чувствовал себя на столько здоровым. На столько уверенным в себе и в том, что я видел. Я видел девушку, которая вспыхнула как спичка. Изнутри. У клуба слишком хорошая репутация, что бы от их коктейлей горели люди. Допросить барменов, подруг, друзей. Кто с ней знакомился, кто угощал ее. Проверить коллег, соседей, медицинскую карту. Проще простого.
– Лучше бы я не брал тебя с собой. – ворчал Пол, шипя, обжигаясь кофе. – Теперь это нарик весит на мне. А этот нарик. – он указал на Фреда. – Тоже висит на мне.
– Трава не наркотик! Все, что сотворил Джа приносит пользу! – с набитым ртом крикнул Фред и горчица капнула нему на рубашку.
– Доброе утро, агенты. Ротман зайдите ко мне.
Рев директора Кордона было слышно, не то, что на первом этаже, а через дорогу. Контекст я не уловил, но было понятно, что Кордон пообещал засунуть Полу в задницу кочергу, если тот еще раз отберет хлеб у наркоконтроля.
Затем была моя очередь.
– Разве твой рабочий день не с девяти?
– Да сэр. Я просто услышал о происшествии в клубе и решил, что моя помощь…
– Каком именно происшествии?
– Диджей, мистер Старр, разломал проигрыватель.
– Он был под кайфом.
– Не могу этого знать. Меня там не было.
– Что ж, если хочешь помочь, то сегодня поработаешь в архиве. Просмотри все по этому клубу и остальным. Уйдешь пораньше.
Кордон был слишком добр. В его глазах читалась злоба. Его будто заставляли любезничать со мной, дергали за ниточки, не давай броситься на меня и загрызть, как показывают в передачах о диких животных.
Я подозревал, что он знает, что я был с Полом. И знает обо мне что-то еще.
Мой запал снова сменился тревогой. Мне казалось, что все они знают обо мне то, чего я не помню. Я ловил на себе косые взгляды всего бюро, даже уборщиц.
– Эй, глиста в корсете! – двое агентов из финансовых преступлений злорадствовали над тощим парнем, с огромным рюкзаком, как у школьника. – Чего унылый такой? Всю ночь на китайские мультики дрочил?
Обычно от их своеобразного юмора страдали серые мышки из архивов и айтишники, но видимо они выбрали себе новую жертву.
– Труповоз! Ты портфель у первоклашки отобрал?
Так это наш новый патологоанатом. Видимо расистские стереотипы Кордона хорошо засели у нас в мозгу. Услышав его фамилию и ожидал увидеть небритого рыжего алкоголика, который бы за такие шутки дал в морду, а после работы подкараулил с братанами и дал еще раз. Но нет. Это был длинный как шпала и худой парень в очках. Рюкзак с какими-то героями мультиков смотрелся весьма нелепо, на этом переростке
– Агент Блек, я бы на вашем месте был повежливее с тем, у кого мы все в итоге окажемся на столе. Хотя даже если он забудет включить твой холодильник, вонять ты будешь лучше, чем сейчас. – вмешался я.
– Эй Мак! А помнишь, как я трахал твою повариху? Ах да, не помнишь! У тебя же память отшибло.
Пока я думал, разрешено ли мне на легком труде сломать ему нос, Блек и его напарник свалили.
– Зря они так. У вас ведь справка есть. – многозначительно сказал доктор О`Райли. – И опыт в убийстве голыми руками.
– У меня нет справки. Я просто на легком труде из-за травмы.
Я немного понял агента Блека. Новый док, испортил первое впечатление о себе. Им он ответить не может, а отпускать сарказмы в мою сторону, после того как я за него заступился, получите!
– Хотите совет, доктор О`Райли? – я старался сохранять дружелюбие иначе, как не смешно это звучит, двери морга закроются для меня навсегда.
– Не хочу. Агент Маккинли.
Меня чуть не поврало от такой неблагодарности. И правда глист.
Никакого лома из Ре-бара, в нашем архиве не оказалось. Или я плохо искал. Меня не интересовали ди-джеи ломающие микшеры и рокеры, разбивающие гитары об головы. Меня интересовал октябрь. Я надеялся, что какие-нибудь детали по моим делам, помогут вернуть мне воспоминания. Я нашел аппаратуру из студии первого свидетеля – Лиама Маллоуна. Кусочек порванной пленки. Лиам работал со старьем. Он был не богат, но всем говорил, что просто любит теплый и ламповый звук. Бережно расправив ее и намотав на карандаш, я взялся за поиски кассеты. Это было не так-то просто. В век высоких технологий, даже дисковые проигрыватели никто не ломал. Они пылились себе без дела на чердаках или в кладовках. Ради кассетного магнитофона, мне пришлось залезть аж в две тысячи четырнадцатый. У него была сломана ручка. Сам он был рабочем состоянии и даже кассета Айрон Майден звучала как новая. С дисками так не получиться. А от кассеты отскреби слой пыли, и она снова будет тебя радовать. Я заменил пленку, включил на самой маленькой громкости и уселся рядом на пол.
Я вспомнил свою бабушку. Она плохо слышала, поэтому всегда ставила радио прямо к уху и слушала новости и радио спектакли. Наверное, я сейчас был очень на нее похож.
«С вами Первый Свидетель, мои бесстрашные слушатели…»
У него был восточный акцент. А у меня северный когда-то давно, когда я еще был подростком. В школе из меня выбили мой шотландский выговор и теперь я говорил, как настоящий американец.
Сейчас я слышал его голос на записи, и он не выводил меня из себя, так как раньше. Почему он сделал это? Простой радиоведущий. Не одна ведь жажда сенсации толкнула его на те жестокие убийства. Если бы он был жив, доктор Летсман бы покопался в его голове. Я знал кто его убил? Если и знал, то сказать никому не успел. Я вспомнил, живого Маллоуна. В его доме. Я был в его доме? Мы разговаривали, но я ничего не мог разобрать, будто бы мы говорили на чужом языке. А потом он схватился за грудь и начал харкать кровью. Я видел его смерть? Или я хотел бы, что бы она была именно такой. Мне сдавило грудь. Я начал кашлять, то ли от архивной пыли, то ли повторяя за Лиамом, будто играю его на сцене. Я не мог вдохнуть. Пищевод свело так, будто я проглотил целиком лом. Из моего горла вылетел сгусток крови. Я повалился на пол, уронил магнитофон, и он замолк. Я хватал ртом затхлый складской воздух. Кашель прекратился, но в горле все еще першило. Я вытер рот рукой и не увидел на ней никакой крови. Только собственные слюни.
Раскладывая вещественные доказательства на места, я все проверял свой рот,
