И тут Чунто словно очнулся, до этого он стоял с безразличным видом, возможно, читал про себя одну из буддийских молитв или мантр. Монах вновь сложил ладони в трубочки и без видимых усилий протащил их сквозь веревочные кольца, затем нагнулся и развязал путы на ногах.
— Скорее! — заорал на него Николай. — У меня нож в рукаве! Режь!
Желтое облако росло в размерах, уверенно приближалось. Оказалось, что Чунто, когда надо, умеет действовать быстро. Он подбежал к поручику, даже не стал тратить время на то, чтобы вытаскивать нож из шва, он просто пробил острием материю. Заточенный супинатор выскользнул из тайника в его руки. Несколько выверенных взмахов — и перерезанные веревки упали на землю. На освобождение Ричарда и Ямадо ушло меньше минуты.
Некому не пришлось кричать «бежим». Один вид отравленного облака заставлял действовать. Пока еще не задумывались и о направлении, его выбрали инстинктивно — подальше от грузовиков. Николай почувствовал, что занятия физкультурой в тюремной камере корпуса «ро» не прошли для него даром. Теперь он бежал вместе со всеми. Молил в мыслях о том, чтобы не разлетелись его туфли. Босиком по каменистой земле далеко на уйдешь. Предварительно договорились, что никто никого ждать не будет, если равняться на самого слабого, пропадут все. Знание этого подхлестывало. Ричард вырвался немного вперед. Подметки его ботинок только и мелькали. Чунто тоже бежал во всю прыть, но внешне казалось, что он может мчаться и быстрее — каменное выражение лица, абсолютно ровное дыхание, и ни капельки пота на бритой на голове. Ямадо тоже держался молодцом.
Американец затравленно обернулся.
— Николай, надо уходить в сторону. Облако нагоняет нас, — проговорил он сбивчиво.
— Не останавливайся. Только вперед, — прохрипел Галицкий, обгоняя его.
— Мы погибнем.
— Если между нами и погоней окажется чистое пространство, они догонят нас. Облако — не только смертельная угроза, но и наше спасение. Они тоже боятся смерти.
Галицкий не знал, услышал ли его последние слова Ричард, поскольку кричал на ходу, захлебываясь, хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Легкие буквально разрывались в груди. Но стоило перетерпеть боль, выложиться на все сто процентов, данных организму природой. Впереди маячила свобода, а за нее можно рискнуть и жизнью.
— Но там впереди солончаковое озеро! — кричал Ричард. — Я туда не хочу, нас сожгут.
— Солнце уже клонится к западу, — прохрипел Галицкий, смахнул тыльной стороной ладони едкий пот, накативший на глаза. — Будем бежать, пока облако не рассеется…
Генерал всматривался в перископ, он видел лишь спины бегущих «бревен». Темп, с которым они передвигались, его впечатлял. Никакие палки и угрозы не могли бы заставить бегать так быстро. Открывались скрытые возможности человеческого организма. Но желтое пятно расплывалось, закрывало видимость. Картинка была еще видна, но как в тумане, а затем фигуры исчезли в желтом мареве. Сиро Иссии отстранился от перископа.
— Я их уже не вижу. Какова скорость ветра?
— Около двадцати километров в час, — доложил Ихара.
Генерал наморщил лоб.
— Человек не способен долго держать такую скорость, даже если за ним гонится молодой тигр. Почему они не сворачивают, чтобы облако прошло мимо них?
— Я тоже поначалу удивился, но подумав, понял, что они поступают абсолютно правильно, — отвечал Ихара. — Они же не знают, что мы дали им убежать нарочно. Беглецы уверены, будто мы намерены, как и в прошлый раз, давить их машиной, вернее, двумя машинами. А при таком направлении, в котором они движутся сейчас, между нами и ими — облако отравляющего газа, непреодолимая преграда, — для убедительности начальник отдела даже нарисовал на страничке блокнота схему карандашом.
— Все это логично, но беглецы задохнутся, когда облако настигнет их, — произнес генерал, глядя вдаль, там, за желтым туманом, сейчас шла игра — «бревна» бежали наперегонки со смертью. — Хорошее начало, но наш эксперимент потеряет смысл. И наш завербованный человек бежит вместе с ними, на верную смерть? Удивляюсь его выдержке.
