В сегодняшние дни гейш осталось чуть меньше 10 тысяч. И они выглядят так же, как и два века назад. Их приглашают на банкеты-дзасики в чайные дома или на частные вечера, но это не каждому по карману. Поэтому в последнее время стало распространенным явлением вносить в бюджет крупных фирм статью расхода на гейш для корпоративных вечеринок.
Только в Киото гейши по-прежнему обитают в «цветочных кварталах». В Токио они живут в своих квартирах и приезжают на работу на такси. А онсэн-гейши, то есть работающие на курортах возле горячих источников онсэн, отправляются на работу пешком. Кстати, именно за ними закрепилась слава самых больших искусниц в сексуальных утехах.
Многое в «мире цветов и ив» осталось неизменным. Но прогресс не стоит на месте, и кое-что проникает в этот закрытый мир извне. В 1995 году состоялось массовое выступление гейш-учениц против условий труда, практически не оставляющих времени на личную жизнь. Кроме этого, было несколько случаев, когда ученицы подавали в суд на строгих и несправедливых наставниц за нарушение трудовых прав».
Когда мы расстались, до встречи с господином Кобаяси оставалось еще больше часа. Я решила побродить по магазинам, хотя в Гиндзе были неимоверно завышены цены. Вначале я зашла в огромный универмаг «Мицукоси».
«Надо что-то Лизе привезти», – подумала я, внимательно изучая выложенные на прилавок изделия из жемчуга в одном из отделов.
Но цены были действительно нереальными, и я, улыбнувшись кивающей, как заведенная кукла, продавщице, отошла от прилавка.
«Не мешало бы пройтись», – подумала я и покинула универмаг.
Оказавшись на улице, задумалась, в какую сторону направиться. Удаляться от места встречи не очень хотелось. Я прошла немного и свернула в первый же попавшийся переулок. Глазея по сторонам, двигалась без всякой цели.
Вот навстречу идет толстая негритянка в необычайно широком и цветастом платье. Она тащит за руку упирающегося малыша, похожего на шоколадного пупса, и что-то громко и сердито говорит ему. Их быстро обгоняет поджарый японец в деловом костюме и с круглыми очками на носу. За ним идут две девушки, весело болтая и слизывая мороженое с палочек. Причем одна в очень открытом топике и невозможно коротких шортах, а вторая – в голубом кимоно. Но обе под одинаковыми бумажными гофрированными зонтиками.
Я заметила магазинчик, оформленный как маленькая пагода, и зашла в него. Это оказался магазин антиквариата. Продавец закивал, как только я появилась в двери.
– Коннитива! – вежливо поздоровалась я и приблизилась к витрине, на которой стояли многочисленные статуэтки нэцке.
– Hello! – ответил он, шустро вышел из-за прилавка и поклонился. – Что желает мадам? – продолжил он общаться на довольно хорошем английском.
– Сувенир, пока не знаю какой, – ответила я, обозревая маленькие фигурки.
– Простите, для кого выбираете? – поинтересовался он.
– Для подруги, молодой девушки, – сказала я. И задумчиво добавила: – Может, фарфоровую куколку?
– У меня все только старинное, – заметил он.
И тут мой взгляд упал на фигурку нэцке, покрытую позолотой.
– Вот эту, – сказала я.
– Прекрасный выбор, мадам! – непритворно восхитился продавец. – Это Дайкоку, один из семи богов счастья. Выполнен из слоновой кости, покрыт золочением и прорисовка тушью. Есть подпись мастера.
Он осторожно извлек фигурку и показал мельчайшие иероглифы.
– Сколько она стоит? – спросила я, беря нэцке и разглядывая пухлое улыбающееся лицо Дайкоку и его круглое тельце, сидящее на традиционном мешке с рисом.
– Пятьсот американских долларов, – ответил продавец и широко улыбнулся.
– Хорошо, – без колебаний согласилась я. – Я еще что-нибудь посмотрю.
– О, мадам! Мой магазин в вашем распоряжении!
И он снова начал кланяться.
Я перешла к полочке возле витрины с нэцке. Она была заполнена различными веерами. Я раскрыла сине-голубой очень простого рисунка в виде серебряных волн.
– Это для танца «Мурасаки», – сказал продавец.
«Я понятия не имею, что это за танец, – подумала я, – но он изумительно подойдет под мое голубое кимоно».
– Семьдесят американских, – ответил продавец на мой немой вопрос. – Двусторонняя роспись, авторская работа, семислойная бумага, бамбук, черный лак, серебрение, шестидесятые годы, винтажная вещь, – заученно добавил он.
