Заношу в подсобку.
Не включая свет, вжимаю в стену. Втыкаюсь носом за ушко.
Глубоко дышу ей, медленно скользя губами по коже.
Замерев, она чуть ощутимо гладит пальцами по затылку.
- Я хочу тебя... - шепчу срывающимся голосом.
Поднимаюсь губами к ушку, кусаю за мягкую мочку, касаюсь языком серьги.
Кайф...
Хочу очень остро и невыносимо.
Словно меня могут заставить отказаться от нее и выбрать другую женщину. И я не успею ей насладиться. Но ведь - не могут!
Наши губы встречаются в темноте. Вкусная...
Дыхание срывается!
Веду руками по бёдрам, задирая халатик.
Трахнуть ее прямо здесь! У этой стенки. Быстро, горячо, нахально. Забив на всё нахер!
Я бы и трахнул, но есть один косяк, двери здесь нет. Только дверной проем.
Никто сюда не зайдет... - проносится шальная мысль в моих мозгах.
Я отпускаю на мгновение свои фантазии, играя в то, что я собираюсь это сделать.
Сжимаю внутреннюю поверхность ее бедра, гася поцелуями стон.
- Таюш, ты здесь? - голос Давида.
Застываем.
Ревниво сжимаю зубами ее губу.
Болезненно шипит, нежные пальчики на затылке превращаются в коготки!
- "Таюш"? - хрипло переспрашиваю я.
Она отрицательно машет головой, поправляя поспешно халатик.
- Это просто...
- Просто?!.. - вскипаю я.
- Таисия Валерьевна! - игриво и громче.
- Минуту!
Умиротворяюще чмокает меня в губы. Сбегает из подсобки.
Падаю на диван.
От ревности сердце колотиться в горле.
- Дава, не называй меня Таюшей, пожалуйста.
- Не могу не называть, - флиртует он. - Я с хорошей новостью!
- С какой?
- Ну, я обещал, я сделал! - гордо. - В понедельник уже можно.
- Правда?! - радостно и восторженно.
- Да. Но только одна крошечная корыстная деталь...
- Какая?
- Пойдем, на ушко скажу.
Их голоса удаляются...
Давид отличный ординатор и ассистент. Просто отличный. Его руки для отделения ценны!
Но я, блять, их сейчас переломаю...
Нельзя.
Тогда, нам, наверное, пора поговорить.
Как кто ты с ним будешь говорить? Он жених, хоть и бывший. Ты - кто?
Короче, прелюдия затянулась. Я хочу статус. Её мужчины. Официальный хотя бы в нашем тесном кругу на троих.
И я тебя трахну, плохая девочка, даже если придется это сделать в снегу на капоте!
А сейчас срочно спать. Попробуй теперь усни… А мне нужно, очень нужно!
Злюсь, психую. “Таюш”!
Только начинаю отключаться…
- Руслан… - шепчет она, возвращаясь.
Сонно и зло фыркаю на нее:
- Уйди с глаз, зараза.
- Я хотела…
- Я сплю.
Вздохнув, выходит.
Глава 32 - Сети
Сегодня Хасанов отпустил меня пораньше. А его никто не отпустил...
Но ходят слухи, что нового хирурга уже нашли. Мы его ждём не меньше Тирановича. Потому что мы тоже очень устали от такого графика, а на Руслана вообще смотреть больно!
Вспоминаю, что вчера вечером прихватила для него рубашку и брюки из дома. Ночевал он в больнице. Но с утра в кабинете хозяйничала "Карловна", и я не решилась зайти. Она смотрит на меня волком.
Это так несправедливо, что она поселилась в его кабинете!
Как только она выходит, принципиально заношу вещи туда, в его шкаф. Они на вешалке и в чехле.
Открываю дверцу. Оттуда разит ее духами. От ее пальто.
Торможу, не желая, чтобы вещи Хасанова пропахли.
- Не поняла... - возвращается она внезапно. - Что ты здесь делаешь?
- Выполняю распоряжение Хасанова.
- Какое?
- Повесить его костюм.
- Ну так вперёд.
У меня зудит и подмывает укусить ее за то, что он спит сейчас не здесь, а у Ирины.
- Руслан Таирович настрого запретил использовать в отделении парфюм и подобную летучую химию. У нас есть астматики. Это может вызвать приступ и осложнения, - выговариваю ей, покрываясь румянцем. - А в шкафу разит парфюмом. Вашим. И его вещи теперь там оставить нельзя. Они пропахнут. И он не сможет в них работать.
