затруднения с финансами.
— Он откопал ствол и решил его сбыть, чтобы немного подзаработать?
— Точно.
— Ты молодец, Гасилов, — сказал Лисин, щурясь от света фар, как от лучей утреннего солнца. — Когда прижимает, способен на продуктивное мышление. Давай еще раз проверим. Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего?
— Супа горячего, — просипел Сидельников, для которого чай оказался лишь затравкой.
— Вы хотите поинтересоваться у полковника-десантника, кому он шел сдавать ствол, — подумав, ответил Гасилов.
— Вы оба правы, — заметил следователь. — Но едем мы в следственный изолятор.
Долго крутить полковника-отставника не пришлось. Не понадобилось даже придумывать следственные уловки и припирать его к стене на ляпах, допущенных им в ходе допроса. Немного покурив и подумав, полковник назвал точный адрес человека, который соглашался купить у него оружие, действительно привезенное из Афганистана, за триста долларов.
— За сколько же они их здесь продают? — удивился Сидельников. — Это красная цена «тэтэшки» в Москве! А здесь, понимаешь, скупают оптом за эти суммы.