– О’кей, – сказала я.
И вдруг увидела необычный веер красного цвета с ярко-желтым кругом посередине. Он был раскрыт и стоял на подставке.
– Что это? – спросила я, показывая рукой.
– Нет, мадам, – засмеялся продавец, – это вам не подходит.
– Почему? – удивилась я.
И так и увидела себя в любимом черном кимоно с золотыми веточками бамбука, поднимающимися от подола, и красным кругом солнца на спине.
– Это боевой веер самураев, – объяснил продавец и снял его с подставки.
Когда продавец повернул его ко мне обратной стороной, я увидела, что она желтая с красным кругом.
– Боевой? – переспросила я, беря веер.
Он показался неожиданно тяжелым, и тут я поняла, что его перекладины из металла, остро заточенного на концах, обращенных наружу.
– Конец эпохи Эдо, – продолжил продавец, – примерно 1870 год. Семислойная бумага-васи. Вообще-то такие веера, они называются «тессэн», служили сигнальными, поэтому такие яркие круги с двух сторон. Но при необходимости их часто пускали в ход как оружие.
Я сложила веер и пощупала острие сошедшихся концов.
«Н-да, – подумала я, – такой штукой и убить можно». И спросила:
– Сколько?
– Мадам, вещь старинная, ценная, – вздохнул продавец, словно ему было жаль расставаться с веером.
– Сколько? – улыбнулась я.
– Тысячу американских, – ответил он и после паузы добавил: – Но такому покупателю скину до девятисот. Мадам совсем не торгуется!
– О’кей, – ответила я, подавая ему веер и доставая деньги.
Продавец начал упаковывать мои приобретения.
– Знаете, – говорил он, аккуратно складывая веер в современную картонную коробочку, – сейчас даже есть редкий вид борьбы, который так и называется тессэн-дзюцу. Бойцы используют именно веера-тессэн, конечно, современной работы. Я как-то присутствовал на соревнованиях. Это очень красиво и выглядит завораживающе.
Я вышла из магазина довольная. И даже потраченная сумма денег не могла испортить моего настроения. Увидев телефон-автомат, я решила позвонить Митихиро. Разобравшись в карточной системе при помощи парня, который проходил мимо, я все-таки дозвонилась.
– Хай! – услышала я знакомый низкий голос и улыбнулась.
– Привет, Митихиро! – ответила я на английском.
– Кто это? – тут же перешел он на этот язык.
– Таня, – глупо ответила я.
Но он меня узнал. Явно смутившись, Митихиро начал расспрашивать.
– Знаешь, я сейчас встречаюсь с одним человеком и уже опаздываю, – быстро проговорила я. – Можешь завтра приехать ко мне?
– Да. А во сколько? – спросил он радостным голосом.
– Лучше во второй половине. С утра я учусь. Запиши телефон квартиры, где я сейчас живу.
Свиток пятый
Сияющий свет в долине конопли
Этот мир земной –
Отраженное в зеркале
Марево теней.
Есть, но не скажешь, что есть.
Нет, но не скажешь, что нет.
Минамото СанэтомоКогда я подошла к бронзовому льву, господин Кобаяси уже ждал меня.
– А я подумал, что ты заблудилась, – сказал он, заглядывая мне в глаза.
– Нет, что вы! Я тут кое-что купила.
– Понятно! – улыбнулся он. – Когда женщина попадает в магазин, время странно изменяет свои величины.
– Именно! – рассмеялась я.
– Я хотел пригласить тебя на одно замечательное шоу, – сказал он, останавливая такси.
Мы уселись на заднее сиденье, и господин Кобаяси назвал незнакомый адрес.
«Интересно, куда он меня везет?» – подумала я, мельком глянув на его сухощавое лицо и улыбчивые глаза.
– Как устроилась? – спросил он.
Я стала рассказывать ему о квартире и о первых впечатлениях от Токио. Он молча слушал и периодически кивал головой.
Когда мы остановились возле какого-то здания со светящейся неоновыми огнями вывеской, я удивленно огляделась. Район мне был абсолютно незнаком, но в принципе мало отличался от шумной и многолюдной Гиндзы. Мы зашли внутрь и оказались в помещении, похожем на обычный бар. Но я заметила довольно большую сцену в его конце. Народу в зале было много, мне показалось, что все места заняты. Но к нам подошел администратор и провел за свободный столик почти у самой сцены.
– Будешь что-нибудь спиртное? – спросил господин Кобаяси.
– Пожалуй, светлое пиво, – ответила я, оглядываясь по сторонам.
