— Хм… А что, мне надо было сразу броситься искать тебя? — Магос сурово поднял бровь, вглядываясь в лицо Тео, а затем облокотился о стол, за которым сидел паренек, и прошипел ему в ухо. — Тебя, верно, выпустили сразу, как ты сдал нас, не так ли?
Тео кивнул, но тут же принялся оправдываться:
— Магос, я месяц сидел в камере без возможности поговорить с тобой или даже обменяться запиской. Капитан приходил ко мне и травил душу тем, что они нашли одного из твоих покупателей, и тот готов дать показания, что он приобрел у тебя кое-какие ценные вещицы. Капитан сказал, что отпустит меня, если я покажу место, где мы обнаружили тот отряд мертвяков. Я долго не сдавался. И лишь когда мы договорились, что тебе не дадут большой срок, а капитан мне лично пообещал отпустить тебя через полгода-год, я отвел их туда, на плато…
— Глупец, — прорычал Магос, — ничего у них на нас не было, а ты повелся, как последний дурень.
— Я не знал. Он назвал мне имя того перекупщика, и я вспомнил, что ты и вправду имел с ним дело. Откуда ж мне было знать…
— Да уж… Ты, верно, и вправду хотелкак лучше, малыш Тео… Зря я так, — Магос сел рядом с Теодором, заказал еще бутылку и, облокотившись о свою огромную морщинистую ладонь, обмякшими глазами посмотрел на товарища.
Около часа проговорили они. Магос, качая головой, слушал, как Тео устроился сторожить рыбную лавку на окраине города, как их выселили из престижной гостиницы в центре Гиранаи что теперь Тео снимает комнатушку у какой-то гномьей четы в ремесленном районе.
— Ладно, — сказал Магос, наконец поставив на стол опустевший сосуд, — веди меня в свою каморку, мне надо отоспаться. А завтра мы решим, что нам делать дальше.
Они вышли из кабака и пошли извилистыми дворами в самую дальнюю часть города. Прохладный воздух разбавляли запахи табачного дыма, дешевых духов и каленого железа. Тео все время украдкой поглядывал на уверенно шагающего рядом мага, и хоть в душе его что-то тревожило, он был безмерно счастлив, что теперь их снова двое. Они никогда не говорили об Аделаиде после того, как она покинула их команду. Тео понимал, что она устала от постоянной лжи Магоса, устала от того, что он раз за разом обнадеживал ее на словах, а на деле поступал всегда лишь так, как считал правильным для себя. Ей хотелось путешествовать, а их перевозки до острова и обратно составляли всю их жизнь на протяжении многих месяцев. И несмотря на то, что денег у них тогда было хоть отбавляй, неудовлетворение команды росло пропорционально прибыли. Через месяц после эльфийки исчез и Тэль-Белар. Тео видел, как они с Магосом ругались за день до того, как лучник сошел на землю в порту Глудина.
Сам Магос никогда не заговаривал на эту тему, а Тео, однажды заикнувшись о темном эльфе и наткнувшись на неприступную стену во взгляде товарища, больше о нем не упоминал. После ухода Тэль-Белара Магос стал еще более нахальным и самоуверенным. Он спорил с Хоффой, постоянно завышая цену на товар. А однажды он проследил за ним в глубину острова и увидел то, чем начал шантажировать своего нанимателя. Он рассказал Тео, что видел, как гнома ждали на окаменелой возвышенности несколько высоких бледнокожих существ. Он заявил Хоффе, что немедленно поведает лордам о том, что гномы готовят армию гуманоидов на злосчастном острове. И Хоффе пришлось выложить огромную сумму денег, достаточную для того, чтобы Магос попытался заказать себе у тех же гномов Робу Кошмаров. И на радость ремесленника и самого Магоса, она удалась. Магос, отблагодарив гнома двойной ценой против той, что была им вначале обещана, с тех пор стал ходить петухом, присматривая себе на рынке Гирана новый меч. Поэтому-то, как полагал Тео, его приятель и взялся за дело с мертвецами из элитного отряда и их дорогими вещами, ведь после того, как Накиб заявил, что заработался и возвращается на родину в Грасию, у Магоса и Тео пропал постоянный источник дохода, а заработанные ими миллионы Магос умудрился растратить за какой-то год или даже того меньше. И вот теперь это дело с мертвецами в Гиране закончилось весьма для них неудачно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тео раздумывал обо всем этом, лежа на неудобном матрасе в подвальной комнате, и мысли его перебивали то стуки, доносившиеся сверху из гномьей мастерской, то утробный храп приятеля. Молодой мужчина до последнего хотел верить, что его друг действительно не знал, насколько важны те мертвые солдаты для бессмертного Стража Дракона, ведь даже он, великий Магос, со всей своей спесью, не решился бы посягнуть на что-то столь же безоговорочно почитаемое всеми, как отряд, заточивший сотни лет назад Дракона Земли в подземную тюрьму ценой своей жизни. И еще Тео был уверен, что уже утром Магос придумает что-то, чем они смогут заняться далее, а он, Тео, проследит, чтобы дело было законным и не угрожало их с Магосом жизни или репутации.
