– Еще полчаса стоять, – успокоил его Леха Каустович, посмотрев на часы.
– Нравится тебе Евросоюз, собирай вещи и уезжай, тебя здесь никто не держит. В стране и так бездельников хватает, без тебя.
Громкий скандал незнакомого спецназовца с одним из майдановцев привлек к себе внимание не только «Беркута», но и журналистов, охотящихся в толпе за горячими сенсациями. Как акулы, реагирующие на резкие звуки, корреспонденты, повернув головы и вытянув шеи, высматривали источник шума.
– Слышь, мужик, шел бы ты отсюда. У тебя своя правда, а у меня своя. Я и мои товарищи присягу давали, так что перевертышей ты среди нас не найдешь. Иди дальше свою крамолу сей, среди «Беркута» перебежчиков нет.
Увидев, как защелкали затворами фотоаппаратов журналисты, боец постарался затеряться среди товарищей, чтобы завтра не оказаться на первых полосах газет.
– Все, уходим, – дернул за руку внимательно наблюдавшего за происходящим Ивана Американец.
Опять спустившись по неустойчивой лестнице вниз на Грушевского, под прицелами телекамер, как звезды сцены, бойцы возвращались к машинам.
Настроение сегодня у Ивана отсутствовало напрочь, да и какое может быть настроение, когда с самого утра тебе уже спалили брови и обожгли лицо и теперь приходилось ходить забрызганным «Пантенолом», с капюшоном на голове. Левое опухшее веко приподнималось с трудом и приходилось смотреть через маленькую щелочку.
А начиналось все довольно неплохо. Бойцы только что отстояли свою смену и рассаживались в теплых автобусах, готовясь немного отдохнуть перед новой сменой. На улице шел небольшой снежок, укрывая белым покрывалом всю грязь, что оставили после себя люди.
– Ген, ты в столовую пойдешь? – позвал Иван.
– Наверное, схожу. Сейчас выйду.
Иван вышел на улицу, где морозный воздух приятно холодил лицо. Потянувшись всем телом, он крикнул в открытую дверь:
– Ну что, пошли?
И не дожидаясь друга, пошел в сторону столовой. Журба не успел далеко отойти, когда его догнал Находько.
– Подожди, там еще человек шесть с нами идут. Мимо товарищей пронеслись вэвэшники со щитами, следом за ними бежал небольшой отряд «Беркута».
– Наверное, что-то случилось, – сказал Гена, провожая взглядом пробегающих милиционеров. Иван остановил одного из солдат.
– Что случилось? Куда бежите? – быстро задавал он вопросы.
– Наши вроде в наступление пошли! – протараторил вэвэшник и понеся вниз догонять товарищей.
– Слышал?
– Ага!
Не сговариваясь, товарищи побежали к автобусу. В салоне царила суета.
– Где вы бродите? – с порога вопросом встретил их Григорий Иванович. Он был уже полностью одет, со шлемом на голове.
– Одевайтесь и на улицу.
Надев броню, Иван искал по карманам маску. Заглянув в автобус, Силенков подогнал милиционера:
– Одного тебя все ждем! Выходи на улицу. Журба надел на голову шлем и выскочил из автобуса.
– Что ты копаешься? Давай в строй падай, – встретил опаздывающего бойца Григорий Иванович.
Протиснувшись в строю к переминающемуся с ноги на ногу Гене, Иван спросил:
– Ты моей маски не видел?
– А где ты ее оставлял?
– Да на сидении лежала, сохла.
– Может, кто вместо своей схватил?
– Может. Надо будет на месте поспрашивать. Командир, слушая радиостанцию, покусывал губу и нервно ходил перед строем. Его нервное поведение явно передавалось бойцам. Одни поправляли налокотники, перестегивали липучки, другие пристраивали на голове более удобно шлемы, третьи тихо переговаривались между собой, с тревогой поглядывая в сторону, откуда слышались взрывы и раздавались крики.
– Командир, когда мы уже вниз пойдем? Надо товарищам помочь, – раздавались выкрики из строя. Остальные бойцы одобрительно поддержали товарища, строй загудел.
– Пойдем. Команды для нас не дают. Видно, пока сами справляются, – успокаивал милиционеров командир.
– Опять без сладкого останемся, – трагическим голосом сказал кто-то из строя. Все засмеялись. Напряжение немного спало. Минут через двадцать безрезультатного ожидания командир пожалел уставших бойцов и распорядился:
– Садимся по машинам и ждем команду. Экипировку не снимаем. Из автобусов не выходим.
Распорядившись, командир быстрым шагом пошел к машине. В автобусе разговоры велись только про наступление, гадали, пойдут на майдан или нет. Иван, заглядывая во все углы, искал свою маску.
