Анжела притащила его в банкетный зал какого-то отеля, и Ашот в недоумении оглядывался по сторонам, не видя никаких украшений. По периметру большого помещения стояло множество работающих тепловых пушек, направленных в центр комнаты. А под потолком была очень туго натянута какая-то невзрачная ткань.
— Красавица моя, что именно ты собиралась мне показать? — пытаясь оставаться спокойным, процедил сквозь зубы Ашот.
— Подожди, милый, скоро ты всё увидишь, — пропела девушка и закружилась по комнате.
Остановилась возле своего охранника и протянула руку:
— Мне нужен твой пистолет.
Ашот напрягся, а его личная охрана положила руки на стволы и переглянулась с боссом. Он едва заметно покачал головой и продолжал наблюдать за Анжелой. А она кружилась обратно к нему, но теперь уже с пистолетом в руках.
— Сокровище мое, оружие — это не игрушка, — осторожно произнёс Ашот.
Анжела остановилась напротив него и резко выдохнула прямо в лицо:
— Я знаю!
Её зрачки были сильно расширены, а на щеках играл лихорадочный румянец. «Да она под кайфом», — наконец, догадался мужчина. По его спине стекла струйка пота, и он чуть отклонил голову назад. Это был условный знак. Охрана осторожно двинулась в их сторону, доставая стволы.
Анжела резко вскинула руку и выстрелила в потолок. Раздался треск, натянутая ткань лопнула, и вниз посыпались сотни бумажных самолетиков. Они падали и снова взлетали, и кружились вокруг них в тёплых струях воздуха. Анжела отбросила пистолет и радостно прыгала, ловя самолетики и снова запуская их. Казалось, что девушка сошла с ума. Мужчины потрясённо смотрели по сторонам и не знали, как им на это реагировать.
— Посмотри, Ашотик! — кричала Анжела. — Здесь ровно десять тысяч бумажных самолетиков! И все они несут тебе одну и ту же весть!
Она поймала один самолетик и протянула ему. Ашот осторожно взял самолёт из её рук и развернул. Это была распечатка статьи с заголовком «Любовное гнездышко раскрыто». Широким синим маркером в статье были выделены слова «почти поправился», «таинственная Ксюша», «абсолютно счастлив», «воркуют как голубки».
— А знаешь, что это значит, Ашотик? — продолжала кричать Анжела, кружась по комнате вместе с самолетиками. Приблизилась к нему и закричала прямо в лицо: — Что ты ОБ-ЛА-ЖАЛ-СЯ! Ты не прошёл последнее испытание, Ашотик! Свадьба отменяется!!!
И она расхохоталась, как безумная. Мужчина развернулся и быстро пошёл к выходу. А она всё хохотала и хохотала.
— Дальше я сама, Ашотик! Ты ни на что не способен!
***
Тем же вечером зайдя в спальню, Анжела обнаружила кошачью голову в луже крови на своей кровати. Язык Лори был высунут, а глаза остекленели. Это было предупреждение, и Анжела знала, что оно значит. Но девушка лишь усмехнулась и позвонила отцу:
— Мне нужна дополнительная охрана. Завтра я лечу в Москву.
А потом позвонила в колокольчик и гаркнула вошедшей экономке:
— Уберите это!
Глава 17. Тревожные знаки
Ксюши нет уже десять дней, и я безумно тоскую. Хожу по дому в тех же рубашках, что носила она, ем из её посуды. Спрашиваю, что она делает каждые полчаса, а если она не отвечает сразу, схожу с ума от беспокойства. Всё чаще прошу её мне звонить и что-нибудь рассказывать. Просто слушаю её голос и, закрыв глаза, представляю, что она рядом.
Мы придумали свой условный сигнал. Я дую в стакан, наполовину наполненный водой, и она слышит, что я тоже рядом. Иногда я ставлю рядом несколько стаканов с разным уровнем воды и наигрываю ей целые мелодии, которые отрепетировал или сочинил, пока ждал её звонка.
Позавчера появилась новая статья про то, что наше «любовное гнездышко раскрыто». Там было много разных выдумок о том, как мы с Ксюшей гуляем, взявшись за руки, и целуемся на лавочках. Но главное, там была моя фотография у подъезда, и на ней видно табличку с номерами квартир, при желании, можно разглядеть даже адрес.
