что так, а что иначе, – в голосе следователя вновь появились металлические нотки, – значит, если бы наша сотрудница не показала жетон, вы бы ввели ей реланиум?
Вопрос, несмотря на возникшую от всего происходящего сумятицу в голове, показался странным. Что значит «ввести»? Судя по постановке вопроса, не вытащи оперативница свою бранзулетку, то быть ей уколотой мною и именно реланиумом в особо крупном размере? Как это вообще возможно? Чушь какая-то! В общем, я впала в состояние, подобное ступору.
Взгляд Зудова, тем временем, продолжал высверливать во мне новые отверстия и растачивать старые. Весь его образ подчёркивала жирная черта напористости, что выдавало стремление упереться лбом в стену логического финала. Даже пафос короткой стрижки демонстрировал серьёзность намерений. Настолько, что глазу не за что зацепиться. Как в пустыне. Выбритый затылок или челка, возможно, создали бы эффект зелёного пятна. Оазис! А так – везде сплошная безнадёга. И нет надежды на спасение.
3.
Высказывания мнений о важности волевых решений не редкость. Как на бытовом претенциозном уровне, так и на государственном идеологическом. Много тех, кто уже говорил подобное, ещё больше скажут потом. Литература в этом если не опережает, то точно не отстаёт. Как и кинематография: в том самом Голливуде поставлен фильм на схожую тему. И, скорее всего, не один. Есть такая кинолента о необходимости не отступать и не сдаваться. Кори Юэнь автор, кажется: можно проверить в «КиноПоиске». Сюжет прост – парня долго и много обижали. Тогда он за неделю натренировался и, в финале, победил коварном русского боксёра в тяжёлом бою с подавляющим преимуществом.
«Может мне тоже заняться боксом, – думала я, возвращаясь с допроса, – и когда поставленный умелым тренером удар достигнет совершенства, ворваться в нарконадзор и всех повырубить с ноги. А потом – контрольный в голову – добить кулаком».
Идея, конечно, сколь смелая, столько же и комичная. Но воображение дальше мести, обставленной крутыми понтами, не шло. Как орудие возмездия, возникали то огнестрельное оружие различной мощности, то холодное, колющее и режущее. Пришла даже токсикологическая мысль, но сразу запутали трудности с выбором яда, да и средства доставки не выдерживали критики.
Добравшись до жилища, когда щёлчок затвора двери отсёк внешний мир, я вдруг ощутила накат депрессивной волны. Возможно, слегка упало давление. Или дала знать моральная усталость – все дни после облавы разум находился по большей части в напряжении. Даже во время концерта. В общем, захотелось попросту обо всём забыть.
В домашней аптечке, как раз под пустой упаковкой от источника моих бед реланиума, нашлась коробочка экстракта валерианы. Я закинула в рот сразу с десятка два пилюль, запила четырьмя большими глотками рябины на коньяке, и повалилась на диван. Глаз побежал вверх по линии узора на стене и, зацепившись шершавым краем зрачка за отклеившийся обрывок обоев, остановился.
Там, в самом уголке под потолком, в процессе фокусировки зрения проступила небольшая паутинка. Из неё на тонюсенькой, почти невидимой ниточке свисал паучок. Вернее, виднелась только барахтающаяся точка, но опыт знаний подсказывал, что это именно паучок. Наверно, он поймал на обед какую-то блошку и, прежде чем сжевать, заламывал ей ножки. Несчастное насекомое, само собой, упиралось – в животном мире сопротивление есть обязательный атрибут существования. Можно, конечно, было встать и освободить блошку, но она и сама кровосос, так что поделом. Выходит лучше не вмешиваться в насекомовые дела по причине полной бессмысленности, но философский вывод напрашивается – если подвёргся агрессии, сдаваться нельзя. Только в сопротивлении не нужно уподобляться насекомым – в примитивной возне лапок, пусть и унизанных коготками в избытке, всегда победит грубая сила.
«Верх наивности строить планы угроз, на осуществление которых никогда не решусь, – наблюдая за вознёй членистоногого, подумала я, – лучше для начала проанализировать ситуацию».
Догадка, что нет чёткой ясности в сути происходящего, внезапно озарила сознание. Действительно, с чего это вдруг какая-то подставная пациентка пытается вручить мне деньги непонятно за что. Несмотря на то, что трюк терпит фиаско, облава, или оперативно-следственные мероприятия, всё равно проводится. Далее допрос со всем набором надуманных обвинений. На лицо сфабрикованное дело. И что со всем этим делать? Наверное, то же самое думает беспомощная блошка, не знающей правил борьбы с агрессией паука.
«Нужно нанимать адвоката, – решив, что юриспруденция для меня сродни паутине, я поднялась с дивана и уселась за компьютер.
Поисковик в считанные секунды выдал целый список с предложениями нужных услуг. Тут же возникла проблема правильного выбора. Вариантов много, только на ком остановиться. В итоге импонировал некий тип по фамилии Христолюбов. Его аватарка выглядела обнадеживающе, не говоря о фамилии – если любит Христа, значит честный. Недолго думая, я набрала указанный номер телефона.
– Независимый адвокат высшей квалификационной категории Христолюбов слушает, – ответ последовал после двух – одного полного и следующего короткого гудков, то есть почти сразу.
Голос ответившего показался мне низким по тембру, что предполагало его владельца крупным по массе человеком. Уверенность, с которой он представился, наводила на мысль о напористости. Женское подсознание обычно тянется к массивности и решительности, инстинктивно видя в этом жизненную опору (большой, соответственно надёжный). Я не стала исключением, решив, если парень обладает этими качествами, то заступится за несчастную девушку, запросто разнеся юридической кувалдой проклятый нарконадзор в пух и прах.
В общем, в течение нескольких минут я вкратце изложила суть, поведав о своей проблеме. Христолюбов внимательно выслушал, немного подумал и дал согласие. При этом он вкратце проговорился, что ни разу не защищал клиентов по подобным делам, и долго возмущался беспределом в Органах. Потом справедливо, но опять долго доносил до меня своё мнение о том, что обвинять врача в обезболивании пациента вообще нонсенс.
– Чем они руководствовались, – с пафосом возмутился Христолюбов, подчёркивая негодование, – ну ничего, мы не оставим от них камня на камне.
Обещание прозвучало убедительно и сомнений в торжестве справедливости и неизбежности возмездия не возникло. Не возникло сомнений так же и в достаточной компетентности. На первый план вышли эмоции. Нужная тональность и правильная артикуляция, вот чем необходимо владеть адвокату и врачу, дабы вселить надежду в разум жаждущего. Уточнять, кто на текущий момент является жаждущим, есть разновидность некорректности. В итоге Христолюбов пообещал приехать на ближайшую встречу к следователю и на этом прервал связь.
Сторонний наблюдатель обратил бы внимание, что в словах моего потенциального защитника мало конкретики и много «воды». Некоторые сомнения закрались и ко мне. Тем не менее, впервые за последние дни я почувствовала, как тревога ушла из тела. То ли подействовала новоявленная надежда на спасение, или коньяк
