Аллахвердовы, особенно Сергей Аркадьевич, глубоко уважали моих отца и маму, и все вместе шутили, что их сближает даже то, что фамилия Аллахвердов в переводе с армянского означает приблизительно то же самое, что Богданов по-русски, а Николай и Валентина имеют одинаковые отчества, поскольку отцы их — тёзки. Так и берегли они эту дружбу всю жизнь и даже в мир иной ушли как-то взаимосвязанно. Сначала 29 июня 1972 года не стало Валентины Кузьминичны, а ей во след через несколько месяцев ушёл из жизни Николай Кузьмич. Нина Владимировна и Сергей Аркадьевич пережили своих супругов на 18 лет. И вот когда Сергей Аркадьевич в очередной раз приехал из Риги, где он постоянно проживал, в Москву специально для того, чтобы в день памяти 23 ноября поклониться могиле моего отца, скоропостижно в этот же день скончалась мама, а через 4 дня в её квартире совершенно неожиданно умер и последний из четырёх старых друзей.
Да и с многими другими людьми, с кем сталкивала родителей изменчивая судьба (это не считая многочисленных родственников), сходились душою навек, потому что в этих взаимоотношениях не было места сиюминутной конъюнктуре или корыстным интересам. Переписывались, телеграфировали, перезванивались, наезжали в гости до конца дней своих. Память об этом осталась в небольшой пачке писем. И теперь в этих сохранившихся, порой корявых, написанных на случайных листках, часто карандашом, оставляющих желать лучшего по грамотности строчках я терпеливо выискиваю малейшую информацию о жизни родителей, их родственников и друзей. Какие упущены имевшиеся ранее возможности всех расспросить, всё запомнить, а лучше — записать! Но тогда, по молодости собственных лет, такие дела мало меня интересовали, хотя лично я всегда любил слушать рассказы ветеранов об их жизни, однако собственные меркантильные проблемы казались в ту пору важнее всего на свете. Даже мамины повествования о годах её молодости, учёбе в университете, работе в районе, замужестве в одно ухо влетали, а в другое вылетали, оставляя в памяти лишь слабый след, который теперь стремлюсь подтвердить документально. А папу мы вообще ни о чём никогда не расспрашивали, понимая, что его работа строго секретная и болтать он о ней не имеет права. Хотя сколько раз слышал я от него исходившее из самой глубины болевшей души не совсем понятное мне тогда восклицание: «Что творят… Что творят…»
А творилось в те годы вот что [А. 18]. Руководящие органы Ленинградской области перестали справляться со своими функциями по планированию и регулированию всех вопросов в связи с возросшими задачами социалистического строительства. Поэтому в декабре 1931 года состоялось решение объединенного пленума «О выделении города Ленинграда в пределах Ленинградской области в самостоятельную административно-хозяйственную единицу с самостоятельными партийными, советскими и хозяйственными руководящими органами и бюджетом». В результате этого преобразования главный партийный орган разделился на две части: Ленинградский областной комитет (ЛОК) и Ленинградский (позднее добавили — городской) комитет (ЛК) ВКП(б) с соответствующими самостоятельными штатами. Чтобы обеспечить единство действий этих двух партийных организаций, возглавлял оба комитета один первый секретарь, в качестве которого на объединенном пленуме ЛОК и ЛК был единогласно избран «верный соратник товарища Сталина, непримиримый борец с правым оппортунизмом и кулачеством, любимец народа С.М. Киров».
С этого времени обком партии, не отвлекаясь на городские проблемы, смог вплотную заняться делами многочисленных районов, уделить всё своё неослабное внимание сельским труженикам, а заодно по собственным каналам подготовить и провести намеченную ЦК чистку рядов партии, в которую после Октябрьского переворота вошло много реэмигрантов. Основные вопросы, которые рассматривались теперь на заседаниях пленума ЛОК, касались весеннего сева, поднятия пара, прополки, сенокоса, уборки урожая, подъёма целины, зяблевой вспашки, осеннего сева. В работе этих пленумов, согласно прилагавшимся к протоколам спискам, принимал участие и начальник Устюжнского райотдела ОГПУ Н.К. Богданов, поскольку без помощи силовых структур, только за счёт энтузиазма тружеников села, невозможно было решить те задачи, которые намечало руководство партии. Посудите сами, как без участия чекистских органов сумели бы одни только райуполкомзаги (районные уполномоченные комитета заготовок) и зампредрики (заместители председателей райисполкомов) по заготовкам самостоятельно провести нижеследующие мероприятия, предписанные инструкцией Ленисполкома ВКП(б) о проведении обязательной поставки зерна государству:
1. «Обязать к 20 июля закончить проверку вручения обязательств (то есть обязательства не принимались самими исполнителями, а выдавались им сверху! — Ю.Б.) и устранить все выявленные отступления от закона об обязательной поставке зерна государству». При этом особо подчёркнуто, что «никакое уклонение от обязательств по сдаче зерна в срок не должно быть допущено ни под каким видом».
2. «Вести неослабное наблюдение за изменениями размеров поставки зерна государству колхозами и единоличными хозяйствами в связи с происходящими процессами дальнейшей коллективизации.
3. В отличие от прошлого года, без раскачки, уже с первых дней уборки и обмолота развернуть широким фронтом борьбу за высокий уровень сдачи хлеба государству, решительно не допуская имевшего место самотёка и либерализма.
4. Успеху зернопоставок должно способствовать правильное сочетание методов убеждения — через развёртывание массово-политической работы — с методом государственного принуждения (без ОГПУ здесь никому не справиться. — Ю.Б.) с самого начала кампании». К колхозам и единоличным хозяйствам, не выполнявшим планов хлебосдачи, предписывалось принять меры воздействия и репрессий.
Удостоверение о сдаче членом общества «Динамо» Н.К. Богдановым норм на значок «Готов к труду и обороне» (ГТО).
Ленинград, 1933 год
И самое главное — «разоблачая и беспощадно расправляясь со всеми элементами, пытающимися сорвать выполнение государственного плана зернозаготовок», райуполномоченные «не должны допускать какого бы то ни было либерализма ко всем срывающим план, под каким бы предлогом это ни производилось».
А в отношении тружеников села, собравших урожай, давалось указание «не допускать прошлогодней практики преступной, рваческой выдачи авансов колхозникам». Помол зерна разрешалось производить только на мельницах, включённых в государственный список. Если же это благое дело производилось на иных мукомольных объектах, то оно трактовалось как тайный помол с соответствующими последствиями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
