Этот покрой рубашки с длинными рукавами и коротким подолом на самом деле был находкой, и позже Гудини сам использовал такую рубашку: в ней его подвешивали вверх ногами над запруженной народом улицей.
В-этой книге о секретах наручников есть и любопытный абзац об отмычках. Он начинается так: «Всегда можно найти правильную форму бородки ключа, приложив к нему мягкий воск…» И заканчивается: «Небольшая коллекция отмычек всегда имеется в наличии у любого взломщика». Этот абзац проиллюстрирован двумя набросками бородки, ключа и отмычки, которые открывали один замок. Интересно, что абзац этот почти дословно повторяет статью о замках из Британской энциклопедии, и оба наброска — просто копии с энциклопедических иллюстраций.
Я вспомнил это не для того, чтобы дискредитировать Гудини: он мог переписать текст, перерисовать наброски за несколько лет до создания книги, затем забыть об источнике и перепутать переписанные заметки со своими собственными набросками. В конце концов, Голдстон слово в слово вставил абзац в книгу.
Доход с продажи памфлетов Гарри часто отдавал различным фондам помощи беднякам в тех городах, где он выступал; он всегда помогал жертвам наводнений или аварий в шахтах. Если во время представления об этом иногда и объявляли, чтобы оживить торговлю книгами, то в прессе о благотворительности Гудини не упоминалось никогда. Его личный кодекс предписывал творить добро без шумихи.
Осенью 1909 года Гудини выступал в Олдхэме, где не было синагоги. На годовщину смерти отца Гарри поехал в Манчестер, занял шапочку для моления у другого мужчины и заказал поминальную. Он был не благочестивым иудаистом, а просто верным сыном, который знал, что маме будет приятно, когда он напишет ей об этом.
Гудини никогда не обращал ни малейшего внимания на текущие события. Спорт его не привлекал, разве что в тех случаях, когда он мог перенять и усовершенствовать какое-нибудь упражнение. Его музыкальные привязанности ограничивались мелодиями, которые он мог насвистывать, и теми, под которые шли представления. Читал он запоем, и не только те книги, которые могли привлечь его как профессионала.
Бесс давно поняла, что ее Гарри непредсказуем. Она к этому привыкла, но все же удивилась, когда в начале 1909 года Гудини стал скупать картины, гравюры, эскизы. Похоже, что его интерес к графическому искусству объяснялся картинами с магическими сюжетами. Собиратели афиш и реквизита иллюзионистов обычно обделяли эту живопись вниманием. Но когда Гарри принялся покупать картины, стало ясно, что искусство занимает его само по себе. Он быстро учился всему, и чтобы стать ценителем, ему не понадобилось много времени. Он начал посещать аукционы и приносить в гостиничные номера приобретенные там ценности. Бесс разделяла хобби своего мужа. Но на одном из аукционов он взвинтил цену и купил старую гравюру какого-то шарлатана, изображавшую кубки и шары. Такая картина не имела большой художественной ценности и, следовательно, торги не были оживленными. Потом ему понравился пейзаж Ватто, и Гарри потерял голову. Бесс испугалась, как бы это турне по Европе не разорило их. Гарри всегда сорил деньгами. То благотворительность, то какие-нибудь редкие книги по магии. Бесс «заначивала» ровно столько, сколько нужно, чтобы им не пришлось занимать.
Однажды вечером во время очередного заболевания живописью Гудини обедал в лондонском доме Уилла Голдстона. Хозяин обратил его внимание на небольшую, но изысканную акварель, которую недавно приобрел. Гудини посмотрел на нее, на лице его отразилась боль, и он начал покусывать нижнюю губу — верный знак того, что он был глубоко встревожен. Затем он повернулся и с горящими глазами сказал Голдстону: «Уилл, это моя картина!»
«Невозможно, старина, я купил ее на дорогом аукционе». Гудини подошел ближе, дрожа от гнева, переживая крушение своих надежд. «Уилл, говорю тебе, она моя. Она была предложена мне. Я сказал, что дам им знать. Я должен иметь ее».
Голдстон был задет.
«Но, друг мой, я купил ее. Я могу показать тебе чек. Картина была свободна. За нее не торговались». Серо-голубые глаза Гудини застыли. «Она моя, Уилл. Я должен иметь ее».
Вежливый Голдстон улыбнулся.
«Гарри, какие картины, когда речь идет о дружбе? Ни слова больше об этом».
Гудини решительно кивнул. «Да, верно, ничто не должно мешать дружбе. Я забираю ее». Он снял картину со стены и вышел, неся ее под мышкой. Впоследствии Голдстон видел ее в спальне дома на 113-й улице в Нью-Йорке. Гудини никогда больше не упоминал о ней.
