на компанию парней. Среди них вкрадчивый голос, вещавший о ненависти к смертным. Ему оппонировал жесткий властный парень. Как оказалось, Хельги.
— Возомнил себя здесь главным? — не помня себя от ярости вопил Вадим. — Думаешь, раз ты наследник древнего рода, да еще получаешь подачки от Казимировых, то ты лучше остальных?
— Воздержись от дальнейшего, — гневно процедил Матвей.
Мы с Ольгой вцепились в его плечи, и даже несмотря на напряженность ситуации я невольно отметила, какие сильные у него руки.
— Правда глаза колет? — надрывался Хрусталев. — Ну конечно, привык, что все перед тобой на задних лапках пляшут: бедный сударь Ясногоров, вся семья погибла, на него свалилась такая ноша! Тьфу! Противно слушать! Я-то знаю, что ты высокомерный кретин, считающий себя центром мира. На глазах у всей Академии якшаешься со смертной, нацепил на ее убогую голову свою родовую диадему, и никто и пискнуть не посмел. А когда женишься на какой-нибудь достойной драконице, эту грязь у себя приютишь?
Меня затрясло так, что Ольга была вынуждена меня поддержать, а не сдерживаемого больше Матвея пытались удержать другие парни, пришедшие с Хельги. Сам Эрлинг за шкирку встряхивал Вадима:
— Немедленно прекрати! Что вообще на тебя нашло? Извинись перед сударем Ясногоровым и сударыней!
Лицо Вадима перекосило знатно. Вот бы это выражение осталось у него навсегда.
— Извиниться? Перед ними? Ты же сам его терпеть не можешь, после того, что учудила его сестра! Зато понятно, что у них это семейное. Творят, что хотят, и никого не стесняются. Она ведь сама дала смертной свою диадему, диадему Ясногоровых! В которой должна была выйти замуж за твоего брата, а в итоге решила поменять одну постель на другую.
Сила Матвея полыхнула невыносимо ярким светом, и парни в прямом смысле разлетелись в стороны. Даже нас с Ольгой отбросило, но он не обратил внимания. Однако прежде чем он добрался до Вадима, сам Хельги врезал Хрусталеву в живот, а потом добавил коленом в нос.
— Немедленно прекратите!
К нам мчалась охрана, уловившая нарушение порядка на территории Академии, и несколько преподавателей.
Господин Мщеров круглыми глазами обвел присутствующих, и не терпящим возражений тоном приказал следовать в ректорат.
* * *
Первый день в Академии закончился грандиозным разбирательством.
— Как могло такое случиться, что шестеро учеников из уважаемых семей устроили самую настоящую драку во дворе Академии?
Попечительский совет собрался в полном составе, и ранее спокойный и дружелюбный господин Круторогов выглядел разъяренным драконом даже в своем людском обличии.
Никто не ответил, и попечители снова задали тот же вопрос.
— Сударь Ясногоров, объяснитесь!
Матвей стоял прямо, гордо, твердо глядя им в лица, но нахмуренный лоб и упрямо сомкнутые губы свидетельствовали о решении молчать до конца.
— Сударь Эрлинг! По какому праву вы ударили сударя Хрусталева?
Бросила взгляд на Хельги, и на долю секунды мы встретились глазами. Я быстро отвела свои, но ощущала, что он по-прежнему смотрит на меня.
— Вам нечего сказать? — леденящим тоном произнес Круторогов. — А вы?
Остальные хмурились и опускали глаза, но также хранили молчание.
— Сударь Хрусталев?
Вадим мрачно сверлил глазами Матвея с Хельги. Целители хорошо над ним поработали (здесь работали лучшие исцеляющие драконы), но лицо парня все равно вызывало во мне злорадное упоение.
— Сударь, на вас напали, может, вы расскажете, по какой причине?
Его опять перекосило, но и он не сказал ни слова.
— Сударыни, — голос попечителя немного потеплел. — Вы находились рядом, и знаете, что произошло. Поделитесь с нами.
Лучше бы он накричал на нас: грубость легче отражать, чем вежливую просьбу. Попечители внимательно вцепились взглядами в наши лица, Ольга побледнела, но даже рта не раскрыла. Я смотрела на Круторогова, теряясь в его добрых глазах. Когда он смотрел на остальных, его лицо было жестким и гневным, но со мной он словно преображался.
— Не молчите. Это серьезное происшествие, и в ваших же интересах, чтобы мы во всем разобрались, — произнес другой попечитель, господин Яркан из рода Пустынных Миражей.
Ольга тихо покашляла, привлекая к себе внимание.
— Простите, но мы с сударыней Стрелицкой не участвовали ни в чем. Мы мирно проводили время после занятий, беседуя о первом дне в Академии, как и положено девушкам.
Ее милая улыбка пришлась как нельзя кстати. Думаю, она специально пыталась создать такое впечатление. А почему бы и нет: мы всего лишь две наивные девочки, ничего не знаем, ничего не видели.
— А потом произошло то, что произошло. Но не можете же вы обвинять нас и угрожать наказанием, если наша вина заключается лишь в том, что мы оказались не в том месте и не в то время!
— Хотите сказать, что вы, находясь рядом с сударями, не поняли, что между ними произошло? — сухо поинтересовался Яркан.
— Я хочу сказать, что наше дальнейшее нахождение здесь больше не целесообразно. У вас перед глазами все участники происшествия, а мы в этом не участвовали.
Попечители мрачно переглянулись, и один из них хмуро кивнул:
— Хорошо, пока вы можете идти. Но учтите, вас все равно еще пригласят для беседы.
— Благодарим.
Мы сделали книксены на подгибающихся ногах, и покинули ректорат. Вовремя, так как я слишком долго сдерживалась, и как только за нами закрыли дверь, отчаянно зарыдала. Пока что беззвучно, давясь слезами, но истерика грозила перейти в более острую форму.
— Элиф, милая, что случилось?
У окна стояла Аглая, белая, как мел. Увидев нас, она подбежала, вместе с Ольгой поддержала меня за руки, и отволокла в общежитие.
Не помню дорогу, как мы вообще дошли, но стоило увидеть постель, как я рухнула плашмя.
Тем временем Ольга пересказывала случившееся, и Аглая без конца сыпала проклятиями на голову Вадима.
— И тогда Эрлинг сам избил Хрусталева. Сначала мощно ударил в живот, а потом вмазал в нос.
— Правильно сделал!
— Но зачем? Не понимаю, ему-то какая разница, Вадим скорее оскорбил госпожу Тобольскую, чем его брата.
— Омерзительный ублюдок!
От такого ругательства даже я немного пришла в себя.
— Простите, девочки, — Аглая покраснела, — не сдержалась.
— Ну, в целом я согласна. Но странно это все. Вадим всегда отличался стойкой ненавистью к людям. У него даже был инцидент, когда он напал на ученика года два назад, и едва не убил. С тех пор его приструнили, ходил как шелковый, а тут не сдержался.
Аглая вздохнула.
— Ты права, не сдержался. Он же ненавидит сударя Ясногорова лютой ненавистью не просто так, а из зависти. Когда-то он хотел с ним дружить, но сударь Матвей отказался от такой дружбы, и Хрусталев переметнулся к тому, у кого были причины недолюбливать Матвея.
— Хельги!