Мы поняли, что Ксюше всё ещё нельзя возвращаться. Отец предлагал мне переехать пока к нему, но я отказался. Мне просто необходимо было быть там, где ещё пахло Ксюшей, среди вещей, которых она касалась. А репортёров я не боюсь. Просто буду реже выходить на улицу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но сегодня я понял, что беспокоиться всё-таки нужно. В девять утра раздался звонок в дверь, и я увидел в глазок воздушный шарик фиолетового цвета, который висел в воздухе на высоте полутора метров. Убедившись, что за дверью никого нет, я открыл и увидел, что шарик привязан к обычному белому конверту. В конверте было послание, составленное из разномастных букв, неаккуратно вырезанных из каких-то глянцевых журналов.
«Соловушка мой, что же ты не поёшь?
Пой, Егорушка, пой!..»
Я прочитал его и мысленно выругался. Вот только озабоченных маньячек мне не хватало! В том, что это была девушка, я почему-то не сомневался. Чёртовы фанатки!
В двенадцать снова был шарик, привязанный к конверту. Теперь уже синий.
«Забыл уже, как обломали твои крылышки?
Некоторым красавицам не стОит отказывать»
Я стал вспоминать всех, кому когда-либо отказывал. Это происходило часто, но я всегда старался быть вежливым и никого не обижать. Чёрт, я ведь даже их имен не запоминал. Это может быть кто угодно, даже та озабоченная медсестра из больницы.
15:00 и новое послание:
«Что же ты всё врёшь, мой милый?
От твоей лжи умирают невинные фотомодели»
Я сглотнул. А вот об этом уже стоит знать полиции. Написал отцу и попросил срочно приехать. Он перезвонил и сказал, что пока занят со свидетелем по текущему делу. И подъедет сразу, как освободится.
Мне было жутко не по себе, но в холодильнике было пусто, и пришлось выйти в супермаркет.
Когда возвращался с пакетом, увидел отца, сидящего на скамейке на детской площадке. Он тоже меня заметил, кивнул, но подходить не спешил. Наблюдал за детишками и улыбался. Когда я уже подходил к подъезду, он вдруг подскочил и крикнул:
— Молодой человек, не закрывайте! Подождите! — и направился ко мне.
Я вопросительно на него посмотрел, но он мотнул головой. Пропустил его в подъезд и вошел сам. А когда мы уже были в квартире, он сказал:
— Сынок, а тебя там пасут.
Я повернулся к нему и вопросительно поднял брови.
— Мужик с газетой на скамейке, амбал с собакой и ещё двое в машине. Насолил кому, что ли?
«Отказал тому, кому нельзя отказывать. Вернее, той» — протянул ему бумагу с ответом.
— И что они могут тебе сделать? — прищурил глаза мужчина.
«Видимо, добить. Раз тогда не получилось»
— Егор, надо уходить, — хмуро сказал отец. — Поживёшь пока у меня. Репортёры — это одно, но тут ребята посерьёзнее.
«Есть ещё кое-что» — написал я ему и показал идти на кухню.
Протянул три конверта и, пока он читал послания, написал:
«Каждые три часа. Звонок в дверь и никого. Только воздушный шарик, привязанный к конверту»
— Знаешь, кто это может быть?
Я помотал головой.
— Собирай самое необходимое. А я пока обмозгую, как нам незаметно отсюда выйти.
Через пять минут он уже звонил кому-то.
— Денис, привет. Помощь нужна. Приезжай как можно быстрее по адресу: Херсонская, семь. Тебе нужно, не вызывая подозрений, зайти в последний подъезд и выйти через него на крышу. Там встретимся.
Все это напоминало какую-то спецоперацию. Мы дождались следующего послания и в 18:10 вышли из квартиры. С собой у меня был рюкзак с деньгами, документами и зубной щеткой. Письма и лопнувшие воздушные шарики мы сложили в пакет, чтобы сохранить отпечатки, и тоже взяли с собой.
Поднялись на лифте на шестнадцатый этаж, а потом на чердак по железной лестнице. Это было непросто, мешал гипс на левой ноге. Пришлось подтягиваться на руках и опираться здоровой ногой. На люке висел замок, но отец легко открыл его шпилькой, которую достал из своего бумажника. Я поразился такой предусмотрительности. Видимо, следователь должен быть готов ко всему.
