– Верджил?
– Ничего особенного, – угрюмо рявкнул он.
В голосе шерифа, как обычно, звучала мировая скорбь, но мне почему-то показалось, что он не совсем искренен. Может, все-таки пришел к выводу, что я посягаю на его сферу деятельности? Тогда нужной информации мне не видать как своих ушей.
– Но хоть что-нибудь он ведь сказал?
– Нет.
Как хотите, но это абсурд. Разговор называется, когда один из собеседников ни слова не произнес! Похоже, Верджил решил держать рот на замке. Положение осложняется.
– Держу пари, ты хочешь, чтобы я тащился к тебе за уликами, – снова раздался в трубке тоскливый голос. – Через весь город. А потом еще на эту твою дурацкую гору.
– Вы выиграли пари.
Мой дом находится ровно в семи милях от рабочего стола Верджила. То есть в десяти минутах езды. Это если развить черепашью скорость. Но послушать Верджила, так я предлагал ему проделать путь как минимум в сотню миль, да все в гору.
– И почему бы тебе не привезти улики самому? – продолжал ныть шериф. – Все равно ведь там ничего не обнаружить, кроме отравы в мясе. Мне только что передали из лаборатории результаты анализа записки с твоей машины и с окна Эммелин Джонстон. Чисто. Кроме того, теперь мы точно знаем, что гамбургер был напичкан крысиным ядом.
У меня чуть было уши торчком не встали, как у Рила.
– То есть? Неужели ни на записке, ни на подоконнике не обнаружили никаких отпечатков пальцев?
Верджил окончательно вышел из себя. Если судить по тону, он решил, что разговаривать с таким остолопом, как я, – себя не уважать.
– Я, кажется, ясно сказал – ничего не нашли!
На твоей записке чисто. Кто бы это ни был, у него хватило ума надеть перчатки.
Должен признаться, злодей все меньше и меньше походил на Джо Эдди.
– И на подоконнике Эммелин ничего, – продолжал Верджил. – Все вытерто.
– Гм-м, – сказал я.
– Вот тебе и «гм»! – Огорчению шерифа не было границ.
– Но послушайте, вам не кажется, что стоит все-таки подскочить ко мне, взглянуть на место преступления?
– Какого еще преступления? Пес-то не пострадал.
Интересно, это у меня фантазия разыгралась или же Верджил и впрямь слегка разочарован таким поворотом событий?
Я начал терять терпение.
– Вот что, Верджил! Думаю, вам все же не помешает приехать хотя бы для виду. А вдруг кто следит за моим домом? Не хотелось бы, знаете ли, вызывать ребят из Луисвиля…
Я нагло блефовал. При всем желании мне не удалось бы уговорить ни одного из бывших коллег примчаться сюда черт знает откуда… ради неудавшегося покушения на Рипа.
Как бы то ни было, а трюк сработал. На другом конце провода раздался тяжкий вздох. Затем обойма непечатных выражений. Второй раз в жизни я посетовал на отличную работу своего телефона.
Первый раз это случилось месяца два назад, когда незабываемой Клодзилле приспичило позвонить мне – причем из того же самого Луисвиля, – и знаете, для чего? Чтобы перечислить все, что ей во мне ненавистно! Среди прочего она, например, заявила, что я – человек со знаком минус, не сказавший ни о ком ни единого доброго слова. Я был в шоке. И это после всех тех прекрасных слов, которые я говорил по ее адресу!
Психотерапевт Клодзиллы, оказывается, выдал предположение, что ей неплохо бы просветить меня на предмет причин ее ненависти. Это, мол, станет для нее незабываемым экспериментом «очищения». Жаль, он не дал себе труда подумать, какого рода экспериментом станет звонок Клодзиллы для меня.
– Ладно, – процедил Верджил. – Скоро буду!
Я вернулся к своему питомцу. Рип улегся на пороге, загораживая проход. Чтобы выйти из комнаты, пришлось через него переступить. Уж не знаю, чем ему приглянулось это место, только он обожает лежать именно здесь. Обычно эта его привычка меня жутко злила, но сегодня я увидел в ней доказательство необычайной сообразительности.
Думаю, до попытки отравления я даже не догадывался, насколько привязан к своему психически неуравновешенному псу.
– Хороший мальчик, Рип, – сказал я. Без всякой причины, просто так. – Хороший мой мальчик.
Сколько бы я это ни повторял, Рипу всегда будет мало, он просто не может наслушаться. И ведет себя так, словно впервые слышит такие замечательные слова. Вот и сейчас он мгновенно встрепенулся и принялся скакать вокруг меня, пританцовывая и норовя лизнуть в губы.