– Это не она? – Ахтыркин показывал грязную, затоптанную тряпочку черного цвета. Журба взял в руки то, что еще совсем недавно было его маской. Отряхнув ее от грязи, он осмотрел свою вещь, по ней прошлось явно не меньше взвода.
– Наверное, упала. Ничего, постираешь и можно носить, – утешал товарища с улыбкой Гена.
– Наверное, кто-то у меня на сиденье печенюшки искал и маску на пол сбросил, – ответил Иван, с подозрением посмотрев на товарища, который с аппетитом уминал галетное печенье.
Находько сделал лицо невинного младенца и, отрицательно покачав головой, нарисовал пальцем крест на животе, показывая, что это чистая правда.
– Ладно, – буркнул Иван.
– Потом постираем.
– Выходим строиться, – приказал незнакомый голос по рации, назвав позывной их подразделения.
Нестройной толпой «Беркут» поднялся на холм. Здесь снова начались баталии, в милицию летели камни и горящие бутылки. Бойцы с «Фортами» сразу заняли позиции у забора стадиона «Динамо», стреляя резиновой картечью, скорее для острастки, сдерживая зарвавшихся националистов. Вэвэшники, уперев щиты в решетки забора, прикрывали товарищей от летящих камней и стальных шариков. Радикалов, стреляющих из рогаток, значительно прибавилось. Вошедшие в азарт боевики, чувствуя свою безнаказанность, кое-где стреляли из травматических пистолетов и уже не одна резиновая пуля, смачно чавкая, врезалась в щиты милиции. Свою безнаказанность радикалам было от чего ощущать: патроны с резиновыми пулями у силовиков заканчивались, а новых почему-то не подвозили, приходилось стрелять резиновой картечью, которая эффективна на расстоянии не более пяти метров, а так близко радикалы подходили редко. Газовые гранаты, что вчера подвезли, могли взорваться прямо в руке и бойцы опасались их бросать. Иван вчера стал невольным свидетелем, как один из бойцов пытался бросить гранату из новой партии. Когда он размахнулся, вырвав кольцо, граната разлетелась у него в руках, оглушив еще двух человек, стоящих около него, а милиционера с травмой глаза и разорванными пальцами срочно увезла «скорая». После этого и еще нескольких подобных инцидентов желающих бросать новые гранаты существенно поубавилось. Пользуясь тем, что ответный огонь со стороны милиции ослаб, боевики лезли отовсюду, усиливая безнаказанный натиск.
Приподняв запотевшее забрало, Иван высунулся из-за щита вэвэшника посмотреть окружающую обстановку. Вдруг горящая бутылка, разбившись о щит, бросила клубок пламени и горящие брызги прямо ему в лицо, обжигая кожу и опаливая брови и ресницы. Закричав, он отпрянул назад, заметив убегающего долговязого радикала в темно-синей куртке, бросившего бутылку. Подскочивший пожарник обдал из порошкового огнетушителя всех, кто находился около горевшего щита, сбивая огонь. Иван пытался снять шлем, но никак не мог справиться с застежкой.
– Дай я, – услышал он голос Гены, который ловко расстегнув замок, стащил с товарища шлем. Аккуратно струсив порошок, он, подняв за подбородок лицо друга, внимательно осмотрел его. Один глаз у Ивана не открывался, запечатанный обгоревшей ресницей, осмоленные брови со спекшимися волосами, присыпанные порошком, казались седыми, ярким пятном выделялся красный ожог на лице.
– Да вроде не сильно, а вообще неплохо ты выглянул, – вынес свой категорический вердикт Гена.
– Что, печет? – с сочувствием спросил он у товарища, который обтер брови и, обмяв обгоревшую ресницу, пытался раскрыть глаз.
– Даже не пойму, как-то интуитивно немного успел отвернуться. Повезло. Но эту суку, которая бутылку кинула, я хорошо запомнил. Найду – убью! – с ненавистью сказал Иван, кривясь от боли.
– Глаз целый. Иди к автобусу, там фельдшер посмотрит, – отправил бойца Олег Викторович.
Стоявшие вокруг Ивана товарищи с сочувствием смотрели на него, ведь на его месте мог оказаться любой. Набросив на голову капюшон и взяв в руки шлем, спецназовец побрел к автобусам. Лицо нестерпимо жгло, особенно левый глаз.
– Если поймаете такого длинного пи…ра в темно-синей куртке, мне оставьте. Хочу с ним поговорить, – попросил Журба, повернувшись к стоящим товарищам.
Возле автобусов он быстро нашел фельдшера, разговаривающего по телефону.
– О господи! Где это тебя так угораздило? – воскликнул медик, увидев лицо бойца.
– Как в том анекдоте получилось: «И зачем я туда полез? Я и читать то не умею».
Быстро попрощавшись с абонентом на другой стороне трубки, медик обратился к Ивану:
