Илларионов пугает «бархатной революцией», пугает настоящей революцией. Но сам не верит в реальность своих угроз. Манифест, особенно его последние абзацы, проникнуты пессимизмом. На выборы 2007–2008 автор не надеется, прямо пишет, что «сейчас трудно сказать, когда и как произойдет смена власти». И далее: «Для того чтобы получилось Дело, вначале должно прозвучать Слово. А важнейшие средства массовой информации находятся под контролем корпорации». Единственное практическое предложение — «начать кампанию гражданского неучастия в делах корпоративистского государства». Но эта тема не раскрыта, непонятно, предлагается ли уходить в скиты, как раскольники, устраивать акции «ненасильственного сопротивления» по технологии Ганди или же просто не голосовать, не платить налогов и не иметь дел с чиновниками.
На кого эта чушь рассчитана? Разумеется, на «партию революции» и ее зарубежных симпатизантов. На последних даже в большей степени. Понятно, что Илларионов не рассчитывает занять какие-то лидерские позиции среди «революционеров». Он имеет репутацию чрезвычайно конфликтного деятеля, и это исключает запуск собственного политического проекта (партии, движения, клуба) или вхождение в чужой. Да и все это ему вообще вряд ли интересно. Он не Каспаров и не Хакамада. И соревноваться с Белковским или Делягиным за место «идеолога революции», клянчить подачки у «смотрящих» от Ходорковского и Невзлина, скорее всего, побрезгует. Ясно, что Илларионов хотел бы продолжать занимать позицию профессионального критика путинизма, «независимого эксперта», ориентированного на западную публику. Среди нее же есть спрос на предсказания кризиса в России, краха Путина, «русского майдана», есть те, кто готов оплачивать гастроли российских «кассандр», приглашать их на различные форумы, заказывать им статьи и доклады. Работа непыльная, безопасная и весьма приятная. И чем дольше просуществует нынешний режим, тем дольше у Илларионова будет чем заниматься, чем крепче власть «корпорации», тем «героичнее» (как ему самому кажется) выглядит ее обличитель.
Завершая эту статью, я еще раз перечитал илларионовский текст. И понял, что это манифест лишь по форме. По сути это оферта. От пожеланий ее автору скорейшего акцепта считаю нужным воздержаться.[34]
Лимонка в Лимонова
Лимонов долгое время был известен как сочинитель полуавтобиографических книжек, наполненных мизантропией, вульгарным ницшеанством и порнографией. Собственно, широкая публика и продолжает считать его писателем. Хотя он уже давно исписался и занимается совсем другими делами.
Литературную карьеру он делал в 1970-1980-е годы на Западе, в частности в США и Франции став одним из многочисленных представителей «грязного реализма» — направления, зародившегося в литературе еще после Первой мировой войны. Он всего лишь продолжатель, а точнее подражатель Миллера, Буковски, Селина и пр.
Любая копия всегда слабее оригинала, тем более что цинизмом, натурализмом и ненормативной лексикой в 1980-е в той же Франции никого уже удивить было невозможно. Так что особых лавров Лимонов не снискал. Сохранись СССР и советский строй, он так бы и состарился в парижских кафе и был бы забыт еще при жизни. Но грянула перестройка, рухнули все запреты и ограничения. Матерщинная проза стала актуальной и модной. И воспитанные на классике и соцреализме «совки» принялись с жадностью глотать «злые» тексты, в которых Лимонов расписывал свои сексуальные и наркотические опыты и сводил счеты с бывшими благодетелями, женами и любовницами. Малоизвестный литератор-эмигрант неожиданно для себя оказался «известным русским писателем». В дальнейшем этот статус не раз выручал его в трудных ситуациях…
Однако вернувшись в Россию, Лимонов с головою ушел в оппозиционную политику. Его тогдашние взгляды можно определить как левофашистские, с изрядной примесью революционно-террористического романтизма и элитизма. Впрочем, это довольно условная оценка. Более правильно, наверное, сказать, что им проповедовалась гремучая постмодернистская смесь из фашизма, нацизма, анархизма, троцкизма, маоизма, идей «новых левых» и «новых правых».
