Он и доктор Эшборн предполагали, что создание животных, способных к воспроизводству, означает снабжение их заранее сформированными зародышами, потому что именно таким способом пользуется природа. В результате они проглядели другую возможность: если существо может быть выражено именем, то воспроизводство такого существа эквивалентно копированию имени. И вместо крошечного аналога своего тела организм может содержать внутри себя свой лексический образ.
Человечество одновременно станет и передатчиком имени, и его продуктом. Каждое поколение будет и сосудом, и его содержимым – эхом самовоспроизводящейся реверберации[19].
Стрэттон уже предвидел наступление дня, после которого человеческий род сможет существовать столь долго, сколько позволит его собственное поведение, когда его выживание или гибель будут зависеть исключительно от его действий, и оно не исчезнет просто потому, что завершится отведенный ему срок. На протяжении геологических эпох другие виды могут расцветать и увядать подобно цветам, но человечество проживет столько, сколько сможет.
Теперь никакая группа людей не сумеет регулировать численность другой, и личность сохранит свободу при воспроизводстве себе подобных. Рот намеревался применить его эпитет совсем для другого, но Стрэттон надеялся, что каббалист счел бы такое решение достойным. К тому времени, когда истинная мощь автонима станет очевидной, во всем мире появится целое поколение людей, унаследовавших при рождении имя, и уже не найдется способа, с помощью которого любое правительство сумеет контролировать воспроизводство. Лорд Филдхарст и его последователи придут в ярость, и настанет время, когда за все придется платить, но Роберта такая судьба не страшила.
Он торопливо уселся за стол и положил рядом две записные книжки, свою и Рота. Взял чистый лист бумаги и начал записывать свои идеи о том, как можно вставить эпитет Рота в эоним для человека. А мысленно он уже переставлял буквы, подбирая комбинацию, означающую одновременно и человеческое тело, и самое себя – онтогенический код вида, спрессованный в семьдесят две буквы.
Эволюция человеческой науки[20]
Двадцать пять лет прошло с тех пор, как нашим редакторам был подан для публикации последний отчет об оригинальных исследованиях, и потому самое время вернуться к столь широко обсуждавшемуся тогда вопросу: какова роль ученых в эпоху, когда передовой край научных исследований сместился за пределы понимания человека?
Несомненно, многие наши подписчики помнят статьи, авторы которых были первыми индивидуумами, добившимися описанных результатов. Но по мере того как металюди начали доминировать в экспериментальных исследованиях, полученные данные они все чаще делали доступными только через ЦНП (цифровую нейронную передачу), оставляя журналам возможность печатать сообщения из вторых рук в переводе на понятный человечеству язык. Без ЦНП люди не могли ни полностью освоить предыдущие разработки, ни эффективно использовать новые методики, необходимые для дальнейших исследований, в то время как металюди продолжали развивать ЦНП и все более на нее полагаться. Журналы для человеческой аудитории были сведены до средства популяризации, да и в этой роли проявили себя не слишком успешно, поскольку изложение новейших открытий ставило в тупик даже самых талантливых людей.
Никто не отрицает превосходства метачеловеческой науки, но исследователей-людей она среди прочего заставила осознать, что они, по всей вероятности, уже никогда больше не смогут внести оригинального вклада ни в одной области. Многие тогда полностью отошли от теоретических и прикладных исследований, отказавшись от абстрактных построений и экспериментов ради герменевтики, то есть интерпретации достижений металюдей.
Сперва на передний план вышла текстуальная герменевтика, так как уже имелись терабайты публикаций металюдей, перевод которых, хотя местами и темный, был предположительно не вполне точным. Расшифровка этих текстов мало схожа с задачами традиционной палеографии, но поступательное движение не останавливается: недавние эксперименты подкрепили представленную Хамфри десять лет назад расшифровку статей по генетике гистосовместимости.
Наличие устройств, созданных на принципах метачеловеческой науки, породило герменевтику артефактов. Ученые взялись за «обратное проектирование» этих артефактов, имея целью не производство конкурентоспособных продуктов, а просто понимание физических принципов их работы. Наиболее распространенная методика здесь – кристаллографический анализ нанопрограмм, который нередко дарит нам возможность отчасти проникнуть в суть механосинтеза.
