нападавших среагировали быстро, открыв стрельбу из пистолетов. Обе машины сдали назад, белая Нива едва не задавила одного из своих, пытавшихся укрыться за ней.
Как только прозвучал выстрел, у меня временно отключилось восприятие реальности — двумя выстрелами я смог задеть того, кто едва не попал под машину и сразу перенес огонь на Ниву, в район водителя. Почти синхронно прозвучали выстрелы из Вепрей, разнося вдребезги лобовое белой Нивы. Вторая машина оказалась проворней — водитель на оборотах ушел задним ходом, выходя из зоны обстрела. Со стороны противника прозвучало еще несколько ружейных выстрелов, я даже услышал жужжание рядом с собой.
— Передумали забирать машину?
Я узнал голос деда. Нападавшие не ответили — двое лежали на дороге, толстяк скорее всего был мертв, а вот раненый мной пытался ползти вслед за второй машиной. Голова водителя Нивы лежала на руле, но с такого расстояния не было ясно, ранен он или мертв. Бордовая Нива отъехала метров на двести, в ее сторону бежали трое, выписывая замысловатые кренделя. Вслед прозвучали выстрелы из Вепрей и пистолета Ашота, но цели не достигли. Трое убегавших добрались до Нивы и, взревев мотором, машина скрылась в сторону Лесхоза.
Толстяк и водитель были мертвы, раненный был жив — пули попали ему в правое плечо и задели правую подвздошную область.
— Не убивайте, я не стрелял! — выплевывая кровавую пену, бандит едва не плакал.
— Что с ним будем делать? — Виталий Семенович ткнул стволом карабина район раны, вызвав крики и плач раненого.
— Пристрелить и утопить в болоте, половина болот здесь не замерзает, — дед заговорщически подмигнул, — С врагами Родины разговор короткий.
Но подонок уже не слышал, потеряв сознание.
— Сдадим его властям, думаю, с ним разберутся. А ты отлично стреляешь, Сергеич, водитель, похоже, тоже твоих рук дело. Я на стрельбище никогда особыми результатами не выделялся, — Семенов похлопал деда по плечу.
— А нечего угрожать человеку при исполнении! Олежек, посмотри их документы.
Документов у бандитов не оказалось, Нива была зарегистрирована на некоего Антонченко Ивана Петровича, жителя Никитино. Водительские права также нашлись в бардачке — с фотографии глядел пожилой мужчина, не похожий на наших новых знакомых.
— Угнали или отобрали. — констатировал Семенов. — Давайте трупы и раненного в Ниву, я сяду за руль. Довезем их до ближайшего отделения полиции и сдадим. Оружие их тоже надо сдать.
Из оружия у раненого оказался пистолет, он все-таки соврал — одного патрона не хватало в обойме и ружье у толстяка, убитого первым выстрелом. Водитель был безоружен, потому и остался за рулем. Меня удивило их дилетантство — имея численное преимущество, нападение организовали из рук вон плохо. Практически сами полезли под пули, подойдя на убойное расстояние.
— Дилетанты, возможно, не так давно пошли по кривой дорожке, — полковник словно прочитал мои мысли. — В любом случае, имеем факт нападения, и у нас законная самооборона.
— С нашим первым выстрелом, — Ашот съязвил, но быстро осекся под взглядом деда. Пришлось положить задний ряд кресел Нивы, чтобы втиснуть трупы. Раненого решили везти на Додже. Подходя к машине, не сдержал ругательства — две аккуратные дырочки на багажнике. С трудом сдержался, чтобы не разжать руки и не бросить раненного прямо на дороге. Его тоже пристроили в багажник, лучшего обращения он не заслужил. Внимательно осмотрел машину — бак не зацепили, нигде ничего не капало.
Семенов ехал за мной почти вплотную, словно боялся отстать и потеряться. Ашоту пришлось составить ему компанию, дед приказным тоном отослал армянина в Ниву. Не простил, видимо, остроты насчет самообороны и первого выстрела.
— Дальше будет только хуже, первое время люди еще держатся, потом окончательно теряют все принципы, — вздохнув, дедушка продолжил:
— Я такое видел в горячих точках по службе. Вроде люди нормальные, но если по ним прошлась война, каждый норовит вскарабкаться наверх по чужим трупам. Сосед соседа подставляет, ворует, даже убивает. Сколько мы продержимся как люди, не превращаясь в скотину, одному Богу известно.
— В Великую Отечественную же не оскотинились, — возразил его монологу. — Да и на СВО я видел такую взаимовыручку!
— То было другое время и другие люди. Сейчас совсем другое — никто ничего не умеет, вы же поколение телефонов и интернета, небось супружеский долг и то по подсказкам из интернета выполняете, — дед сильно утрировал, но логика в его словах была. Лично я не мог долгое время отличить осину от ясеня или других деревьев. Березу, дуб — без проблем, но на этом мои познания заканчивались.
Мы ехали минут двадцать, два небольших населенных пункта проехали без проблем. Когда встретился трафарет с указанием «Гавриловское», дед оживился:
— Приехали, Гавриловское вплотную примыкает к городу.
Сельское поселение растянулось на километр, трафарет, указывавший, что мы в Спасске-Рязанском, я не заметил, но БТР с группой военных сразу бросился в глаза. Перед импровизированным блокпостом образовалась очередь — впереди нас было четыре машины. Двое вооруженных людей в касках и бронежилетах проверяли документы, просили открыть багажник.
— Ты говоришь, власти нет? Власть всегда найдется.
На мои слова дед усмехнулся:
— Это выжившие ВДВшники из Рязани. Ну, постоят они здесь до тепла, а потом рванут по своим домам, родных искать.
— Добрый день, документы есть?
Солдат был еще молод. Я потянулся за документами машины, но военный уточнил:
— Только паспорта или удостоверения личности.
Еще до начала всего этого бедлама мы подготовились — все документы были скопированы и заламинированы в двух экземплярах. На удостоверение деда солдат взглянул только мельком, обратив внимание на мой «паспорт».
— Оригинала нет?
Сдерживая закипающее раздражение, постарался ответить максимально вежливо:
— Это нотариально заверенная копия, сделанная почти год назад. Оригинала с собой нет, но он и не нужен.
— Сидите в машине, — солдат ушел к БТРу.
— Вот идиот, наберут дебилов и удивляются, почему в стране все плохо.
— Не нервничай, у нас раненый в багажнике, а у Семеныча два