Но вскоре увлечение искусством сошло на нет. Когда Гарри выступал в Гамбурге в ноябре того же года, он впервые посетил ипподром и там обратил внимание на приспособление, которое заставило его напрочь забыть о картинах. Менее чем через неделю он имел точно такое же и снял помещение, чтобы хранить его.
Его новым, хобби стала летающая машина, биплан. Прежде чем Гарри научился летать на нем, на корпусе машины появилось горделиво выписанное слово «ГУДИНИ», а в кабине красовалась его фотография. Гарри стоял, сдвинув кепку на затылок, как это делали авиаторы. Он был намерен летать, даже если это сулило ему гибель. Впрочем, Гарри был уверен, что не погибнет. Возможно, эта уверенность и спасла ему жизнь. Гарри был подвластен «магии веры».
23
Аэронавт
Страхи Бесс в период увлечения Гарри картинами были пустяком в сравнении с тем, что последовало потом. Когда Гудини впервые увидел летающую машину на гамбургском ипподроме, он понял, что хочет иметь ее. По словам пилота, это была «Сантос Дюмон» трехлетней давности.
Гарри заплатил за аэроплан двадцать пять тысяч франков, снял ангар и нанял механика по имени Брассак, чтобы тот научил его летать. В самолете стоял английский двигатель мощностью в шестьдесят лошадиных сил, работающий на бензине и довольно капризный.
В 1909 году пилоты летали только в хорошую погоду. Ветер губил пилотов. Две недели Гарри торчал на земле, проводя все свободное время возле самолета. Он задумал новый трюк, — освобождение от действия силы тяжести.
Наконец ветер утих, и Гарри взлетел, но поднявшись на несколько футов, упал, врезавшись носом в землю. Он вдребезги разбил пропеллер и частично фюзеляж. Следующие две недели ушли на ремонт. В конце концов ему удалось удачно взлететь, побыть в воздухе и приземлиться. Гарри торжествовал.
В то время он получил приглашение на месяц в Австралию. Баснословный гонорар, оплаченный проезд из Франции в Австралию и из Австралии до Ванкувера.
Он сел на пароход в Марселе 7 января 1910 года, захватив с собой разобранный биплан. При нем был и механик.
Путешествие продолжалось двадцать девять дней. Всю дорогу Гарри мучился морской болезнью. Когда они достигли Аделаиды, и Гарри ступил на сушу, он весил на двадцать пять фунтов меньше, чем до отплытия.
Наверное, нет более противоречивого периода в жизни Гудини, чем австралийский. Мы знаем, что он совершил сенсационный прыжок с моста; есть и фотография. В газетах говорится, что когда он упал в воду, на поверхность вынесло труп утопленника. Когда Гудини, сняв наручники, вынырнул и огляделся в поисках лодки, которая должна была его подобрать, он был настолько ошеломлен, увидев труп, что оцепенел, и его затащили в. лодку, будто бревно.
Позже на пресс-конференции американский артист сказал репортерам: «Не оскорбляйте меня, называя иллюзионистом. Я — мастер освобождения. В Америке, если вы потрясете любое дерево, с него упадут десятки иллюзионистов».
Говорят, что в самом начале австралийского турне в уборную Гарри позвонил незнакомец и заявил, что в Австралии полным-полно доморощенных мастеров освобождения, которым не хватает работы. Незнакомец предложил Гудини расторгнуть его «чертов контракт» и убираться домой подобру-поздорову.
Однако австралийский иллюзионист Джек Хаггард заявил, что это чепуха. Гарри пробыл в Австралии месяц, но его предложение продлить контракт не было принято: полчаса смотреть на зашторенную кабину австралийская публика не пожелала. Гарри аннулировал контракт с новозеландцами и отбыл в Ванкувер. По словам Хаггарда, если бы австралийские артисты желали выжить Гудини из страны, он, Хаггард, непременно знал бы об этом. Видимо, эта история — просто выдумка. К тому же, Гудини наверняка сумел бы постоять за себя. Скорее всего, турне просто не получилось.
Однако Гудини удалось стать первым человеком, совершившим успешный полет на аэроплане в Австралии. Согласно замерам, он пролетел над Зеленым континентом ровно одну милю.
Поспешно созданная австралийская лига аэронавтов наградила Гарри призом — диском, на котором было отчеканено Южное полушарие Земли с Австралией в центре, а также два крыла, имя Гудини между ними и дата: 16 марта 1910 года. Позже Гудини утверждал, что он совершил восемнадцать успешных полетов над Австралией, одни из которых продолжался шесть минут и тридцать семь секунд.