Пытаюсь говорить нейтрально, но получается с претензией.
Чуть осаживаясь, поджимает недовольно губы.
- Я на его кресле оставлю.
Кладу демонстративно на кресло так, чтобы сесть было нельзя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ну бесит меня то, что она садится в его кресло!
Не только меня. Бесит и Ир Васильевну, и Горыныча, и всех старожилов отделения. Все помнят, как она подставила Милованову с донором. И выписала вникуда пациентку с болевым синдромом, которая в ту же ночь и умерла. Вероятно от спазма, не получив дозу.
И Ульяну Карловну не любят...
Все видят, что она сильно утяжеляет дежурства Хасанова своим присутствием.
А есть ли какая-то помощь с ее стороны, то нам неведомо.
- Зайди ко мне в конце дежурства.
- Оно закончилось десять минут назад.
- В смысле?
- А меня Хасанов отпустил.
У Ника сегодня день рождения...
Не дожидаясь плевка ядом, быстренько ретируюсь из кабинета.
- Таюш, пора... - ждёт у ресепшена Дава.
- Минуту.
Тихо захожу в подсобку. Хасанов спит.
Небритый, хмурый...
Наклоняюсь, невесомо целую его в висок. Вдыхаю выраженный мужской запах его волос.
- Тая... - выдыхает он во сне, переворачиваясь.
Трётся затылком о подушку.
Стою, улыбаюсь как дурочка. Я ему снюсь?
Ловлю себя на фантазии, сесть на него сверху. И пока он сонный, расстегнуть ему ширинку... сжать его член и… И... не такая уж я смелая и уверенная в себе дама, чтобы провернуть эту фантазию. Особенно с учётом отсутствия двери. И вероятности, что Хасанов просто ссадит меня с этого “трамвая”, возмутившись - что я тут устраиваю на рабочем месте?! Моё шаткое самолюбие этого не переживет. И то, что он сам может себе позволить вольности… Так правила в отделении написаны только для персонала и его Величества не касаются!
Возмущает ли меня это? Ну… Это же Хасанов, его можно только принимать таким, каков он есть или не принимать вовсе. Моя женская психика решила - принимать. Такие вот несправедливые, но сладкие игрища.
Между бедер требовательно ноет. Мое уснувшее тело проснулось от его поцелуев и желает жить полноценно.
Закрывая глаза, тону в пьяном и явственно ощущении, словно во мне двигается мужчина. Пальцы на ногах сводит судорогой от острого желания этих ощущений.
- Ты там тоже уснула? - шепчет, заглядывая Ирина Васильевна.
Пора...
На первом этаже, Дава, уверенно берет меня за руку, ведёт в кабинет к главному врачу.
Иду как на эшафот.
Но выбора нет, Давид просил за Ника, как за брата невесты.
Мне кажется это часть культуры евреев - личные связи! С этим ничего не поделаешь.
И я не делаю ничего плохого, всего лишь помогаю брату. Так как могу. Но чувствую себя очень виновато.
- Дядя человек отзывчивый, все будет нормально. Ты взяла снимки?
- Да, конечно. Все взяла. А мне показалось, твои родственники были недовольны "твоим выбором". Зачем ему мне помогать?
- Да. Недовольны. Но он порядочный человек и не может... мм... В общем не принято у нас в лоб требовать таких решений. Меня просто в определенный момент поставят перед карьерным выбором. Как только сочтут, что мои порывы остыли, и я могу соображать головой, а не членом.
- Средневековье! Я уже говорила?
- Говорила. Но с другой стороны, это сеть связей, дающая тебе возможности, если ты эту сеть юзаешь, будь любезен, "оплачивай проезд". Расширяй возможности и связи остальным. Все по-честному. Не хочешь? Значит, не претендуй на то, чтобы пользоваться связями.
- Логично...
Собственно, это же сейчас и происходит со мной.
- Хасанова, вон, уже лет пятнадцать маринуют, пытаясь в эту сеть вплести, - смеётся он. - А он, подлец, судя по всему, пользуется, но уворачивается. Впрочем, я такой же "подлец"!
- Уворачивается?.. - прикусив губу, уточняю я. - От Ульяны Карловны уворачивается?