***
Утром Магос потребовал, чтобы Теодор послал к черту гнома-торговца, на которого тот работал все эти месяцы за гроши, и провел день в свое удовольствие. Тео так и поступил, но вечером обнаружил в подвальном их укрытии лишь задумчиво сидящего над столом с бутылкой вина товарища. На следующий день и через день ситуация повторилась. И вот Тео сам решил сопровождать мага на встречи с клиентами. Только тогда Теодор понял, чем были вызваны угрюмость и молчаливость мага: никто из тех, с кем Магос работал ранее, не желал более иметь с ним дела. Магос убеждал заказчиков, что все обвинения с него сняты и теперь он работает лишь с чистым, проверенным товаром, но клиенты, все как один, — и гномы, и орки, и люди — лишь хмурясьзакрывали дверь перед его носом. Магос не понимал, что происходит, пока не пришел к своему давнишнему заказчику Порфирису по прозвищу Корсар, для которого раньше частенько доставал на севере редкие минералы. Теперь, лишившись корабля, он, конечно, не мог промышлять ничем подобным, но ради интереса все же решил навестить гнома, зная того как отменного сплетника и осведомителя.
— Никто не будет с тобой работать, Магос, — покачал головой гном, глядя в упор на возвышавшуюся над ним грозную фигуру колдуна. — Понимаешь ли: всякий, кто будет иметь с тобой дело, попадет в немилость Его Светлости. В этом вопросе лорда Константина поддержали лорды всех окрестных городов, уж поверь мне.
— Так это что, значит, опять я в черных списках?! Но это противозаконно! — возмущенно воскликнул маг. — Сам король даровал мне помилование. Все обвинения во всем Элмордене с меня были сняты. Почти все свои сбережения я отдал в качестве возмещения убытка пострадавшим. Я имею полное право работать на законных основаниях. Лорд не мог выпустить такой указ.
— Никакого указа и не было, — гном прищурил хитрые глазки, и Магос вопросительно посмотрел на него.
— Лорд прямо ничего такого не заявлял, но довел свою мысль до всеобщего собрания, так что поверь мне: работать с тобой — значит идти против правящего строя. Ты сам долгое время вел теневую игру, и лорд Константин решил отплатить тебе тем же, — гном усмехнулся.
Магос был готов в ярости схватить коротышку за шкирку и прижать к стенке за такую наглость, но два орка-бугая, охраняющие Порфириса, сухо покачали головами, показывая, что они готовы защищать интересы и жизнь своего нанимателя.
— Не надо, Магос, — испуганно схватил Тео приятеля за локоть.
Тот нервно отдернул руку.
— Но, друг мой, — гном вновь усмехнулся, — если ты попросишь об официальной работе у капитана или кого-то из рыцарей и пообещаешь чинно исполнять все, что тебе будет велено, ты сможешь остаться на плаву.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Магос, резко развернувшись, вышел из холла высокого особняка, громко хлопнув дверью. Тео бросился за ним. Квадратный человечек несся, словно бешеный зверь, по пустынной улице, беспрестанно ругаясь и чертыхаясь.
— …чтобы я прислуживал этим сторожевым псам — не бывать этому. День, неделя, пусть месяц. Я найду себе работу, и тогда все они подавятся своей наглостью. Никогда, слышишь, Тео, никогда Магос не будет прислуживать этим собакам.