От «приличных» партий и движений, искавших и находивших свое место в системе, Лимонова быстро оттеснили. В 1994 году он скооперировался с Дугиным, выдающим себя за философа и знатока традиционализма. Вместе они основали Национал-большевистскую партию (НБП). Изначально это было нечто среднее между арт-проектом, фан-клубом и тусовкой прибогемленных хулиганов, бредивших историями про Че Гевару и «красные бригады». Среди актива НБП преобладала молодежь, имманентно падкая на красиво упакованный протест. «Партия» до сих пор остается преимущественно молодежной. С одной стороны, это влечет постоянную текучесть актива — повзрослев и поумнев, ребята разочаровываются в «национал-большевизме» и уходят. С другой — всегда есть вполне себе пассионарный «пластилин», почти дети, глупые, влюбленные в «вождя» и готовые практически на все.
Все попытки превратить нацболов в настоящую политическую организацию успехом не увенчались, всерьез их никто принимать не хотел. Дугину все это надоело и в 1998 году он ушел, уведя своих сторонников. Лимонов остался единственным «фюрером». Тогда он уже окончательно умер как писатель (даже поклонники его творчества признают, что написанное им в последние годы литературой назвать нельзя).
В конце 1990-х НБП, как казалось, нашла свою нишу — борьба с антирусской политикой властей Украины, Казахстана, прибалтийских стран. Приходилось не раз слышать, что подобная деятельность осуществлялась в тесном контакте со спецслужбами. Если это так, то на определенном этапе нацболы, видимо, чем-то очень разочаровали своих кураторов. Похоже, что имел место эксцесс исполнителя, некая несанкционированная активность.
В 2001 году Лимонова обвинили в попытке создания незаконного вооруженного формирования. Его арестовали, заключили в СИЗО, судили и дали четыре года колонии. Правда, уже в конце 2003-го он вышел на свободу.
Уголовное преследование озлобило его, превратило в непримиримого противника кремлевского режима. К тому времени «борцы с путинизмом» стали востребованы на политическом рынке, Березовский тогда уже вбросил проект «объединенной оппозиции». Затем последовали цветные революции в Грузии и на Украине, активное участие в которых приняли молодежные политические организации. Возник спрос на российский аналог «Кхмары» и «Поры».
На позицию человека номер два в партии во время лимоновской отсидки выдвинулся бывший порнограф из Риги Линдерман («Абель»). Он, как рассказывают, долгое время пытался придумать, как конвертировать хулиганский экстремизм актива НБП в PR и деньги и в целом раскрутить партию как «реальную оппозиционную силу». И в августе 2004-го был организован захват кабинета Зурабова. Фактически это была самая натуральная оферта, адресованная лидерам и спонсорам антипутинской оппозиции, и одновременно публичное перепозиционирование нацболов. Мол, ищете русскую «Кхмару»? Так вот же она! Эта акция обернулась арестом семи активистов НБП, замаячила перспектива немалых сроков. В декабре того же года нацболы захватили общественную приемную администрации президента. Лимонов и «Абель» отправили в тюрьму еще 39 нацболов. Параллельно прежняя национал-социалистическая программа НБП была заменена по сути леволиберальной, нацболы теперь должны бороться не за «тотальное государство» и национальное возрождение, а за демократические ценности.
Оферта была акцептована. И с PR, и с деньгами все получилось. Либеральные политики, мечтающие о цветной революции в России и оппозиции СМИ, весьма обрадовались появлению в своих рядах пассионарных нацболов. Лимонова и «Абеля» начали постоянно приглашать на тусовки «респектабельных» оппозиционеров, стало модно рассуждать о том, что «нацболы изменились» и что «теперь они хорошие». Информированные люди рассказывают, что в партийную кассу стали поступать взносы от Березовского, а затем от Невзлина. Апогеем стало приглашение Лимонова войти в инициативную группу по выдвижению Ходорковского в депутаты Госдумы и братание лидера НБП с Касьяновым на недавней конференции «Другая Россия».
В общем, Лимонов наконец дорвался до политического признания, вошел в число оппозиционных деятелей как равный. Однако есть разные мнения относительно искренности его разворота в сторону либерализма и демократии.
Одни не верят, что человек, который во множестве статей, практически во всех своих книгах упражнялся в ненависти к либерализму, западному обществу, современной демократии, на седьмом десятке хотя бы частично перековался. Дескать, сейчас ему просто выгодно болтать про свободные выборы и гражданское общество, ведь это хорошо оплачивается и позволяет получить трибуну. А славить Гитлера или Пол Пота — не комильфо. Некоторые либералы (Новодворская, в частности) даже пытаются «открывать глаза» коллегам, призывают выгнать блудного козла из «светлого храма демократии». Но кто еще способен поставлять «политзаключенных»? Вот и приходится терпеть «Эдичку», зажимая нос.