Я попятился, ловко увернулся от этих, образно выражаясь, телячьих нежностей и открыл холодильник. Еще во время разговора с Верджилом я решил угостить Рипа частью грудинки, которую приберегал для барбекю. В конце концов, пес заслужил награду за то, что остался цел и невредим, верно?
У меня не было ни малейших сомнений, что гамбургер, все еще лежавший нетронутым на ступеньке, до отказа напичкан крысиным ядом. Вся картина несостоявшегося преступления явственно стояла у меня перед глазами.
Некто, питающий ненависть к животным, вознамерился отравить мою собаку, для чего преодолел нелегкий подъем и остановился напротив дома. Рип, естественно, закатил свой обычный концерт. Не рискнув приблизиться к моему ненормальному псу, отравитель оставил угощение на нижней ступеньке лестницы. А судя по тому, что гамбургер выглядел довольно помятым, этот самый некто не рискнул даже из машины выйти – бросил отраву прямо из окна.
Злоумышленник явно не относился к кругу моих знакомых, иначе знал бы о пресловутой лестницефобии Рипа. Я жалуюсь на это всем без разбора. Мне и присниться не могло, что когда-нибудь страх Рипа перед ступеньками вызовет у меня такую радость. Не будь мой пес слегка чокнутым, в эту самую минуту он оспаривал бы лавры Пушка, а не сидел бы этот дурень передо мной, виляя хвостом.
Я даже решил разогреть грудинку для Рипа в микроволновке. Пировать так пировать, вы со мной согласны? Включая таймер, я не смог удержаться от улыбки. Несчетное количество раз я пытался выманить своего дуралея во двор самыми что ни на есть аппетитными отбивными. Ни черта не вышло. А этот незадачливый отравитель собак лелеял надежду, что у него пройдет номер с каким-то занюханным гамбургером!
– Классный ты пес, Рип. – Я положил перед ним грудинку. – Знаешь толк в еде.
Несколько секунд Рип не притрагивался к мясу. Так и сидел, склонив голову и поглядывая то на меня, то на угощение. А в карих глазах стоял немой вопрос: это что, такая игра?
– Давай, мой мальчик. Приятного аппетита.
Повторять мне не пришлось.
Едва Рип, так и не оправившись от изумления, со счастливым видом принялся за царское блюдо, как в комнате зазвонил телефон.
– Мистер Блевинс? – Робкий шепот Юнис я узнал моментально. – К нам наведалась Корделия… Она сказала, что вы хотели со мной поговорить?
– Верно. – Тут мне пришло в голову, что Рип не отказался бы от соуса к мясу. Телефонный шнур дотягивался до холодильника, и я вернулся на кухню. – Я тут подумал: вдруг вы вспомнили что-нибудь важное?
Достав бутылку, я щедро полил грудинку ароматным темным соусом. Рип ответил долгим взглядом. То ли благодарным, то ли недоверчивым… Будем считать, что благодарным.
– О, мистер Блевинс… Я… нет… Я рассказала вам все, что знала! – Голос дрожал. – Корделия тут рядом… не хотите с ней поговорить?
Что-то Юнис торопилась закончить разговор. Она же мне сама позвонила, если на то пошло! В чем, собственно, дело?
– Да-да, с удовольствием, – быстро ответил я. – Но сначала один вопрос…
Однако о чем хотел спросить Юнис, из головы вылетело напрочь. Впрочем, стоит ли удивляться? Я же мог потерять своего Рипа! Близость трагедии, похоже, выбила меня из колеи сильнее, чем я думал.
– Да? – со страхом выдохнула Юнис.
Ну слава богу! Вспомнил.
– Речь о том новом каталоге семян, который вы собирались дать бабуле…
Телефон словно отключился. Тишина была полной. Юнис, кажется, даже перестала дышать. А когда заговорила, то голос ее дрожал пуще прежнего:
– К-каком каталоге? Я вам не говорила ни о каком…
– О нем упоминал Делберт Симс. Сказал, что вы получили каталог раньше и собирались дать его бабуле.
Очередная долгая пауза. Что можно делать столько времени? Падать в обморок и приходить в себя?
– Собиралась… – Особой уверенности в голосе Юнис я не услышал.
– Но на кухне у мистера Терли я видел только прошлогодний каталог…
На сей раз Юнис с ответом не медлила.
– Просто бабуля забыла взять у меня новый. Он так и остался лежать на столе. – После еще одной паузы Юнис добавила: – В последнее время бабуля многое забывала.
– Понятно, – сказал я. – Что ж, это все объясняет… Я бы хотел поговорить с…
Не успел я закончить фразу, как в трубке раздался голос Корделии. Довольно расстроенный, кстати сказать, голос.
– Хаскелл?
– Докладываю. Обстановка накаляется. Сегодня кто-то пытался убить мою собаку.