Самый новый и наиболее умозрительный метод изысканий – обнаружение на расстоянии научно-исследовательских центров металюдей. Последняя крупная находка в этой области – ЭкзаКоллайдер[21], недавно обнаруженный под пустыней Гоби, его странная и сложная нейтрино-сигнатура была предметом многих дискуссий. (Разумеется, переносной нейтрино-детектор, с помощью которого была обнаружена установка, принадлежит к артефактам металюдей, и принципы его работы также остаются недоступны пониманию человека.)
Вопрос в том, достойны ли подобные проекты истинных ученых? Кое-кто называет их пустой тратой времени, уподобляя попыткам американских индейцев плавить бронзу в то время, как в свободном доступе имеются железные орудия европейского производства. Сравнение было бы более уместным, если бы люди конкурировали с металюдьми, но в нынешней экономике изобилия ничто не свидетельствует о существовании подобной конкуренции. Более того, должно признать, что – в отличие от прочих столкновений более ранней низкотехнологичной культуры с культурой высокотехнологичной – людям не грозит ни ассимиляция, ни вымирание.
По-прежнему не существует способа увеличить человеческий мозг до метачеловеческого; чтобы мозг был совместим с ЦНП, генную терапию Сугимото обязательно производят до того, как в эмбрионе начнется нейрогенезис. Подобное отсутствие механизма ассимиляции означает, что перед человеческими родителями метачеловеческого ребенка встает трудный выбор: позволить своему ребенку нейронно-цифровое взаимодействие с метачеловеческой культурой и наблюдать, как их дитя становится им непонятным и чуждым, или ограничить доступ к ЦНП в годы формирования личности, что для метачеловека сходно с лишениями, выпавшими на долю Каспара Хаузера. Неудивительно, что процент родителей, решающихся подвергнуть своих детей генетической терапии Сугимото, в последние годы упал почти до нуля.
В результате человеческая цивилизация, по всей вероятности, выживет, а научная традиция – жизненно необходимая часть этой цивилизации. Герменевтика – оправданный и законный метод научных изысканий и увеличивает свод человеческого знания в той же мере, что и, собственно, оригинальные исследования. Более того, исследователи-люди могут найти артефактам применение в сферах, которые проглядели металюди, чьи преимущества обычно позволяют им оставлять без внимания наши нужды. К примеру, что, если результаты уже имеющихся исследований подали надежду на альтернативную терапию развития мозга, которая позволила бы отдельным индивидуумам постепенно «сапгрейдить» свой разум до уровня, эквивалентного метачеловеческому. Подобная терапия стала бы мостом через величайшую культурную пропасть в истории нашей расы, однако металюдям может просто не прийти в голову вести разработки в данной области. Одна эта возможность оправдывает продолжение человеческих исследований человеками.
Нам нечего благоговеть перед достижениями метачеловеческой науки. Нам следует всегда помнить, что технологии, давшие жизнь металюдям, были изобретены нашими предшественниками-людьми, а они были не умнее нас.
Тебе нравится, что ты видишь?[22]
Документальный фильм
Красота – обещание счастья.
Стендаль
Теймера Лайонс, студентка первого курса Пемблтонского университета:
Просто ушам своим не верю. В прошлом году я была в кампусе на экскурсии и ни слова об этом не слышала. А теперь только я приехала, и выясняется, что ребята хотят сделать калли обязательной. Поступая в колледж, я надеялась, что хоть тут смогу от нее освободиться, ну знаете, смогу быть как все остальные. Знай я, что есть хотя бы шанс терпеть ее еще пять лет, то, наверное, выбрала бы другой колледж. Такое чувство, что меня надули.
На следующей неделе мне исполнится восемнадцать, и в день рождения мне отключат калли. Если они проголосуют за то, чтобы калли стала обязательным условием обучения, я просто не знаю, что буду делать. Переведусь, наверное. А сейчас мне хочется останавливать людей на улице и говорить им: «Голосуйте против». Есть, наверное, какая-нибудь кампания, в которой могла бы поучаствовать.
