Но рассмотренные вопросы больше относились к городу. А как же дела обстояли в районах Ленинградской области, в сельской местности, где в то время работал мой отец?
Хозяин области — обком ВКП(б) — произвёл очередную кардинальную перестройку системы управления, ликвидировав округа и укрепив районы, которые, в соответствии с совершенно правильными решениями XVI съезда партии, превратились теперь «в основное звено социалистического строительства в деревне». Обком в эти районы перебросил 1200 работников бывших округов и 4000 руководящих работников и специалистов из Ленинграда.
Конечно, районным партийным организациям трудно. Они проводят работу «в обстановке жесточайшей классовой борьбы» и «в основном правильно осуществляют генеральную линию партии, решительно борясь с уклонами от неё. Достигнут подъём коллективизации» на 10 февраля 1931 года с 5,5 до 10,2 % (а полгода назад приводилась цифра 25 %), что произошло в результате развёртывания «наступления на кулака» и «организации батрачества и бедняцко-середняцкой массы вокруг задач переустройства сельского хозяйства».
Объединённый Ленинградский партийный пленум (в списках участников которого от районов фигурирует фамилия Богданова) отметил, что бюро областкома ВКП(б) «совершенно правильно и своевременно дало указание на места о решительном наступлении на кулака» и что «районные партийные организации в большинстве своём правильно усвоили эту директиву». Несомненно, соответствующие задачи по закрытым каналам связи были поставлены и районным отделениям ОГПУ. Вместе с тем объединённый пленум с сожалением констатировал, что «при практическом наступлении» у большинства районов «нет надлежащей системы для действия по всем линиям. При некоторых успехах в деле довыявления кулака отсутствует учёт кулацкозажиточных хозяйств, наблюдается полный разнобой в даче твёрдых заданий, недостаточно решительно проводится карательная политика по отношению к кулакам, не выполняющим твёрдых заданий по заготовкам и платежам». Обследование, произведенное областкомом ВКП(б), показало, что «руководство отдельных районов не проводило наступления на кулака и в своей практической работе скатилось в право-оппортунистическое болото, подорвав тем самым выполнение всех хозяйственно-политических заданий и развёртывание работы по коллективизации». Вместе с тем пленум отметил, что с середины декабря 1931 года наметился «перелом в деле усиления наступления на кулака, а это привело к повышению темпов коллективизации», а в передовых районах (отмечены Мяксинский и Бабаевский) даже начат переход к сплошной коллективизации. В сельской местности предлагалось расширить вербовку в партию, создать партячейки в МТС и совхозах. Для помощи направить 10 оргпартгрупп сроком на 2 месяца [А. 18].
На фоне всех этих политических событий в апреле 1932 года произошло продвижение Богданова по службе на должность начальника Устюжнского районного отделения ОГПУ.
Устюжна была достаточно солидным городом по сравнению с маленькой Мяксой. Хотя время основания этого древнего поселения неизвестно, но ещё в 1252 году в составе городов Угличского удельного княжества упоминался Железный Устюг. Город возник на месте древней разработки железной болотной руды и славился изделиями из металла. В XVII веке в Устюжне Железнопольской изготовлялись пищали, самопалы и сотни тысяч ядер. При Петре Первом возникли два металлургических завода, производивших железные детали для кораблей, пушки и ядра. С развитием уральских заводов значение Устюжны упало, хотя продолжали работать чугунолитейный, фаянсовый и винокуренный заводы, мукомольная мельница и др. При Советской власти появились лесотехнический и сельскохозяйственный техникумы, педагогическое училище, школы, дома культуры и пионеров, краеведческий музей и библиотеки. Сельское хозяйство в районе было такое же, как во всей Ленинградской области: посевы зерновых, льна, посадки картофеля, овощей, молочное животноводство, свиноводство, птицеводство.
Теперь давайте посмотрим, как отразились на самом Богданове все эти лихие события непримиримой классовой борьбы. Можно предположить, что постоянное насилие, несправедливость, риск собственной жизнью не прошли бесследно, и у крепкого 25-летнего парня «с правильным телосложением и удовлетворительным питанием» наступило сильное нервное истощение, свидетельство о чем от 17 мая 1932 года даже подшито в личное дело. Для восстановления здоровья врачи рекомендовали направить больного «в местные благоприятные климатические условия» [А.2].
Если такая бумага появилась во второй, неофициальной, части личного дела, а не обычным путём оказалась в медицинской книжке, можно полагать, что начальство было весьма обеспокоено данным вопросом и на всякий случай взяло его на заметку.
В этот период отец, видимо, как раз и возымел намерение уйти из органов ОГПУ и, чтобы подготовить себе соответствующую почву, 28 июня 1932 года через делопроизводство Устюжнского райотделения ОГПУ направил в Электротехнический заочный институт Ленинграда следующее письмо: «Не имея возможности продолжать своё образование без отрыва от основной работы на периферии, я решил обратиться к Вам за разъяснением, не смогу ли поступить в Ваш Заочный Институт, так как только таким путём смогу пополнить недостаток знаний в области электротехники».
Вполне очевидно, что оперативному работнику ОГПУ электротехника нужна была так же, как рыбе зонтик или зайцу стоп-сигнал. Однако серьёзность намерения отца подтверждает не только открытая отправка письма через собственное делопроизводство, но и указание в этой бумаге на то, что «с райкомом ВКП(б) договорённость есть, поэтому направление парторганизации будет». Для ответа к письму прилагались почтовые марки на 45 копеек [А.6].
На каком этапе сорвалась задумка об учёбе, сейчас сказать трудно. Во всяком случае в имеющихся автобиографиях отца об обучении в упомянутом институте ничего не говорится. Скорее всего, начальство посоветовало своему работнику, выдвинутому на новую руководящую должность, дурью не маяться, а усиленно заниматься служебными вопросами, поскольку впереди предстояли большие дела.
Непростой 1932 год ознаменовался для Богданова ещё и тем, что в феврале месяце он женился, и, как говорят шутники, на этом закончилась его автобиография, и началась семейная биография.
Глава 6. Дела семейные
Теперь немного поговорим о моей материнской линии как основополагающей женской составляющей нашей семьи. Мама моя, Котова Нина Владимировна, родилась 29 декабря 1904 года (по старому стилю) в городе Рыбинске Ярославской губернии. Переход на новое летосчисление, произведенный в 1918 году, позволил Ниночке несколько омолодиться, поскольку её день рождения переехал теперь на 11 января, а потому годом рождения стал 1905. В результате этого во многих официальных документах в графе «год рождения» сохранилось разночтение: то 1905 (встречается чаще), то 1904. Так и мы, с маминых слов, всегда считали. Однако в сделанной в 2010 году по моему запросу выписке из метрической книги Рыбинской градской Покровской церкви Ярославской Духовной консистории за 1904 год сказано, что Нина родилась 29 декабря 1903 года, а была крещена 4 января 1904 года [А.20]. Думаю, что такие данные о своём появлении на свет Нйна Владимировна и сама-то не знала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