— Не хотите ли вы сказать, что им следовало дать противогазы? — улыбнулся Ихара. — Смысл нашего эксперимента в раскрытии уникальных способностей тела, мозга. При появлении смертельной опасности мозг или активизируется, или же впадает в ступор. Обычно мы сознательно, но при этом ошибочно загоняли «бревна» в последнее состояние. Однако вы же сами говорили о том, что человек способен ради своего спасения найти способ развести огонь голыми руками. Каким образом — до начала эксперимента неизвестно. Ответ возникнет по ходу, он станет озарением. Я уверен, они придумают способ, как избежать смерти. Мне даже вспомнилось одно древнее стихотворение, автора, правда, вспомнить не могу. «У моего деда-кровельщика я научился искусству бросать молоток своему напарнику. Целить надо прямо в нос, а уж поймает он или не поймает — это его искусство».
Ихара слегка лукавил, автора он помнил прекрасно. Стихотворение написал сам пару лет тому назад, но решил не выпячивать свои таланты перед начальником. Пусть тот думает, что поэт жил в давние времена, это придавало стихам убедительности.
Генерал Сиро Иссии широко улыбнулся. Была в этом стихотворении, как говорится, «сермяжная правда». Ему даже в мыслях увиделась картинка, как двое кровельщиков перебрасываются на крыше пагоды молотком. Он смотрел на заходящее солнце. Его красный диск висел над степью. Генерал пытался прикинуть в уме способ, каким можно спастись от отравляющего газа, когда при себе нет противогаза. Он даже поставил себя на место беглецов, но ничего путного в голову не приходило.
— Если бы я был азартным игроком, то сделал бы ставку, как на скачках, — произнес генерал.
— Ставку на что? — уточнил Ихара.
— Десять к одному на то, что вся четверка скоро будет мертва.
— Ваше превосходительство, а я сделал бы ставку два к одному на то, что они изыщут способ спастись.
— Это невозможно. Утром мы обнаружим в степи мертвые тела. Мне кажется, вы слишком ужесточили эксперимент.
— Посмотрим, — Ихара смотрел на горизонт, где в сгущающихся сумерках просматривалось желтое облако, ответ крылся в нем.
Солдаты уже погрузили оборудование в машины и ждали приказаний, но генерал не спешил покидать это место, он сел за столик, сам налил себе остатки кофе в кружку, пил его мелкими глотками.
— Ваше превосходительство, вам надо возвращаться. В темноте в степи легко сбиться с дороги. Я все проверю сам.
— Нет, Ихара, я решил тоже остаться на эту ночь. Я хочу увидеть твою или мою правоту собственными глазами.
Сказав это, Сиро Иссии пошел к машине. Водитель уже успел заботливо разложить в спальное место одно из сидений и даже положил рядом плед из теплой верблюжьей шерсти. Двигатель продолжал работать на малых оборотах, в салоне было тепло, тихо звучала радиомузыка. Генерал расстегнул мундир, ослабил пояс, прилег на разложенное сиденье. Последние годы он редко выезжал в степь надолго, а потому в темноте она казалось ему особенно враждебной. Вспомнилась виденная в Токио цветущая сакура…
Николай с Ричардом одновременно подбежали к солончаковому озеру, остановились, хрипло дыша. Обернувшись, они смотрели на еле различимое облако газа, оно ширилось, приближалось.
— Не успеем обежать озеро, — закашлялся подоспевший Ямадо.
Чунто хоть и подбежал, но это выглядело так, словно он просто подошел, настолько его дыхание было ровным.
— Успеем, мы на самом его краю, еще немного. Вот только отдышусь маленько. — Николай стоял, упершись руками в колени.
Только сейчас он заметил, что тибетский монах прихватил с собой срезанные с крестов веревки.
— Зачем они тебе? — спросил он.
— В дороге может пригодиться все, что угодно, — с достоинством ответил Чунто.
Озеро шелестело сухим тростником. Если обегать его справа, предстояло сделать небольшой крюк, а затем уже можно было и уходить в сторону, ведь сумерки сгущались. По темноте поиски беглецов вести бессмысленно. Галицкий был уверен, что масштабно их начнут ловить лишь на рассвете. Имелся шанс спастись. Вот только как избежать приближающегося облака?
— Газ тяжелее воздуха? — спросил Ричард уже на ходу.
— Естественно, иначе он поднялся бы вверх, а не стелился по земле.
— Жаль, что мы не в лесу. Так можно было бы забраться на дерево. Проклятая степь!
— Приходится выбирать из того, что имеем.
Николай чисто машинально отсчитывал в уме шаги, которые пробежал. Делал это не с какой-то конкретной целью, а лишь для того, чтобы отвлечь мысли, не думать о нависшей опасности. Он-то знал действие отравляющего газа, ему приходилось видеть погибших от него. Посиневшие лица, высунутые языки, кровавая пена, застывшая на распухших, искусанных губах.
